Данные достоверны

Однако эта связь по цепочке шла у нас только снизу вверх. По ней передавалась лишь информация от разведчиков к командирам групп и от командиров групп и отрядов к штабу. Эта информация не составляла секрета, так как содержала сведения о противнике.

Наши же собственные указания разведчикам, наши советы и приказы, естественно, по цепочке не передавались. Знать о них полагалось весьма ограниченному кругу лиц...

* * *

Появление нашего соединения под Варшавой, Люблином и Демблином, обусловленное успехами советских войск на фронтах, немедленно сказалось на численном росте партизан в районе действий.

Наши небольшие поначалу группы и отряды как магнитом притягивали к себе другие отряды советских партизан, не имевшие до сих пор связи с Большой землей. Они постепенно превращались в бригады, насчитывавшие по нескольку сот человек.

Это сразу сказалось и на общей обстановке в районе. Мы стали силой, с которой вынуждены были считаться не только аковцы, но и немцы. Местное население теперь смелее помогало партизанам, а партизаны — фронту.

Поэтому начиная с конца апреля мы могли передавать Центру самую различную информацию о гитлеровцах.

Весьма большое место занимали в ней сведения об аэродромах фашистской армии, которых настойчиво требовал Центр: ведь первыми откатывались на запад именно авиационные части врага, а по ним можно было установить, какие именно армии противника и куда навостряют лыжи.

Кроме того, нельзя было позволить гитлеровцам безнаказанно перебазироваться на новые, пока неизвестные нашему командованию аэродромы!

Еще 19 апреля отряд Серафима Алексеева обнаружил в двух километрах западнее местечка Подлудова аэродром Уляж, где имелось двести двадцать двухмоторных самоле-

[288]

тов и около пятидесяти транспортных калош типа «Ю-52», а в лесочке рядом с аэродромом — склад авиабомб.

21 апреля аэродром Уляж подвергся внезапному и сокрушительному налету советской авиации.

8 мая разведчица Лиса передала, что в четырнадцати километрах северо-западнее Бялой Подляски, между деревнями Борджилувка Лесьня и Розкочи, находится посадочная площадка для легких самолетов.

На северо-западной окраине Варшавы разведчики обнаружили так называемый Млотинский аэродром. Было установлено: там постоянно находятся до сорока пяти самолетов. Прикрывают аэродром сорок зенитных орудий и десять прожекторных установок. Летный состав размещается в казармах Зелена Рымонска, там же находятся радиостанция, склады боеприпасов, учебно-формировочный пункт войск связи и зенитчики. Всего — тысяча двести человек. Возле казарм замечены двенадцать зенитных орудий и шесть прожекторов.

Был разведан также центральный варшавский аэродром «Окенты», располагавшийся юго-западнее города. Фашистское командование держало тут от двухсот пятидесяти до трехсот самолетов различных типов. Численность летного состава и обслуживающего персонала на аэродроме достигала почти тысячи человек, а охраны — ста пятидесяти. В четырех точках вокруг аэродрома находились двенадцать зенитных батарей. Расположение этих батарей разведчики сумели отметить на карте.

Все обнаруженные аэродромы неоднократно подвергались ожесточенной бомбежке сразу после того, как о них сообщалось в Центр.

Удалось зафиксировать и изменения на Демблинском аэродроме, где в конце мая разместилась 4-я эскадрилья 55-го авиационного полка, прибывшего из Франции.

Советская авиация несколько раз бомбила аэродром, но он продолжал действовать. Нам приказали выяснить, в чем дело. Оказалось, что во время налетов немцы полностью затемняли настоящий аэродром и высвечивали ложное летное поле возле кладбища у шоссе Демблин — Бобровник...

Вскоре от самолетов 4-й эскадрильи 55-го полка остались только обломки.

15 апреля Володя Моисеенко пробирался с бойцами ночью на связь с хелмскими разведчиками, когда услышал внезапно возникший в небе страшный гул. Звук чем-то

[288]

напоминал рокот авиационного мотора и в то же время не походил на него. Моисеенко остановил бойцов. Гул внезапно оборвался. Минуту спустя высоко в небе полыхнуло пламя. Оно осветило длинный сигарообразный предмет, похожий на торпеду. Из хвоста его вырвался шлейф густого дыма. «Торпеда», клюнув носом, с раздирающим уши воем ринулась к земле. Последовал глухой удар. А после десяти томительных секунд тишины громыхнул колоссальной силы взрыв!..

Следом за первой пролетели еще две «торпеды». Два новых мощных взрыва потрясли землю. Полеты «торпед» продолжались в ночь на 16, 17 и 18 апреля.

Бойцам Моисеенко удалось подобраться к месту падения необычных снарядов. Разведчики оказались на краю глубокой воронки. Вокруг нее в диаметре около ста метров виднелись следы выжженной травы, кустарника, деревьев.

В те же дни из Хелма и из местечка Фысув нам сообщили о прибытии восьмидесяти немецких техников для наблюдения за полетами странных снарядов.

Походило, что речь идет о каком-то новом оружии или о модификации оружия, еще не применявшегося на фронте.

Ответ на нашу радиограмму в Центр гласил:

«Сведения о «торпедах» получены впервые и только от вас. Приказываем приложить все усилия для выяснения типа этих снарядов, их устройства и места производства».

Через две недели мы радировали в Москву:

«По точно проверенным данным воздушные торпеды, вернее, ракеты типа ФАУ, производятся на заводе Сталева-Воля. Завод построен до войны, а в настоящее время расширен, выпускает пушки и другие виды артиллерийского вооружения. Ракеты ФАУ действуют на жидком горючем. По словам рабочих и охраны завода, ракеты используются против Англии».

В мае — июне мы установили точное местонахождение крупнейших складов немецких боеприпасов в лесу Кренщана, севернее Лукова, на станции Ромберта, под местечком Коло. Все эти склады также подверглись бомбардировкам.

Много потребовалось сил и труда, чтобы определить точное расположение и характер строившихся немцами линий укреплений сначала по берегу Западного Буга, затем на западном берегу Вислы.

[289]

Красная Армия продолжала наступать, и эти сведения были очень нужны Центру. И хотя немцы старательно охраняли район строительства на берегу Западного Буга, ничто не укрылось от наших разведчиков — местных крестьян, которые добросовестно выполняли даже связанные с риском просьбы партизан.

Весьма важные сведения сообщил, между прочим, командир строительного батальона, захваченный в плен бойцами Серафима Алексеева.

Оказалось, что укрепленная полоса тянется от Демблина до Варшавы, имеет окопы полного профиля и деревоземляные точки, но не бетонирована. Довольно подробно осветил пленный и систему укреплений в самом городе Демблине.

Данные наших разведчиков подтвердили: капитан говорил правду.

О том, что делалось у немцев за Вислой, узнать было проще: здесь рыли окопы насильно согнанные на работу поляки. С их помощью мы довольно быстро смогли установить расположение всех траншей, что строились в двадцати километрах западнее Вислы.

Очень ценную информацию удавалось иногда получить от некоторых пленных.

От танкиста Шварцингера, солдата танковой дивизии «Викинг», мы узнали, что дивизией командовал генерал-лейтенант Гилле, что в феврале она была окружена на юге вместе со 112-й и 270-й пехотными дивизиями, что затем была отведена в Люблин на отдых и переформировку и что личный состав набирают не только из немцев, но также из националистов.

Когда пленного спросили о перевооружении дивизии, он, помявшись, вдруг выпалил:

— Мы получаем новые танки «фюрер». Они значительно крупнее танков «тигр» и имеют пушки большего калибра. Кроме того, получаем небольшие танки «кошат». При столкновении с вражескими машинами они взрываются...

Разведчикам в Люблине было дано указание проверить эти сведения и уточнить технические данные новых танков.

Центр высоко оценил переданную нами информацию и подчеркнул, что аналогичные сообщения поступили также из других источников, что убеждает в их достоверности.