Лис пустыни - Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

"Я был готов пристрелить Гитлера"

Через несколько дней Роммеля перевезли в военный госпиталь Ле-Везины под Сен-Жерменом. Фон Клюге навестил медленно выздоравливающего маршала и признался ему, что в начале 1942 года был одержим идеей ликвидировать диктатора. Бессмысленные приказы фюрера во время зимней кампании 1942-1943 годов в России, стоившие жизни тысячам немецких солдат, пробудили в нем такую ненависть, что он был готов пристрелить Гитлера, если бы в то время каким-нибудь образом пересеклись их пути.

Положение на Нормандском фронте было настолько шатким, что в любой день союзники могли прорвать оборонительные порядки немцев и тогда ничто не помешало бы им захватить маршала в плен. 8 августа, несмотря на категорические возражения лечащих врачей, Роммель добился отправки в Гер-линген под Ульмом. Начиная с 1943 года чета Роммелей арендовала здесь маленькое имение неподалеку от родины маршала - Хайденхайма. Сюда, на бескрайние просторы Швабии звало Роммеля его измученное сердце. Фрау Роммель окружила супруга вниманием и заботой. Под присмотром тюбингенских профессоров медицины, доктора Альбрехта и доктора Штока, его здоровье быстро пошло на поправку.

Тактика "замалчивания", избранная Гитлером для борьбы с растущей, несмотря на военные поражения, популярностью генерал-фельдмаршала Роммеля, привела к тому, что широкая общественность ничего не знала ни о его тяжелом ранении, ни об уходе с должности командующего группой армий "Б", ни о назначении на этот пост фон Клюге. Военная цензура бдительно следила за соблюдением "рейхстайны". Только в середине августа появились первые сообщения об "автокатастрофе" без указания места и каких-либо подробностей. Роммель предпринимал тщетные попытки объяснить немецкой общественности причины, по которым он "оставил пост командующего и снял с себя ответственность за фронт вторжения". Для немецкого народа - во всяком случае для того подавляющего большинства, которое не слушало "вражеские радиоголоса" - он так и остался жертвой банального дорожно-транспортного происшествия. Истинная подоплека событий прояснилась только после войны...

Глава 16.

Судьба говорит "нет"

Покушение в "Волчьем логове"

Через три дня после тяжелого ранения Роммеля полковник фон Штауффенберг оставил "адскую машину" в комнате для совещаний штаб-квартиры фюрера. Смерть Гитлера должна была открыть путь к власти временному правительству Вицлебена-Бека-Герделера и послужить сигналом к проведению переговоров на Западном фронте между Роммелем и союзниками. Нет никаких сомнений в том, что, хотя маршал так никогда и не был посвящен в подробности "заговора 20 июля", эта акция в целом соответствовала его убеждениям и намерениям. Судьбе было угодно распорядиться так, что в решающий момент Роммель оказался прикованным к постели в госпитале люфтваффе.

Тем временем совершенно иной оборот, чем это было бы при антигитлеровски настроенном Роммеле, приняли события и на фронте вторжения. Сегодня уже трудно сказать, почему фон Клюге и другие посвященные в обстоятельства дела офицеры так и не решились прибегнуть к спасительному для Германии шагу.

Заговорщики допустили ряд непростительных ошибок: они были настолько уверены в окончательном успехе акции, что не предприняли совершенно естественных мер безопасности - не была захвачена радиостудия в Зезене и другие радиостанции, кроме этого, так и не была блокирована телефонная связь между Ставкой фюрера в Восточной Пруссии и рейхсми-нистерствами в Берлине. Получивший свободу действий Геббельс "прочно сел на телефон" и всеми правдами и неправдами пытался выправить продолжавшее оставаться напряженным и к вечеру 20 июля положение.

После ранения Роммеля и неудавшейся попытки ликвидировать диктатора, Германия потеряла последний шанс с честью выйти из ставшей безвыходной ситуации - отныне страна была обречена на саморазрушение. Обстоятельства "заговора 20 июля" скрыты от нас непроницаемой завесой из полуправды и дезинформации, в тугой клубок сплелись случайности и закономерности, трагическое стечение обстоятельств лавинообразно повлекло за собой катастрофические последствия, поэтому мне кажется уместным несколько более подробное рассмотрение этого исторического события.

19 июля фон Клюге принял группу армий "Б", сохранив за собой пост главнокомандующего группой армий "Запад", и перебрался в бывшую резиденцию маршала Ла-Рош-Гюйон. Командно-штабной аппарат остался прежним, соратники Роммеля трудились на своих местах, и не их вина, а их беда заключалась в том, что фон Клюге оказался не тем человеком, кто смог бы возглавить сопротивление диктатору.

После плодотворной беседы с фельдмаршалом Роммелем, за несколько дней до его тяжелого ранения, подполковник фон Хофакер повез в Берлин приятное для заговорщиков известие о том, что маршал готов к активным действиям на Западе. Между тем в столице рейха предатель выдал группу Лейшнера, и она была арестована гестапо. Угроза ареста заставила заговорщиков действовать с удвоенной энергией и форсировать подготовку к покушению. Фон Штауффенберга окончательно подстегнул состоявшийся накануне разговор между Канарисом и Гиммлером. Рейхсфюрер СС заявил ошеломленному шефу абвера:

- Мне прекрасно известно, что определенные армейские круги намереваются "поиграть мускулами" Но пусть не тешат себя иллюзиями - я готов нанести удар по их "осиному гнезду". Я долго ждал, потому что хотел узнать всех предателей поименно. Теперь я знаю все - и вырву ядовитое жало у таких изменников, как Герделер и Бек.

Отсчет времени пошел на минуты, и Штауффенберг приступил к активным действиям. В Париже ждали опаздывающего на встречу Хофакера. Несмотря на беседу с фон Безелагером, крайне неуверенно, нерешительно и непоследовательно вел себя фон Клюге, занявший в конечном итоге сверхосторожную выжидательную позицию.

Читая стенограммы телефонных разговоров между штаб-квартирой группы армий "Б", "Волчьим логовом" и Военным министерством на Бендлерштрассе, отчетливо осознаешь - не отвернись в тот день фортуна от заговорщиков и окажись во Франции хотя бы один военачальник калибра Роммеля, дальнейший ход европейской и мировой истории мог бы быть иным!