Анекдоты и предания о Петре Великом

Однажды, будучи на биржѣ, Петръ увидѣлъ между другими купцами нѣсколькихъ калужскихъ купцовъ въ упомянутомъ нарядѣ. Государь крайне этому удивился, пожалъ плечами и спросилъ:

— Каковы купцы изъ раскольниковъ и можно ли имъ въ торговлѣ вѣрить?

— Совершенно они таковы, — отвѣчалъ одинъ изъ таможенныхъ начальниковъ.

— Хорошо, — сказалъ Петръ, — если они подлинно таковы, то по мнѣ пусть вѣруютъ, чему хотятъ, и носятъ свой козырь; и когда уже нельзя ихъ обратить отъ суевѣрія разсудкомъ, то, конечно, не пособитъ ни огонь, ни мечъ. А мучениками за глупость быть — ни они той чести не достойны, ни государство пользы имѣть не будетъ.

XIX.

Хоть голъ, да правъ!

Одинъ солдатъ изъ новобранцевъ стоялъ на караулѣ въ такомъ мѣстѣ, куда, думалъ онъ, не скоро придетъ его командиръ; всего же менѣе ожидалъ онъ самого государя, такъ какъ была обѣденная пора. Постъ былъ на самомъ берегу Невы, и какъ время было жаркое, то часовой и вздумалъ выкупаться. Но только что онъ раздѣлся и вошелъ въ воду, какъ увидалъ идущаго въ его сторону государя и такъ уже близко, что успѣлъ онъ только, выскочивъ изъ воды, надѣть на себя второпяхъ исподнее платье, шляпу и перевязь и, подхвативъ ружье, вытянулся на своемъ посту и отдалъ честь.

По строгости, съ какою Петръ относился къ нарушеніямъ, воинской дисциплины, можно было ожидать, что онъ велитъ наказать виновнаго по всей строгости закона; но вмѣсто того, смотря на виновнаго, не могъ онъ не расхохотаться и сказалъ сопровождавшимъ его: — Хоть голъ, да правъ!

Затѣмъ спросилъ солдата, давно ли онъ въ службѣ.

— Недавно, — отвѣчалъ тотъ.

— Знаешь ли ты, — продолжалъ государь, — что велѣно дѣлать съ тѣми часовыми, которые оставляютъ постъ свой и бросаютъ ружье, какъ сдѣлалъ ты?

— Виноватъ, — сказалъ часовой.

— Ну, быть такъ! — заключилъ государь, — прощается это тебѣ, какъ новичку; но берегись впредь дерзнуть что-либо подобное сему сдѣлать.

XX.

Ночной объѣздъ.

Нерѣдко по ночамъ Петръ объѣзжалъ городъ, чтобы наблюсти за стражей и вообще за порядкомъ въ городѣ. Въ такихъ случаяхъ его сопровождалъ одинъ только денщикъ [15]. Въ одну изъ такихъ поѣздокъ, въ январѣ 1710 года, государь проѣзжалъ по московскимъ улицамъ въ 1-мъ часу ночи въ сопровожденіи денщика Полозова, отъ котораго и пошелъ этотъ анекдотъ. Большое освѣщеніе въ одномъ домѣ привлекло вниманіе царя; онъ остановилъ сани и послалъ Полозова узнать, кому принадлежитъ этотъ домъ. Полозовъ, вернувшись, доложилъ, что домъ принадлежитъ одному секретарю.

— Врешь! — сказалъ государь. — Поди удостовѣрься.

Полозовъ, возвратясь, подтвердилъ прежнее показаніе и добавилъ, что секретарь этотъ Помѣстнаго приказа [16], что сегодня у него были крестины сына и теперь онъ пируетъ съ гостями.

Тогда Петръ въѣзжаетъ безъ шума на дворъ, входитъ въ домъ и, найдя множество гостей, говоритъ:

— Богъ въ помощь!

Можно себѣ представить, въ какое замѣшательство должны были прійти гости, а особливо самъ хозяинъ! Однакоже государь ласковымъ обращеніемъ успокаиваетъ всѣхъ и говоритъ хозяину:

— Мнѣ показался необыкновеннымъ свѣтъ въ твоемъ домѣ, и я изъ любопытства заѣхалъ къ тебѣ, а на крыльцѣ узналъ, что у тебя крестины новородившемуся твоему сыну и что причиною такого свѣта крестинный пиръ, — такъ поздравляю тебя съ сыномъ!

Затѣмъ государь освѣдомился, какое имя дано новорожденному, какова родильница и можно ли ее видѣть, и, предшествуемый хозяиномъ, входитъ въ спальню къ родильницѣ, поздравляетъ ее съ сыномъ, цѣлуется съ нею и кладетъ на зубокъ рубль. Хозяинъ подносить его величеству сладкой водки. Но государь, пригубивъ, спросилъ:

— Нѣтъ ли анисовой? [17]

— Есть, всемилостивѣйшій государь! — отвѣчаетъ хозяинъ.

Налита была анисовая. Государь выпилъ рюмку до половины и, осмотрѣвъ убранство спальни и всѣхъ комнатъ, пожелалъ всѣмъ веселиться и уѣхалъ.

Поутру рано посылаетъ онъ своего караульнаго офицера въ домъ секретаря и приказываетъ взять его и привести въ Преображенскій приказъ [18].

— Но не потревожь родильницы, — прибавилъ государь, — и для того дождись у воротъ выхода секретаря.

Приказаніе было исполнено. Самъ государь былъ уже въ Преображенскомъ приказѣ. Поблагодаривъ секретаря за вчерашнее угощеніе, онъ спрашиваетъ его, изъ дворянъ ли онъ и имѣетъ ли помѣстье, и если имѣетъ, то сколько получаетъ съ него дохода.

Дрожащій секретарь отвѣчаетъ, что онъ не изъ дворянъ, а подъяческій сынъ и что помѣстья и крестьянъ не имѣетъ.

— Богатую ли взялъ ты за себя жену? — снова спрашиваетъ государь.

— Небогатую.

— Изъ какихъ же доходовъ нажилъ ты такой домъ и такіе дѣлаешь пиры?

Секретарь падаетъ на колѣни и объясняетъ:

— Все, что имѣю, всемилостнвѣйшій государь, нажито мною отъ подарковъ помѣщиковъ, имѣющихъ въ приказѣ тяжебныя дѣла.

И, сколько могъ упомнить, объявляетъ именно, сколько кто изъ нихъ далъ ему деньгами и припасами.

Такое чистосердечное признаніе понравилось государю.

— Я вижу, — сказалъ онъ секретарю. — что ты не плутъ, и за признаніе твое Богъ тебя проститъ; но съ тѣмъ однакожъ, что если ты изъ пристрастія какого что возьмешь и будешь дѣла волочить, норовя знатному, то поступлено будетъ съ тобою, какъ съ преступникомъ.

Обрадованный такою милостью, секретарь кланяется государю въ землю и клянется, что онъ и прежде не дѣлалъ этого и дѣлать не будетъ, и ни съ кого уже впредь ничего не возьметъ.

— Изъ благодарности послѣ справедливаго рѣшенія дѣла, по коему ты трудился, говоритъ ему снова государь, — можешь присылаемые къ тебѣ запасы взять, но отнюдь не прежде окончанія дѣла и не прижимая тяжущихся. И берегись! — прибавилъ Петръ, погрозивъ ему пальцемъ — отнынѣ всѣ твои поступки не скроются отъ меня.

Потомъ, сосчитавъ получаемое секретаремъ жалованье и законные доходы, включая сюда и добровольно изъ благодарности присылаемые ему отъ дворянъ столовые припасы, Петръ опредѣлилъ, сколько и на что долженъ онъ, секретарь, издерживать, и отнюдь не жить пышно и такихъ пировъ, какой парь видѣлъ у него, не дѣлать.

— Разсуди, — продолжалъ Петръ, — ежели будутъ дѣлать такіе расходы секретари, то какіе же въ сравненіи съ ними должны дѣлать судьи, какіе вельможи и какіе самъ государь?

Наконецъ объяснилъ ему, какое зло можетъ произойти отъ расходовъ, несоразмѣрныхъ доходамъ, и какъ нужно удерживать каждаго отъ такого расточенія, дабы каждый, по пословицѣ, по одежкѣ протягивалъ ножки.

Послѣ того государь развѣдалъ, что секретарь этотъ дѣйствительно былъ человѣкъ честный, благородный и исправный въ своей должности. Нравоученіе же, данное ему государемъ, было памятно ему во всю жизнь.

XXI.

Освобожденіе князя Я. Ѳ. Долгорукова изъ плѣна.

Изъ анекдота X мы уже видѣли, что въ числѣ плѣнныхъ, взятыхъ шведами подъ Нарвою въ 1700 году, находился и князь Я. Ѳ. Долгоруковъ. Онъ пробылъ въ Швеціи до 1711 года, а въ этомъ году освободился изъ плѣна, благодаря своему мужеству. Объ этомъ онъ самъ разсказываетъ въ письмѣ къ царю отъ 30 іюня 1711 года.

До 1705 года всѣ плѣнники находились въ столицѣ Швеціи — Стокгольмѣ, а въ этомъ году ихъ развезли по другимъ городамъ. Жили они въ суровой неволѣ, едва имѣли хлѣбъ насущный, и даже не было у нихъ надежды увидѣть когда-либо родную землю, такъ какъ Карлъ XII упорно не соглашался на размѣнъ плѣнныхъ. Лишь послѣ Полтавской битвы шведы стали договариваться объ этомъ размѣнѣ, и въ 1710 году было рѣшено въ числѣ другихъ размѣнять князя Долгорукова. Въ началѣ слѣдующаго года Долгоруковъ съ товарищами были перевезены въ Финляндію, въ городъ Якобштадтъ, гдѣ пробыли въ ожиданіи размѣна четыре мѣсяца, но вмѣсто того послѣ сказаннаго срока ихъ почему-то повезли снова въ Швецію. Шкуна, на которой они отплыли, за противнымъ вѣтромъ нѣсколько дней простояла среди острововъ въ проливѣ Кваркенѣ. Тутъ-то, по словамъ Долгорукова, Всемилосердный Богъ даль узникамъ «благой случай и безстрашное дерзновеніе» напасть на сопровождавшій ихъ конвой, обезоружить его и заключить подъ палубу. Устное преданіе — пошедшее отъ одного изъ бывшихъ плѣнныхъ на шкунѣ, олонецкаго купца Чаблина — разсказываетъ объ этомъ событіи слѣдующимъ образомъ.