Смертник восточного фронта. 1945. Агония III рейха

вии, что он был абсолютно уверен в своей правоте и в том что такие меры были оправданны.

Департамент Геринга¹ был очень известен, и ему удалось сохранить незапятнанную репутацию до самого конца. Я упомяну здесь единственный случай, типичный для такой практики. Я узнал об этом деле и внимательно следил за ним, так как мы были хорошо знакомы с тем берлинским адвокатом².

По вышеописанным причинам хозяин обувной фабрики на востоке Германии был заключен под стражу. Его жене удалось связаться с адвокатом из Берлина, который, будучи командующим штурмовыми отрядами в 1914—1918 гг., полностью проигнорировал «сигнал». После того, как он убедился в несостоятельности выдвинутых обвинений, адвокат решил, не опасаясь за свою судьбу и практику, представлять интересы хозяина фабрики в суде.

Он направился в восточную часть Германии, где содержался обвиняемый, и даже там проигнорировал настойчивый «сигнал». Ему пришлось буквально прорываться в камеру, но каким-то образом он добился, чтобы его оставили наедине с заключенным.

_IL

“1Г

Вернулся в Берлин и снова отправился в управление гау. И еще не раз наносил туда визиты. Между всесильным управлением гау и адвокатом разгорелось настоящее сражение. Департамент Геринга издал указ, которому даже управление гау не могло не подчиниться, в результате хозяин фабрики был освобожден, адвокат спас не только его права на собственность, но и жизнь.

Вся вина владельца заключалась в том, что его многомиллионный семейный бизнес каким-то образом помешал одному из членов партии или планам партии. Также вероятно, что он просто попал в поле зрения какой-нибудь прожорливой партийной шишки. Как я писал, отыскать причину для устранения пожилого хозяина было делом несложным, подобные оправдания всегда подтверждали это. В данном случае владелец фабрики в помощь супруге нанял двух учениц для уборки дома. Но поскольку в доме жили всего двое хозяев, владелец официально не нуждался в наемной рабочей силе. Более того, его обвинили в изнасиловании женщин-работниц (владелец по характеру был человеком добрым и часто подвозил женщин и девушек на работу до фабрики). В результате его объявили недееспособным. Но этому человеку повезло. В итоге он мог пожаловаться только на исчезновение двух ценных станков — за время его ареста их разобрали и увезли куда-то.

В отличие от обрабатывающей промышленности в сельском хозяйстве такие случаи происходили редко. Один известный удачливый фермер (но диссидент) потерял свое положение из-за того, что был слишком либерален в отношении русских пленных. Он позво-

JL

ПГ

лял им проводить церковные службы, этот бедолага даже додумался пригласить какую-то пожилую русскую дворянку, знавшую отправление православных обрядов. Более того, его резкая, откровенная критика и демонстративно вызывающее поведение слишком часто приводили в ярость осуществлявших контроль чиновников окружных и гаууправлений ¹⁸.

Короче говоря, его надо было убрать, и вот однажды «зеленая Минна» (полицейский фургон) появилась под его окном. К счастью, разыскиваемый первым увидел машину, смог по тайной лестнице спуститься в парк и сбежать. Почти год гестапо ¹⁹, имея ордер на его арест, не могло найти его (случай в те времена почти неслыханный). И чем же беглец занимался все это время? Он имел адвокатскую практику, а до 1933 года был заместителем министра, возвышаясь над всем этим сбродом ²⁰.

Некий герр фон Р. жил у самой пасти льва, в Потсдаме. Он отыскал адвоката (о котором я упоминал выше), с которым и обсудил, как быть с беглецом, приходившимся ему кузеном, фон Б. Они с этим кузеном постоянно поддерживали связь, и фон Р. хотел представить его адвокату (и обладал всеми полномочиями для этого). Но по понятным причинам его кузен не мог всплыть на поверхность, если бы его обна-

ружили, возник бы «риск», например, автокатастрофы.

В это время дело продвигалось крайне медленно, просто разыскиваемого еще помнили как возмутителя спокойствия со времен его удавшегося побега (это было сразу же после прихода Гитлера х власти). Но мало-помалу дело двигалось, и снова все закончилось в департаменте Геринга. Герр фон Р. помог адвокату уладить все его дела и стал частым гостем в его доме. Выданный ордер вскоре был отменен, и были приняты все необходимые меры, чтобы герр фон Б. продолжал оставаться в безопасности. Но где же он был? Он регулярно, почти каждый день, приезжал в Берлин в гости к адвокату, который потерял свое место после того, как герр фон Р. оказался разыскиваемым ранее герром фон Б.

Так как дела на моей ферме шли хорошо и объем поставок не снижался, а может, и по другим причинам, на меня были возложены почетные, но крайне нежелательные обязанности в моей рабочей группе Nahrstand ²¹. Как незаменимый (незаменимый ²² и не подлежащий призыву в вермахт) я, естественно, был завален обязанностями. Итак, имея определенные полномочия, большую часть времени я проводил в разъездах, отслеживая, где работа ведется не так, как следовало, а где не идет вообще (что требовало незамедлительного вмешательства).

В этих поездках, которые негативно отражались на моей собственной ферме, ведь меня никогда не было на месте, я сделал очень много интересных наблюде-

JL

ПГ

ний, что опять же было мне только в убыток. Проще говоря, власти были не в силах обратить меня. Моя довольно спокойная, ровная симпатия к системе, все более безумевшей, сошла на нет. От всего происходящего тошнило, но изменить что-то было не в наших силах. Коррупционеры и карьеристы были повсюду. Достигали успеха и занимали ключевые посты в экономике те, кто не обладал ни знаниями, ни способностями, ни, тем более, хоть какой-то порядочностью, зато обладал высоким партийным статусом. Любой заурядный тип, которого в обычной жизни и от стенки-то не отличишь, вдруг облачался в щеголеватую форму. А точно различать бесчисленные виды форменной одежды, знаки отличия и ордена было целой наукой.

Время от времени в своих поездках я посещал восточную часть оккупированной нами территории¹. Площадь региона была огромной, а население беспрекословно подчинялось властям, поэтому управленческий аппарат не был таким раздутым, как в нашей местности. Все же дела здесь шли не лучше. Наши маленькие могильщики Третьего рейха не упускали ни единой возможности подмочить добрую репутацию немцев, вызвать к себе ненависть, лишь бы только набить себе карманы.

Вот пример: после того, как несколько сотен лошадей и их владельцев были собраны полицейскими в одном месте, я должен был произвести обмер всех животных, классифицировать и оценить их. Затем я

JL

“ “IГ

распределял отобранных животных и, пронумеровав, отправлял на западную границу, где их согласно моему списку уже распределяли между фермами, прилагая к каждой лошади особый сертификат с указанием стоимости. Эти фермы сильно пострадали от гнета вермахта или же из-за чего-нибудь еще, и теперь животным предстояла каждодневная работа в поле. Все было в порядке. Немецкие фермеры все оплатили согласно установленной мной стоимости. Деньги были отправлены в департамент, который, в свою очередь, уже выделил необходимые суммы (поскольку этот же департамент управлял регионом, им нужно было заплатить за предоставленных лошадей).

Платежи происходили так: я собирал деньги за 170 животных и соответствующие товарные чеки, за вычетом платежей местному отделению администрации. Представляя животное, фермеры должны были назвать свое имя и место проживания для регистрации. Слепому было видно, по крайней мере, я прекрасно понимал, что несчастный, забитый польский фермер едва ли мог даже пробормотать свое имя, а если и мог, то оно все равно не было услышано в той суматохе. Итак, животные были записаны и списки составлены. Полицейские держали все под контролем. Однако деньги так и не поступили по адресу ²³.