Ренуар

Глава вторая

ГЛЕЙР И ЭСМЕРАЛЬДА

Холст, высотой немногим более метра и шириной полтора метра, объединяет портреты сорока трёх учеников мастерской Глейра. Такова традиция некоторых мастерских, где ученики пишут портреты друг друга. Я пишу тебя, ты — меня… И когда-нибудь потомки узнают здесь своих. Среди этих портретов, выстроившихся несколькими рядами, есть изображение Ренуара. Он написан в профиль: с короткими волосами, единственный из всех молодых людей, не имеющий ни бороды, ни усов. Лицом к нему, тоже в профиль, располагается его друг Эмиль Анри Лапорт. Над Ренуаром — Сислей. Несколько ниже, в белой сорочке с серым галстуком, — молодой человек, похожий на Базиля… Для всех учеников эта мастерская была организована на условиях, продиктованных Марком Габриелем Шарлем Глейром, когда он согласился возглавить её: «Вы мне не платите ни одного су. Я вспоминаю время, когда я довольно часто бывал вынужден отказываться от обеда, чтобы сэкономить 25 или 30 франков, которые должен был платить каждый месяц казначею, месье Эрсену». Поэтому Глейр приказал своим ученикам: «Снимите в аренду мастерскую… соберите на оплату аренды общие деньги, а я буду приходить к вам два раза в неделю, в зависимости от обстоятельств, проверять ваши работы и давать вам советы».

Таким образом, при поступлении в мастерскую ученики вносили по 15 франков, чтобы отметить начало обучения весёлым застольем, и отдавали казначею мастерской Эрсену по 30 франков, которые шли на оплату натурщиков, отопление и другие необходимые расходы… После этого всего за десять франков в месяц можно было рисовать натурщика. Он позировал на помосте в просторном зале, где свет поступал через высокое окно, выходящее на север, как того требовала традиция, чтобы солнце не мешало, давая слишком интенсивные свет и тени.

В отличие от других мастерских натурщики, позировавшие у Глейра, не были обнажёнными. Глейр считал, что они должны оставаться в кальсонах. Среди учеников было несколько женщин, и одна из них, англичанка, потребовала у мэтра, чтобы натурщик снял кальсоны. Если верить рассказам, она уточнила, что знает, что он там прячет, потому что у неё был любовник. Однако этот аргумент не переубедил Глейра. «Но я хотел бы сохранить клиентуру предместья Сен-Жермен», — якобы ответил он. Надо признать, что клиентура особенно не осаждала мастерскую Глейра. Та находилась «в дальнем конце двора, куда выходили обветшалые окна различных мастерских, среди которых принадлежащая Глейру была самой просторной и самой грязной. От тридцати до сорока академических художников собирались там каждый день, за исключением субботы, когда в мастерской проводилась уборка, правда, не особо тщательная, и воскресенья. Одна неделя посвящалась работе над этюдом, когда позировал натурщик, следующую неделю писали натурщицу. Такая последовательность соблюдалась в течение всего года. Мастерская была обставлена исключительно просто: печь, помост для моделей, несколько табуреток и ящиков, 50 низких и прочных стульев, мольберты, чёрные доски и ничего больше. Все стены были покрыты эскизами, карикатурами, написанными углём и мелом: многоцветная пестрота создавала очень красочный эффект».

Подтверждением уверенности Глейра в том, что модели должны всегда выглядеть пристойно, явился визит в его мастерскую посла Нидерландов, чья дочь захотела обучаться живописи. Можно ли было вообразить обнажённого натурщика перед дочерью и женой дипломата? «Ученица из страны Рембрандта и Рубенса, какая честь для мастерской!» Глейр, швейцарец из кантона Во, произносил всё это очень забавно, с ужасным акцентом.

Хотя ученики часто посмеивались над швейцарским акцентом Глейра, никто не ставил под сомнение его мастерство. Его картина «Вечер»,которую большинство посетителей называли «Утраченные иллюзии», была отмечена медалью в Салоне 28и куплена за три тысячи франков 14 мая 1843 года, а с 1844-го стала одной из наиболее знаменитых картин в Люксембургском музее, в котором экспонировались произведения здравствовавших художников. А в конце 1861 года говорили, что мэтр подготовил ещё одну картину, «Геракл у ног Омфалы»… 29Но так как Глейр не принял орден Почётного легиона, 30присуждённый ему Империей, потому что был в оппозиции к монархическому режиму, он мог отказаться представить новую работу в Салоне.

В мастерской молодой Огюст Ренуар стал предметом насмешек: как с момента своего появления в ноябре 1861 года он носил белую рабочую блузу, тогда как большинство учеников были одеты в пиджаки из чёрного бархата. Живописец не должен был выглядеть как ремесленник-декоратор.

День за днём Ренуар покорно и пунктуально выполняет упражнения, даваемые учителем. Чтобы подготовить учеников к поступлению в Школу изящных искусств, мэтр предлагает им работать по мотивам классических сюжетов из Античности или Священного Писания. Он также требует, чтобы они снова и снова рисовали и гипсовые копии, и живых моделей.

Чтобы удовлетворить требования мэтра, Ренуар нарисовал обнажённого натурщика очень условно, каким он выглядел на первый взгляд. Это «тело цвета карамели, возникающее на аспидно-чёрном, как ночь, фоне, с отражённым светом на плече и страдальческим выражением лица, какое бывает при спазмах желудка». Глейр начал было хвалить ученика, затем снова внимательно посмотрел на изображённую фигуру — и взорвался от гнева. «Вы… Вы издеваетесь над всеми!» И это был Ренуар, очень старательный ученик, которого Глейр иногда приглашал к себе на улицу Бак, 96, и для которого он добился разрешения на посещение зала эстампов Императорской библиотеки. Не является ли он менее послушным, чем кажется? В другой раз во время очередного понедельничного визита, когда мэтр переходил от одного мольберта к другому, делая замечания, указывая на ошибки, он остановился перед одним из эскизов Огюста: «Молодой человек, Вы очень способный, талантливый, но, по-видимому, Вы пишете для забавы». Ответ Ренуара последовал незамедлительно: «Это очевидно; если бы это меня не забавляло, я бы не писал!»

Но работа в своё удовольствие вовсе не мешала добиваться успеха. В апреле 1862 года 80 молодых художников были приняты в Школу изящных искусств. Ренуар был 68-м в списке принятых. Студенческий билет Императорской школы изящных искусств, вручённый ему, был под номером 3325. В этом же месяце он занял пятое место из восьми среди тех, кто прошёл конкурс перспективы. Этюд «Иосиф, преданный братьями»и конкурс фигур в августе позволили ему занять лишь последнее место из десяти…

В октябре, ноябре и декабре 1862 года Ренуар был занят военными обязанностями. 31Вернувшись в мастерскую Глейра, он встретил там новых учеников — Альфреда Сислея, появившегося в октябре, и Фредерика Базиля, приступившего к занятиям месяцем позже.

Базиль жил на улице Кампань-Премьер и был элегантным молодым человеком, представителем того круга, «где отдают лакею разнашивать свои новые ботинки». Однажды вечером, выходя из мастерской, Базиль предложил Ренуару выпить вместе пива. Они направились к Обсерватории. Когда они проходили по Люксембургскому саду, Базиль заявил: «Большие классические композиции теперь в прошлом. Картины повседневной жизни намного интересней». Возможно, такое утверждение было спровоцировано впечатлением от женщин в кринолинах, которые, казалось, плыли по аллеям, цилиндров мужчин, словно чёрных знаков препинания, военных мундиров. Ренуар разделял его мнение…

В кафе «Клозери де Лила» на бульваре Монпарнас Ренуар не преминул поинтересоваться у Базиля, почему тот обратился именно к нему. Базиль заявил: «Манера, в которой ты рисуешь. Я верю, что ты личность». Ренуар в ответ едва заметно улыбнулся, пожав плечами. И Базиль рассказал ему, что приехал в Париж изучать медицину. Именно при этом условии отец позволил ему покинуть Монпелье и назначил пенсион. Если отец смирился с тем, что Фредерик поступил в мастерскую обучаться живописи, то это произошло, без сомнения, потому, что его жена, готовая одобрить любой поступок сына, сумела его убедить. Но даже если отец и признал, что живопись может являться развлечением для молодого интеллигентного человека, всё же не могло быть и речи о том, чтобы сын забросил медицину.