Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

Лариса

Дима устроился в ремонтно-строительный трест Ленинского района начальником отдела снабжения. А в кабинете напротив в должности заместителя главного бухгалтера трудилась девушка Лариса. Дима, известный любитель женского пола, проявил к ней интерес, который оказался взаимным. А дальше — классический служебный роман, который завершился маршем Мендельсона.

Это было в 1984 году. Дима, которому исполнился всего 21 год, поначалу не собирался связывать себя брачными узами. Лариса была на год старше, у неё был ребенок. Но Димины ближайшие приятели уже успели жениться, и он, лишившись друзей, решился последовать их примеру. Тем более что Лариса очень хотела выйти замуж.

Этот союз просуществовал недолго и распался по обоюдному согласию. Молодожены съездили в отпуск на море. Дима быстро понял, что совершил ошибку и совсем не готов к семейной жизни. Они молниеносно поженились и в таком же пожарном порядке разошлись. Брак продлился всего лишь два месяца.

Лариса была хоть и немногим старше по возрасту, но более зрелой и опытной, чем Дима. Это теперь мой муж считает себе очень продвинутым в сексе, он многому научил меня, но тогда, в двадцать с хвостиком, он был мальчишкой. Лариса была женщиной с жизненным опытом и знала толк в сексе. Она предлагала такие отношения, для которых он тогда ещё не созрел.

Они больше не жили вместе, но их рабочие кабинеты по-прежнему находились напротив. Каждодневных встреч было не избежать. Диме это не нравилось, да и Лариса не была в восторге постоянно видеть бывшего мужа и слышать шепоток сослуживцев за спиной. Диме ничего не оставалось, как уволиться.

Лена

Дима недолго оставался холостым. Вскоре он женился на Лене. Это был брак по расчету. То есть Дима фактически женился не на Лене, а на её папе, который занимал ответственный пост. Дима делал карьеру и рассчитывал на поддержку свекра. Но произошла осечка. Ленин папа, как человек умный и проницательный, быстро раскусил зятя. К Диме он относился довольно прохладно и помощи ему не оказывал. Когда никаких иллюзий не осталось, назрела ситуация развода. К тому же Дима не был примерным мужем. Периодически у него появлялись девушки для души.

Но когда семья фактически перестала существовать, Лена забеременела. Она любила Диму и очень хотела родить от него ребенка. Даша родилась уже после развода. Внешне она очень похожа на Диму.

Последующие Димины браки происходили с периодичностью в два года. Он быстро женился и так же быстро разводился. Уходил Дима всегда красиво и благородно, никогда не опускаясь до прозаического раздела имущества.

Как Дима чуть не стал архиереем

Когда Дима развелся с Ларисой и начал подумывать о том, как бы ему поменять место работы, его вдруг озарила гениальная мысль: а не пойти ли ему служить по церковной линии? На эту, прямо скажем, неординарную идею (дело-то было не в наши дни, когда бывшие партработники рьяно осеняют лбы крестным знамением, а в 1984 году) Диму натолкнуло чисто географическое совпадение. Контора, где он трудился вместе с бывшей женой Ларисой, непосредственно соседствовала с храмом Николы в Хамовниках, что на улице Тимура Фрунзе.

Надо сказать, что руководили Димой в тот момент отнюдь не религиозные и даже не духовные соображения, а вполне земные, материальные обстоятельства. Дело в том, что Дима догадывался: в церкви хорошо платят. Он уже пытался устроиться в этот храм по совместительству, когда трудился в ремстройтресте.

Для претворения своей идеи в жизнь Дима решил воспользоваться старым, проверенным способом. Если в прокуратуру он устроился с помощью телефонного справочника, то в данном случае приобрел нечто подобное: толстый церковный календарь.

Там были напечатаны фотографии почти всех архиереев, в том числе пяти членов Священного Синода и священнослужителей рангом пониже. Уяснив для себя, что Священный Синод — это вроде как Политбюро, Дима понял, что с этого и надо начинать.

Поскольку телефона патриарха Пимена (в миру господин Извеков) найти не удалось, Дима стал беспокоить членов Синода. Он позвонил в Новодевичий монастырь, где сидел митрополит Ювеналий. Если продолжать сравнение с партийными органами, то патриарх Московский и всея Руси по уровню как бы являлся секретарем Московского горкома партии и одновременно Генеральным секретарем ЦК КПСС, а митрополит Ювеналий был, в свою очередь, как бы секретарем Московского обкома партии.

Когда Дима позвонил и сказал, что хотел бы устроиться на работу, никто даже не поинтересовался, исповедует ли он христианство и крещен ли. Зато он получил телефон некоего Юрия Алексеевича. Дима представился, рассказал о своем желание трудиться на благо церкви и услышал: «Приезжайте!»

А этот Юрий Алексеевич сидел в том корпусе, где располагалась резиденция Ювеналия. Секретарь епархиального управления доложил о приходе Якубовского. Вышел Юрий Алексеевич, и состоялся следующий разговор:

— Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Олегович. Хочу у вас работать.

— К нам все хотят. А что вы можете?

— Я все могу.

— У нас есть одна проблема. У митрополита есть старая «Волга» ГАЗ-24 и ему нужен новый кузов.

— Сделаем, — ответил Дима не моргнув глазом.

А тогда, если кто помнит, кузов было достать очень трудно. «Волга» стоила больших денег, но кузов и двигатель по сравнению с ценой автомобиля стоили совсем немного. Замени то и другое, получишь практически новую машину.

Юрий Алексеевич Диме не поверил, но все равно обещал организовать письмо от имени митрополита. Тогда Дима и познакомился с заместителем директора Мостранскомплекта Виталием Грековым, который сейчас, пятнадцать лет спустя, обратился к нему, как к адвокату.

На всю Москву было всего десять кузовов, и для того, чтобы Мостранскомплект выделил кузов, требовалось, чтобы фондовладелец или, как тогда называли, фондодержатель отдал на этот кузов фонд. Дима позвонил в Мосавтолегтранс, представился, объяснил, что действует по поручению митрополита Ювеналия, и сказал, что последнему так нужен кузов, что он без него Богу служить не сможет.

«Вопрос слишком сложный, — ответили Диме, — и решить его может только начальник». А начальник был человек известный, обсуждать с ним проблему кузова по телефону не имело смысла, он просто послал бы Диму подальше. К нему надо было явиться лично.

Дима записался на прием. Тщетно секретарь начальника пытался добиться, по какому вопросу никому не известный гражданин Якубовский рвется на прием. «Я звоню по просьбе митрополита, — сказал Дима, понимая, что для конторы между митрополитом и патриархом разницы не было, — у меня строго конфиденциальный вопрос».

И стал готовиться к разговору. Он знал одно: если начальник в течение первых десяти произнесенных слов его не полюбит, пиши пропало. Кузов не даст. Значит, к делу следовало подойти творчески.

Дима в школе учился с мальчиком, которого звали Костя Шестера. Костин папа в свое время окончил морское училище, а потом его перевели в ракетчики, и новенькая, с иголочки форма морского офицера осталась ненадеванной. А Дима очень любил форму, и папа Шестера за ненадобностью подарил ему свой морской китель, не то черного, не то темно-синего цвета. Дима обожал этот китель.

Перед визитом к начальнику Мосавтолегтранса Дима поехал домой, в Болшево, отыскал в шкафу свой любимый китель, содрал с него морские пуговицы и пришил обычные. Затем, стоя перед зеркалом, он облачился в китель, черные брюки, черные же ботинки, оставшиеся от папы, правда, с дырявыми подошвами и на два размера меньше, и в таком виде вышел из дома. По дороге он приобрел пластинки с церковными песнопениями и Библию.

То ли оттого, что Дима волновался, то ли оттого, что ботинки жали, то ли оттого, что он входил в образ, но лицо у него при этом было отрешенное. Кабинет был большой, длинный, до стола надо было пройти несколько шагов. Обычно люди, входя в кабинет, здороваются. Но Дима повел себя иначе. В морском кителе со стоячим воротничком и церковными пластинками он чувствовал себя священнослужителем и первым делом устремил взор в угол, как бы отыскивая иконы, при этом истово крестясь, возможно, неправильно, но начальник этих тонкостей явно не знал. Он сразу оторвался от бумаг, разложенных на большом столе, и во все глаза наблюдал за странным посетителем.