Адмирал Эндрю Каннингхем

Одно время им приходилось изо всех сил поспевать за кавалерией. В такие моменты морская бригада представляла собой довольно странное зрелище: бодро трусившие упряжки мулов, которые тащили пушки и повозки с боеприпасами, и бегущие рядом моряки, зачастую босые, которые время от времени запрыгивали на повозку или лафет, чтобы передохнуть. Моряки, естественно, отставали за день на несколько миль, зачастую добирались до привала только к ночи, обнаружив бивак, уже оставленный кавалеристами. На горные перевалы неуклюжие длинноствольные корабельные орудия приходилось затаскивать буквально на руках. 25 августа армия достигла Белфаста, где буры вновь решились дать бой англичанам. 26–27 августа у стен этого города разыгралось крупное сражение. «Нас разбудили бурские снаряды, рвавшиеся повсюду. Мы стреляли по весь день с небольшими перерывами, а они стреляли в нас не только из пушек, но и из винтовок. У нас никто не пострадал, зато мы подбили у них две пушки. На следующий день, в субботу до 8 утра было тихо, потом опять началась стрельба. Вечером мы двинулись на Мачадодорп, а через четверть часа началась настоящая битва, и хотя мы не сделали ни одного выстрела, сами больше часа находились под сильным обстрелом. Весь следующий день мы вели дуэль с „Длинным Томом“ — 6-дюймовым орудием буров…». После сражения под Белфастом армия получила кратковременный отдых. В начале сентября в столицу Трансвааля прибыл профессор Каннингхэм. Его включили в состав Королевской инспекционной комиссии, которой надлежало проверить качество медицинского обслуживания армии в Южной Африке. 5 сентября лорд Роберте вызвал к себе мичмана Каннингхэма и сказал, что разрешает ему съездить в Преторию повидаться с отцом.

Морская служба в африканских водах и, особенно, война так изменили вчерашнего мальчишку, что профессор Каннингхэм не узнал сына. Перед ним стоял пропахший пороховым дымом, загорелый до черноты жилистый крепкий парень с холодным уверенным взглядом светло-голубых глаз. Между членами комиссии последовала дискуссия, не будет ли нарушением Женевской конвенции, если мичман Каннингхэм, комбатант по своей сути, поедет в госпитальном поезде, в котором обосновались комиссионеры и передвигались на нем по всей стране. В конечном итоге председатель комиссии лорд Джасти Ромер решил вопрос в пользу Каннингхэма. С высоты событий циничного и жестокого XX века такое обсуждение выглядит трогательным и наивным. Однако люди XIX века относились к этим вопросам серьезно, а прогрессивная европейская общественность в году англо-бурской войны настойчиво боролась за запрещение оружия массового уничтожения… пулемета Максима.

Мичман Каннингхэм с большим комфортом провел целую неделю в госпитальном поезде, прежде чем вновь отправиться к своим пушкам, которые уже находились на подходе к Комати Поорту, что на границе Трансвааля с Португальской Восточной Африкой. В район боевых действий Каннингхэм добирался вначале как обычно, в товарном вагоне, а остаток пути на специальном поезде лорда Китченера. Там он впервые встретился с лейтенантом Уолтером Кауаном, впоследствии одни из известных боевых адмиралов Первой мировой войны, с которыми судьба сведет Каннингхэма еще не один раз. Кауаи находился при особе Китченера в качестве его военно-морского адъютанта. Уже в то время имя Кауана на флоте было у всех на слуху и мичман Каннингхэм разглядывал блестящего офицера во все глаза. В возрасте 29 лет у Кауана, наверное, уже имелось больше боевого опыта и больше боевых наград, чем у иных адмиралов.

Морская бригада стояла лагерем на берегу Великой Крокодильей реки, по которой проходила граница между Трансваалем и Португальской Восточной Африкой. Личный состав проводил время в относительном безделье, занимаясь главным образом стирками и купаньем. При этом у кромки воды всякий раз выставлялись 2–3 человека с заряженными винтовками на случай появления крокодилов. Речные берега на протяжении многих километров были усеяны оружием самых разных видов, которое бурам пришлось бросить, прежде чем перейти границу. Железнодорожные пути были забиты подвижным составом, оставленным в самом плачевном состоянии. Повоевать с бурами мичману Каннингхэму больше не довелось. Президент Крюгер бежал из страны. Большие сражения остались позади, наступало время блокпостов и погонь за мелкими партизанскими отрядами. В конце сентября 1900 г. бойцы морской бригады получили приказ возвратиться на свои корабли. Каннингхэм был этому искренне рад. После более чем 7 месяцев ежедневных изнурительных маршей он смертельно устал и до предела насытился военной романтикой.

Из брошенного подвижного состава моряки сформировали поезд и, погрузив на него свои орудия, двинулись в обратный путь. Последнее путешествие морской бригады по Южной Африке не обошлось без приключений. Очень скоро их паровоз остановился намертво. Машинисты не смогли поддерживать давление пара, поскольку трубки котлов не прочищались уже несколько месяцев. По счастью, среди бойцов морской бригады нашлись старшина-машинист и четыре корабельных кочегара. Они работали почти сутки, разобрав котлы и прочистив трубки щетками, изготовленными из телеграфных проводов.

После профилактики старый паровоз обрел такую резвость, что перестал слушаться управления. Состав на полной скорости помчался под уклон по направлению к станции под названием Гектор Спрайт. Он врезался в поезд, стоявший на ветке, полностью сокрушив две концевые платформы с покоившимися на них паровыми машинами. По счастью, пассажиры обоих составов успели спрыгнуть, за исключением двоих человек, которые погибли.

После всех злоключений Каннингхэм возвратился на «Дорис» и обнаружил, что все имущество, которое он выслал с фронта, по большей части разграблено. В числе пропавших вещей были 20 массивных золотых дисков, отчеканенных правительством Трансвааля, когда расходы бюджета вышли за пределы регулярной эмиссии.

Командование предложило мичману Каннингхэму на выбор, либо продолжить службу в водах Южной Африки, либо возвратиться в метрополию. Он выбрал последнее, и в середине октября 1900 г. отбыл из Кейптауна в Англию на пароходе «Лейк Эри». Перед отъездом Каннингхэм получил причитавшееся ему жалование из расчета по 5 шиллингов в день за весь срок полевой службы. К величайшему изумлению молодого моряка в казначействе флота в Симонстауне ему, как участнику боев, также вручили чемоданчик с сотней золотых соверенов, что представляло по тем временам весьма кругленькую сумму. Возможно, это был не совсем мудрый способ оплаты за службу 17-летнему юнцу. На обратном пути в Англию, коротая время за покером и другими азартными играми, наш герой проиграл 25 фунтов. Много лет спустя он напишет в своих мемуарах, что «это было слишком дорогой платой за опыт». Мы же, справедливости ради, признаем, что он еще дешево отделался.

Биографы Каннингхэма единодушно утверждают, что с чисто профессиональной точки зрения, участие в англо-бурской войне не принесло ему никакой пользы. Если иметь ввиду опыт морской службы и продвижение по служебной лестнице, такой вывод совершенно справедлив. Однако не следует забывать, что молодой моряк приобрел ценный жизненный опыт и, главное, на собственной шкуре смог убедиться, что такое армейская служба во время войны. Судьба распорядилась так, что впоследствии, в обеих мировых войнах кораблям под командованием Каннингхэма приходилось тесно взаимодействовать с армией. Зная не понаслышке, каково на войне приходится пехоте, он всегда стремился оказывать армейским частям содействие и выручать их из трудного положения. В 1941 г. вверенный ему английский Средиземноморский флот сделал все возможное и невозможное для эвакуации британских и новозеландских солдат с острова Крит.

После возвращения на родину и нескольких недель отпуска, проведенных в Дублине с родителями, Каннингхэм получил назначение на эскадренный броненосец «Ганнибал» — один из 8 линейных кораблей, составлявших в то время ядро Флота Ла-Манша. По сравнению с «Дорисом» и «Фоксом» «Ганнибал» выглядел настоящей громадиной. При водоизмещении в 14.900 т., он мог развивать скорость хода до 17,5 узлов. Его вооружение состояло из четырех 305 мм орудий в двухорудийных башнях, двенадцати 152 мм пушек в казематах и еще 28 пушек малого калибра. Команда насчитывала почти 900 человек. «Ганнибал» принадлежал к серии броненосцев типа «Маджестик», состоявшей из 9 кораблей, построенных в 1894–1896 гг. В них воплотился классический тип линейного корабля додредноутной эпохи. После вступления в строй «маджестиков» основные параметры эскадренных броненосцев практически не менялись на протяжении 10 лет, вплоть до появления знаменитого «Дредноута».