Герой не нашего времени 2

По повестке с военкомата он уволился одним днем с работы, так как уже не находил в себе силы выйти даже на одно дежурство. Страх Владимир по русской привычке, стал глушить спиртным. Потом, отрезав пути к отступлению, продал свой телевизор и видеомагнитофон. Этакий «синдром Тараса Бульбы», который перед отъездом в Запорожскую сечь всю ночь бил горшки — черепки. Сколько ведь веков прошло, а ничего не изменилось. И сейчас наверное Тарасы Бульбы колотят горшки перед отправками. Деньги, как водится, прогулял с «девушками по вызову», и в общем, глядя на осиротевшую тумбочку, он понял что все, мосты сожжены, надо ехать. Последнюю ночь перед отъездом провел у своей давней любовницы, дамы «бальзаковского» возраста Любы, которую к тому времени уволили из военкомата за какие-то темные делишки, где предавался диким извращениям, описывать которые не позволяет мое природное целомудрие. Все повторялось, как и пять лет тому назад. За это время Владимира, чуть живого от пьянства несколько раз вызывали в военкомат, чтобы он подтвердил твердость своих намерений «мочить в сортире» мировой терроризм (в 1995 году ничего подобного его не спрашивали). Конечно Владимир с радостью подтверждал это и снова шел продолжать оргии. Немного успокоили его уверения работников военкомата о том, что отправлять партию будут в какой-то гаубичный артиллерийский полк. Все-таки артиллерия не пехота, риска меньше. Вещи давно были собраны и дожидались момента отъезда, который не замедлил наступить середине июня 2000 года.

С районного военкомата наша небольшая группа в составе Владимира, Михаила и еще двух ребят, с которыми он одно время вместе работал, двинулась в центр города к областному военкомату. Все кроме Владимира ехали впервые. Бросалось в глаза полное отсутствие провожающих. Вовку, как обычно, несмотря на его протесты, пошла провожать мать. «Слава Богу, хоть Люба не увязалась», — в душе радовался он. В областном военкомате собралась уже приличная толпа отъезжающих и тоже все без провожатых. Почти все уже под хмельком. Несмотря на многочисленные угрозы офицеров безжалостно отчислять пьяных, все получили пайки и были готовы к посадке на поезд, до которой оставалось часа четыре. Владимир, до последнего надеялся, что придет провожать его Ольга вместе с дочерью (они жила буквально напротив областного военкомата). Но тщетно, хотя за день до этого он только и названивал ее родственникам по телефону, сообщая о часе и месте отправки. Тут встретил он и Вадима, своего знакомого по службе в погранотряде. Вадим сразу прибился к их маленькой, но уже успевшей познакомиться четверке.

Ожидать поезд группу отвели в Центральный военкомат. Там уже собралась приличная толпа. Стоял стойкий сивушный дух. Кто-то спал за столами, кто-то резался в карты, кто-то грозился порвать на части всех «чехов». Одним словом снова встреча с «братвой». Страх прошел. Овладело какое то возбуждение, навроде коллективного психоза. Все смеялись. Но что бросалось в глаза, смех был нервным, истеричным, а в глазах многих стояла такая душевная мука и тоска, что стало ясным — не от хорошей жизни ребята едут. Бегут, бегут от самих себя, от мира, где видимо, нет им места. Недаром все без провожатых. Многие очень плохо, бедно одеты, чуть ли не в лохмотьях. Одна колоритная личность привлекла внимание еще в областном военкомате. Мужчина примерно лет тридцати с лишним, нарядно одетый, словно с какой-то вечеринки и полупустым пакетом в руке. Всю дорогу до поезда он причитал: «И чего меня снова-то сюда понесло? И как это я снова то попал? Настроение необычного мужчины было сродни Вовкиному. Он ведь тоже так и не понял, почему так вот внезапно сорвался и все бросил. Они разговорились. Оказалось, что мужчина тоже участвовал в кампании 1995–96 годов, правда служили они в разных частях и местах. Он был не сильно пьян, но производил впечатление человека резко выбитого из жизненной колеи. Услышать от него что-то внятное Вовке не удалось, да впрочем и так все было ясно. Несмотря на веселье, в лицах почти всех ребят читалась тоска и душевная боль. Видимо каждый что-то пережил на «гражданке» и теперь мчался на встречу опасности, надеясь что-то изменить или поправить в жизни.

И вот вокзал. Закупили водки, еще к той, что была припасена с собой. А как без нее? Кто же на трезвую голову да добровольно воевать ездит? Герои фильмов «Спецназ», «Мужская работа» или персонажи песен «Любе»? А Вы в жизни их видели?

Тут Володя заметил удивительную картину. Пришла девушка молодая красивая и стройная провожать Сергея, молодого парня, бросавшегося в глаза своими хорошими манерами. Вот так диво… Сергей с девушкой уединились, насколько это можно сделать в толпе, и целовались друг с другом. Столько нежности было в их глазах и ласках, что я, Вовка, да и не только он, поневоле залюбовались этой парочкой. Их то девушки и жены не провожали…

И вот вся «братва» в поезде. Все, теперь ясно, что они поехали и быть им 100 % солдатами… Тут же все накрыли столики, и пошел пир горой. Сопровождающий офицер особого рвения в наведении порядка не предпринимал. Впрочем, надо заметить пьянка шла более менее в спокойном русле. Ехали то все земляки и люди немолодые, в общем-то. Бросался в глаза, как белая ворона, один парень в очках, сидевший на боковой плацкарте. Он единственный не пил, не примыкал к компаниям и просто читал книгу. Был тот парень весьма опрятно одет, даже в белую рубашку. Всем своим видом напоминал не потенциального «солдата удачи», а студента-отличника, этакого «ботаника». Ночью запасы водки и самогона закончились, и начался натуральный обмен: сух. паек на водку у проводников. Но и эта водка к утру была выпита.

Парень в новеньком «навороченном» камуфляже, утверждал всю дорогу, что любит воевать, это его призвание и пр… Когда он снял куртку, то все увидели на его груди слева, удивительную «наколку» в виде мишени и надпись «снайпер, целься сюда», такая же мишень украшала и левую лопатку парня.

— Я уже второй раз еду, — возбужденно твердил «мишень». — Люблю я это дело… Жаль, полк наш вывели рано, только два месяца успел побыть. Нет, пацаны, война это мое дело, мое призвание. Теперь до конца останусь. Контракт на всю катушку заключу.

Выйдя покурить в тамбур, Вовка увидел там странного мужчину, того самого, одетого как будто с вечеринки, который яростно спорил с двумя молодыми парнями. Увидев Владимира, мужчина воспрял духом и запросил у него поддержку:

— Вот, ты то там уже был, объясни этим дуракам, что там совсем не сказка!

Но объяснять что-либо «дуракам» никакого желания, да и смысла не было. Вовка просто посочувствовал мужику, согласившись с ним, а парни потеряли интерес к спору.

А в общем, не считая пары обмочившихся в штаны и трех обрыгавшихся, дорога прошла спокойно. И утром невыспавшаяся, не похмеленная команда высаживалась на вокзале в Москве.

Здесь в метро произошло небольшое происшествие изрядно повеселившее «братву». Рядом с партией, в вагоне, стоял молодой усатый человек в форме, с медалью на груди. Поначалу будущие контрактники уважительно рассматривали его, полагая, что этот парень приехал «оттуда». Но вскоре разглядели, что форма не военная, а казачья с лампасами и прочей атрибутикой насильственно возрождаемого сословия. А медаль на его груди не боевая а «10 лет казачьим войскам России». О, что тут началось…

— Эй ты, есаул, — раздался голос, — фуражка не жмет?!

Казак продолжал молча стоять, не обращая внимания на столь неотесанную публику. Но не тут то было. Через секунду к нему подскочили двое будущих защитников Отечества и со смехом натянули фуражку на уши. Сопротивление «есаула», весьма робкое, надо заметить, было мгновенно подавлено.

— Вот так то лучше, самое в пору, — произнес один из глумителей казачества.

Остальные разразились громким хохотом. Затянули песню: «Есаул, есаул, что-ж ты бросил коня…» Покрасневший до корней волос казак, не вынеся такого глумления, спрыгнул на ближайшей станции.

Примерно к обеду их партию и еще партии с других городов привезли в подмосковный поселок в расположение Таманской дивизии.