Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Но все менялось, когда он начинал говорить о своих партнерствах. Уоррен не ставил себе целью заполучить деньги Дэвисов. Он изложил свои основополагающие правила. Для начала он хотел получить абсолютный контроль над деньгами. У него не должно было быть обязанности докладывать своим партнерам о том, куда именно он вкладывает средства. Это был достаточно щекотливый момент. Если Бен Грэхем не имел ничего против того, чтобы «к его фалдам» цеплялись другие инвесторы, то Уоррен был против этого. Его решение подобной ситуации заключалось в том, что он не докладывал им после каждого мяча, забитого в лунку, однако давал подробный отчет в конце года, после того как разыгрывал всю партию. Презентация о результатах его деятельности происходила раз в год. Забрать свои деньги или увеличить вклад партнеры могли тоже один раз в год — 31 декабря. Все остальное время их деньги находились «под замком» в распоряжении партнерства.

«Эдди не обращал на меня особого внимания. А Дороти Дэвис слушала меня очень внимательно и задавала хорошие вопросы. Эдди просто сидел во главе стола и ничего не делал. Он казался мне глубоким стариком, хотя на тот момент ему не исполнилось и семидесяти. Завершив разговор, Дороти повернулась к Эдди и спросила: “Что ты думаешь?” А Эдди ответил: “Давай дадим ему сто тысяч долларов”. Стараясь подбирать максимально вежливые слова, я сказал: “Доктор Дэвис, я был бы счастлив получить от вас эти деньги. Но пока я говорил, вы, к сожалению, не обращали на меня особого внимания. Как получилось, что вы пришли к такому решению?”

Он ответил мне: “Ты напоминаешь мне Чарли Мангера”³².

Я сказал: “Не знаю, кто такой Чарли Мангер, но он мне уже нравится”».

Другая причина решения Дэвисов инвестировать в партнерство Уоррена заключалась в том, что, к их немалому удивлению, он «знал куда больше об Артуре Визенбергере, чем они сами»³³. Им также понравилось, каким образом он излагал свои принципы — ясно и четко. Было сразу понятно, на чьей стороне он играет. Он мог выиграть или проиграть — но только вместе с ними. По словам Дороти Дэвис, «он очень толковый, яркий, и я убеждена в том, что он еще и честный. В этом молодом человеке мне нравится решительно все». 5 августа 1957 года деньги Дэвисов и их троих детей заложили основу новому партнерству с капиталом в 100 000 долларов. Партнерство получило название Dacee³⁴.

После открытия Dacee бизнес Уоррена поднялся еще на одну ступень. Теперь он мог покупать гораздо большие пакеты у большего количества компаний. В его личном портфеле до сих пор находились копеечные урановые акции, ситуация с которыми была совершенно непонятна с тех пор, как правительство перестало скупать уран. Теперь они стоили фантастически дешево³⁵. Уоррен купил акции компаний Hidden Splendor¹⁵⁸, Stanrock и Northspan. «В них было кое-что привлекательное. Чем-то это напоминало ловлю рыбы в бочке. В бочке плавает небольшая рыба, зато она никуда не может из нее уплыть. Я точно знал, что смогу на них заработать. Но это все была ерунда. Крупную рыбу я отдавал в партнерства».

Конечно, появление новых партнеров вело к увеличению количества денег в распоряжении Уоррена. Но также это означало, что значительно увеличивалось и количество сертификатов акций, и объем бумажной работы, связанной с управлением пятью партнерствами, плюс «Баффет & Баффет». Уоррену приходилось суетиться, однако он чувствовал себя достаточно комфортно. Как и всегда, основной проблемой были деньги — казалось, что ему всегда мало. Компании, которые он анализировал, имели капитализацию от одного до десяти миллионов долларов, поэтому для того, чтобы получить сколько-нибудь значимую позицию, Уоррен хотел инвестировать в каждую по 100 000 долларов. Ключевой задачей для него стало увеличение объема денег в управлении.

К тому времени Дэн Монен уже был готов вернуться в партнерство. Вместе со своей женой Мэри Эллен они передали Уоррену деньги для открытия шестого партнерства, которое состоялось 5 мая 1958 года. Благодаря нескольким успешным операциям (в основном с National American) Монен, инвестировавший два года назад всего 5000 долларов, теперь был готов передать Уоррену 70 000 долларов¹⁵⁹.

В те времена Уоррен Баффет разбирался в способности денег приносить еще больше денег лучше, чем кто-либо на Уолл-стрит. Каждый доллар, инвестированный в партнерство, позволял Баффету получать долю от прибыли, зарабатываемой им в интересах партнеров¹⁶⁰. Каждый доллар, реинвестированный им в партнерство, самостоятельно приносил еще больше денег¹⁶¹. Эти доходы при последующем реинвестировании позволяли получить новые доходы. Его талант к инвестированию помогал ему в полной мере реализовать потенциал, связанный с управлением финансами. Несмотря на заметную стеснительность и неловкость, Уоррен мог, вне всякого сомнения, успешно продавать самого себя. Хотя в инвестиционном мире он был практически незаметен, его снежный ком уже начал свой рост.

Набрав нужную скорость, Уоррен понял, что пришло время покинуть дом, в котором еле-еле помещалась семья с двумя детьми (один из которых отличался в своем трехлетием возрасте изрядной гиперактивностью) и ожиданием третьего. Баффеты купили свой первый дом. Скрываясь за вечнозелеными растениями, он стоял на Фарнем-стрит, в районе Датч-Кейп, неподалеку от одной из самых оживленных автомагистралей Омахи. Несмотря на то что это был самый большой дом в квартале, ему была присуща неприхотливая и очаровательная атмосфера, мансардные окна выходили на покатую черепичную крышу³⁶. Уоррен заплатил за этот дом 31 500 долларов местному бизнесмену Сэму Рейнольдсу, а затем гордо назвал свое новое жилище «Безумство Баффета»³⁷. В его представлении 31 с половиной тысяча могла через пару десятилетий превратиться в миллион долларов, поскольку он имел возможность инвестировать эти средства под достаточно впечатляющий процент. Иными словами, ему казалось, что он купил дом ценой в миллион долларов.

«Вон там стоит человек в очках, — сказал он. — Тебе нужно с ним попрощаться». Сьюзи-младшая покорно попрощалась, и после этого призрак человека в очках ее больше не преследовал³⁸.

Задача же Большой Сьюзи состояла в контроле над переездом, размещении семьи в новом доме и попытках удержать Хоуи на месте, несмотря на свою восьмимесячную беременность. Как говорили многие друзья семьи, Хоуи был настоящим скандалистом. Неиссякаемая энергия Баффетов пропитала его настолько, что ему даже дали кличку «Торнадо», что было немного похоже на «Водоворот», детскую кличку самого Уоррена, но с одним важным отличием. По словам Уоррена, едва встав на ноги, Хоуи начал путешествовать. Он мог перекапывать сад с помощью не предназначенных для этого игрушек, а когда Сьюзи их прятала — перевернуть весь дом в их поисках. Как только ему удавалось найти игрушки, он вновь приступал к перекапыванию сада. Сьюзи вновь выхватывала игрушки у него из рук, и все начиналось сначала³⁹.

Через неделю после переезда на Фарнем-стрит и накануне возникновения партнерства Mo-Buffy Баффетов родился второй сын, получивший имя Питер. С первых же дней это был тихий, спокойный ребенок. Однако вскоре после его рождения Сьюзи подкосила почечная инфекция¹⁶². Со времен перенесенных в детстве ревматизма и отитов она считала себя здоровым человеком. Но сама по себе почечная инфекция была не так важна для нее, как стремление уберечь от нее Уоррена. Он настолько не любил соприкасаться с какими-либо болезнями, что Сьюзи приучила всех домашних на случай, если кто-то заболевал, оделять Уоррена таким вниманием и заботой, как будто бы заболел он сам. Основная ее задача состояла в том, чтобы наконец-то привести свой собственный дом в соответствие с ее фантазиями. Даже болезнь и задачи, связанные с заботой о новорожденном и двух маленьких детях, не смогли сломить в ней любовь к декорированию. Закончив с первоочередными делами, она занялась перестройкой дома — в итоге он приобрел приятный современный вид. Сьюзи украсила его кожаной мебелью с хромированными деталями и развесила по стенам огромные яркие картины в современном стиле. Счет за переустройство дома составил 15 000 долларов, то есть почти половину его собственной цены. И это «чуть не убило Уоррена», по словам Боба Биллига, его партнера по гольфу⁴⁰. Он не замечал ни ярких цветов, ни красоты, ни усилий Сьюзи — перед его глазами стояла лишь сумма счета.