Не только о театре

В первом антракте было мало разговоров. Зрители гуляли сосредоточенные, чувствовалось, что главное, самое сильное будет дальше. Поэтому не хотелось выплескивать свои впечатления. Люди только обменивались понимающими взглядами.

Во втором акте на сцене появилась любимая молодая актриса. Судьба ее тоже выходила из привычной нормы. Зрители успели ее оценить и полюбить задолго до того, как она утратила молодость. А ведь часто бывало наоборот: сначала долгие годы недоверчивого присматривания, снисходительного одобрения и только потом, когда главные, самые решающие для спектакля роли оказывались недоступными по возрасту, - приходили почет и уважение, и избрания в президиум, и интервью в печати.

Нет, этой актрисе повезло!

Ей удалось стать всенародно признанной, любимой актрисой в расцвете молодости. Ее знали во всех ролях; девушки подражали ее прическе и даже привычкам и вкусам. Так, сотни девушек и молодых женщин перестали красить губы и ресницы только потому, что она этого не делала, значит, это было немодно и некрасиво.

Разумеется, к театру она относилась, как настоящий фанатик, многое принося ему в жертву. Сначала в труппе над ней посмеивались. Ее постоянные тренировки, занятия акробатикой, пением, фехтованием, которых от нее никто не требовал, удивляли, но постепенно и другие молодые актеры и актрисы стали к этому относиться иначе.

То, что ей удалось, далеко превосходило заслугу хорошо сыграть одну или несколько ролей. Нет, ей удалось большее - сломать укрепившуюся в зрителях традицию вялого, пониженного восприятия. Она сумела развязать скованность зала; она научила зрителей, сама, вероятно, того не замечая, испытывать полный, захватывающий восторг и щедро, свободно его выявлять. Когда выяснили, что подношение цветов на сцене кем-то запрещено, ей стали кидать их через оркестр в таком количестве, что все ее подруги уходили домой с букетами после спектакля, в котором она играла, отдавая законной владелице только вложенные в цветы записочки с излияниями и восторгами.

Конечно, такой небывалый и устойчивый успех внушал опасения старшим товарищам по театру. Не зазнается ли она, педагогично ли это, не пренебрегает ли она общественной работой. Но при самом пристальном рассмотрении оказывалось, что она, как на грех, не зазнается, помогает на репетициях коллегам и даже исправно собирает в своем цехе членские взносы в профсоюз, то есть выполняет именно то поручение, которое ей дали.

Конечно, оставались еще некоторые организационные возможности гасить этот успех: не открывать лишний раз занавес, когда ее вызывали зрители, не давать ее фотографии в сводных программах. Но тут уже взмолилась администрация. Она тоже знала, как успех, нескрываемый, громкий успех, необходим театру, а педагогика ее, то есть администрацию, не очень занимала!

Не будем описывать игру актрисы во втором акте этого спектакля… Просто представим себе Уланову в «Ромео и Джульетте» и вспомним, что танец, пластика - отнюдь не единственные выразительные средства на сцене, что теоретически, если можно шекспировский образ станцевать так, как танцует Уланова, то в принципе и в пределах драматического театра возможно такое же исполнение. И если в течение ряда лет мы такого исполнения не видели, то это вовсе не значит, что это вообще невозможно.

На этот раз оно оказалось возможным. В следующем антракте мы случайно встретили директора театра. Приятно было вблизи рассматривать и даже незаметно потрогать абсолютно счастливого человека. Он успел нам рассказать, что после премьеры его вызвали в Управление по делам культуры, насильно увеличили ему смету постановочных расходов, расширили штат театра, чтобы больше талантливой молодежи могло работать здесь. Он что-то еще хотел нам рассказать, но тут раздался резкий звонок… «И вы проснулись?» - хотите вы спросить?.. Нет, дорогой читатель, еще не проснулись.

Но когда мы, наконец, проснемся, то, к радостному удивлению, убедимся, что описанный спектакль - не сон, а явь, и явь совершенно возможная. И не так уже она далека от нас, как кое-кому это кажется сегодня.

1956

Любопытная находка

Неровное посещение наших театров зрителями волнует театральных деятелей. На многих совещаниях, конференциях и заседаниях обсуждается этот вопрос.

На днях в районе расположения одного из театральных учреждений был найден портфель, туго набитый постановлениями, приказами, бесплатными пропусками в театр, вырезанными из газет рецензиями, бюллетенями Всероссийского театрального общества и т. д. Среди бумаг была обнаружена рукопись, автором которой, возможно, является обладатель утерянного портфеля. Редакция решила опубликовать этот документ, составитель которого пытается внести и свою лепту в теорию и практику театрального искусства.

«Для многих людей, имеющих отношение к нашему театру, серьезным осложнением в их плодотворной работе является то печальное обстоятельство, что современный театр еще не научился обходиться без зрителя.

Правда, в текущем сезоне некоторые театры сделали героическую попытку освободиться от этой стеснительной зависимости, играя свои спектакли в величественной тишине пустых залов, однако унылая проза жизни, возвещаемая бухгалтером театра, встала на пути смелого эксперимента.

А между тем какие возможности, какие перспективы открылись бы перед некоторыми руководителями, режиссерами, драматургами, учеными-театроведами, если бы эта мечта была осуществима!

Если авторы научно-утопических романов позволяют себе описывать полеты на отдаленные планеты, потерю по желанию силы земного притяжения, всякие лучи неслыханного действия, - попробуем и мы представить себе новый век в театре, в театре, которому не нужен зритель, который существует для высших целей - для отчетности, для порядка, для юбилеев, как пища для тех научно-исследовательских институтов и тех теоретиков, которые анализируют методы, пишут монографии, поднимают на щит и срывают маски, получают ученые степени, звания, преподают, составляют учебники и программы, наконец, для плановиков, которые утверждают планы, режут сметы, созывают совещания и т. д.

Если бы при помощи новых совершенных счетных машин можно было подсчитать количество деятелей, занимающихся судьбами театра, то мы легко убедились бы в том, что эта армия значительно превосходит по своему значению контингент зрителей, тем более что она работает постоянно и безотрывно, а зритель ходит в театр только время от времени.

Удобства, которые получили бы эти культурные силы при освобождении театра от зрителя, столь велики, что их надо рассмотреть по пунктам.

Драматургия

Новый подъем нашей драматургии, обещанный на многих совещаниях и на Втором съезде писателей, не наступил еще ни качественно, ни количественно только потому, что из театра не изъят зритель.

В самом деле, как писать - известно, о чем писать - тоже известно. Неизвестно только, как писать так, чтобы зритель это захотел смотреть.

А зритель, как известно, в этом плане ведет себя безобразно.

Предлагают ему пьесу на актуальную тему. Добро в ней торжествует, порок заранее наказан.

И вдруг неувязка: зритель не ходит на спектакль. Некоторое время это пытаются скрыть. Играют, мобилизуя родственников, знакомых и ближайшие части армии и флота. Но шила в мешке не утаишь. Приходится пьесу снимать и для спасения положения играть другую - комедию, на которую ходят зрители.

Пьесы будут заготовляться заранее и в нужном количестве. План, спущенный главком, будет учитывать смену актуальных тем, юбилеев, острых вопросов, проблем.

Введение разумной стандартизации, так сказать, крупноблочной драматургии, в которой будут применяться готовые положительные герои, группами и в одиночку, годные для разных пьес, проверенные сентенции и апофеозы, сильно упрочит работу.