Товарищи в борьбе

И опять ливень пуль сечет мостовую. Это со второго этажа большого углового здания ведут огонь два вражеских станковых пулемета. Польские артиллеристы снова приходят на помощь пехоте. Командир орудийного расчета Ясинский подает команды, наводчик Куч и заряжающий Висневский производят несколько выстрелов, и наша пехота устремляется вперед.

На участке наступления 1-го полка проходила линия метро. Первыми станциями удалось овладеть сравнительно легко. Но следующая за ними с надписью на фронтоне "158" была превращена гитлеровцами в очаг сопротивления. За ее толстыми стенами укрылись орудия, пулеметы и даже танк. Захватить это укрепление помогли батарейцы поручника Вассельберга, открывшие огонь прямой наводкой. Под его прикрытием солдаты ворвались в опорный пункт, гарнизон которого был вынужден капитулировать.

При подходе к Грольманштрассе отличились минометчики плютунового Бдыха. По канализационным трубам они со своими минометами пробрались в тыл к фашистам и быстро изготовились к бою. Неожиданный огневой налет, стремительный штурм - и вражеский гарнизон прекратил существование.

Я привожу все эти эпизоды затем, чтобы подчеркнуть, что в неимоверно трудных и опасных уличных боях солдаты польской дивизии действовали решительно и храбро, помогая советским воинам сокрушать врага. В штурме Берлина костюшковцы прославили оружие и честь знамен Войска Польского.

Два полка - 1-й и 2-й - позже вступили в бой, но раньше его закончили. А 3-й все еще крушил оборону врага. К утру 1 мая солдаты 3-го полка подошли непосредственно к железнодорожному полотну вблизи Тиргартена. Затем им пришлось брать штурмом подземный автомобильный завод. Наконец и они, забравшись на броню советских танков, двинулись к Бранденбургским воротам. Сопротивление врага было окончательно сломлено, лишь кое-где слышались редкие автоматные очереди. К вечеру в освобожденном от гитлеровцев Берлине наступила тишина.

* * *

В Берлинской операции принимала участие польская авиация, включая 1-й смешанный авиационный корпус, прибывший на фронт в апреле 1945 года и имевший в своем составе 300 боевых самолетов. В общей сложности польское командование имело в своем распоряжении четыре авиадивизии и три полка вспомогательной авиации.

За два дня до начала Берлинской операции наша 4-я авиадивизия перебазировалась на аэродромы в 30 километрах севернее Костшиня (Кюстрина). Сюда же прибыли и батальоны аэродромного обслуживания.

Если не ошибаюсь, еще 24 апреля на мой КП во Врицене прибыл командующий ВВС Войска Польского генерал Ф. П. Полынин. Я знал его еще до войны, затем мы встречались на Западном фронте, где он, в ту пору командующий воздушной армией, в трудной обстановке организовал авиационную поддержку наземным войскам.

Федор Петрович очень тепло отзывался о польских летчиках, их храбрости и мастерстве. С большой похвалой он говорил, в частности, о поручнике Бобровском и хорунжем Лазаре, одержавших победы в воздушных боях под Эберсвальде, подпоручнике Калиновском и Хромы, атаковавших во время разведывательного полета двенадцать "фокке-вульфов", которые шли на бомбежку наших позиций. Калиновский при этом сбил вражеский самолет, а остальные, побросав куда попало бомбы, поспешили ретироваться.

Во Врицен вместе с Полыниным прибыла его оперативная группа, в составе которой были начальник штаба ВВС Войска Польского К. И. Тельнов, главный инженер В. Н. Кобликов и другие генералы, а также командир смешанного авиакорпуса Ф. А. Агальцов. Все они постоянно находились на КП армии, направляя действия авиации с учетом задач, решаемых пехотными дивизиями.

С первого дня мы установили с авиаторами самые тесные контакты. От командующего ВВС мы узнали, что пехотная дивизия из армейской группы Штейнера с 50 танками движется к каналу Руппинер и намерена нанести контрудар по флангу наших войск. Между тем обстановка на северном берегу канала была довольно трудная: в моем резерве оставалась только кавбригада, перегруппировка же дивизий, занимавших широкий участок фронта, осложнялась.

И все же мы не могли допустить выхода на южный берег канала значительных сил группы Штейнера.

- Можно ли применить авиацию? - спросил я генерала Полынина.

- Самолеты нанесут удар немедленно! - ответил он. - Ведь наши аэродромы недалеко от линии фронта.

В свою очередь я поставил командующего ВВС в известность, что на участок фронта будет выдвинута гаубичная артиллерийская бригада К. Виккентьева и бригада противотанковой артиллерии полковника П. Дейнеховского.

Урон, нанесенный дивизии группы Штейнера нашей авиацией, артиллерией и частями 2-й пехотной дивизии, был настолько значителен, что планируемый противником контрудар превратился в местную контратаку.

Своими действиями польские летчики разрушали оборону противника, замедляли подход его резервов в полосе наступления нашей армии. Только в течение 29 апреля штурмовики и истребители 4-й авиадивизии совершили 237 самолето-вылетов. В ночь на 30 апреля 2-й бомбардировочный полк нанес удар по группировке противника в Фербеллине, а в ночь на 1 мая полк ночных бомбардировщиков "Краков" - по войскам в Нейштадте и Фризаке. 2 мая летчики "Кракова" бомбили гитлеровцев, отступавших под напором наших дивизий в Ринов и Шпаатц.

В Ринове, где скрещивались несколько дорог и начинался кратчайший путь к переправам на Эльбе, скопилось много вражеских частей. По ним интенсивно наносились удары с воздуха. 3 мая польские штурмовики и бомбардировщики рассеяли колонны противника между реками Хафель и Эльбой, уничтожив при этом большое число машин, боевой техники и сотни вражеских солдат.

* * *

Ранним утром 3 мая Главком и я выехали на правый фланг армии - в 6-ю дивизию. Ее 14-й пехотный полк под командованием майора М. Домарадзского уже форсировал реку Хафель на подручных средствах и, преследуя разрозненные группы гитлеровцев, вышел на берега Эльбы. Вскоре сюда вышли остальные полки 6-й дивизии. На этот раз ее командир полковник Шейпак оказался самым расторопным.

Весь день 4 мая Главком провел в Берлине - в польских частях, штурмовавших город. А вечером дежурный офицер принес нам телеграмму от В. Корчица. Начальник Главного штаба поздравлял М. Роля-Жимерского о присвоением ему высшего воинского звания - маршала Польши, а меня - с присвоением звания генерала брони.

Берлин пал, а бои на подступах к Эльбе продолжались с неослабевающим упорством. В районе Клитца 4-я пехотная дивизия натолкнулась на сопротивление крупных сил. оборонявших переправы.

Близ города продолжал работать большой подземный пороховой завод. Заводская охрана не подпускала к нему польских солдат, а рабочим не разрешала выходить наверх. Генерал Кеневич не знал, как и поступить. Лишь внезапный штурм сразу решил бы эту задачу, но генерал опасался, как бы обезумевший директор не взорвал завод. Не исключалась возможность взрыва и от нажатия кнопки на пульте управления где-нибудь за Эльбой.

Выход из создавшегося положения представился неожиданно. Двое пленных немецких солдат вызвались спуститься в подземелье для переговоров.

- Мы пойдем к рабочим, а не к фашисту-директору, - заявил один из них. - Я сам рабочий и смогу их убедить.

Действительно, вскоре наверх поднялись с белым флагом сотни людей подземного арсенала. Не вышел только директор: он застрелился.

В первой половине дня 4 мая к Эльбе вышла 2-я пехотная дивизия, а в ночь на 6 мая и 4-я дивизия, разгромившая противника в районе Клитца. Теперь на всем фронте армии правобережье было в наших руках. С другой стороны к реке подошли американские войска.

Проводив маршала Роля-Жимерского, уехавшего в Варшаву, я поспешил на Эльбу. На ее берегу повсюду реяли победоносные знамена советских и польских частей. В честь общей победы союзнические армии обменялись приветственными салютами. Наш представитель полковник Станислав Доморацкий, побывав у американцев, передал им поздравление с победой от польских воинов.

* * *

Наши части покидали Берлин. Полки 1-й пехотной дивизии имени Т. Костюшко, награжденные Крестом Грюнвальда III степени, орденами Виртути Милитари IV степени, Красного Знамени и Кутузова II степени, прошли церемониальным маршем мимо Бранденбургских ворот, над которыми рядом с советским флагом реял и польский стяг...