Дипломатическая быль. Записки посла во Франции

С учетом важности этих положений для дальнейшего представляется полезным привести их текстуально (цитирую по письму французского министра иностранных дел послу России в Париже).

«1. В целях определения и утверждения сердечного согласия, объединяющего их, и желая сообща способствовать поддержанию мира, который является предметом их самых искренних желаний, оба правительства заявляют, что они будут совещаться между собой по каждому вопросу, способному угрожать всеобщему миру.

2. В случае, если мир оказался бы действительно в опасности, и в особенности в том случае, если бы одна из двух сторон оказалась под угрозой нападения, обе стороны уславливаются договориться о мерах, немедленное и одновременное проведение которых окажется в случае наступления означенных событий необходимым для обоих правительств» [11].

К этим истокам русско-французской договорно-правовой практики мы в последние годы обращались часто, трансформируя подходящие элементы для выражения советско-французского сближения, начавшегося со времен президента де Голля. Но до сих пор речь шла о документах политического характера. Теперь требовалось создать договорный текст. В силу этого значение прецедента для нас многократно возрастало, в частности при выборе ключевых глаголов, характеризующих сердцевину взаимных обязательств Советского Союза и Франции. Как мы видели из приведенной выше цитаты, Россия и Франция заявляли, что они будут «совещаться между собой по каждому вопросу, способному угрожать всеобщему миру». Но обмен письмами, составившими Консультативный пакт, был произведен в 1891 году на французском языке. Употребленный тогда французский глагол «se concerter» в современном языке имеет оттенок «консультироваться», «договариваться» или даже «согласовывать позиции». Мы с Ж. Бло сходимся на таком толковании и без сложностей при полном одобрении наших руководителей сформулировали раздел о консультациях между Советским Союзом и Францией. В нем говорилось, что Советский Союз и Франция будут «расширять и углублять проводимые между их правительствами консультации».

Далее уточнялось, что «предметом этих консультаций будут ключевые проблемы современности, укрепление безопасности и сотрудничества в Европе и мире, развитие двусторонних отношений, а также любые другие вопросы, представляющие взаимный интерес».

В отношении целей консультаций было определено, что «Стороны будут стремиться к максимально возможному сближению их позиций с целью осуществления совместных или согласованных действий».

Наконец, были сформулированы обязательства перед лицом осложнения международного положения.

Было записано: «В случае возникновения ситуаций, создающих, по мнению одной из Сторон, угрозу миру, нарушение мира или вызывающих международную напряженность, правительства Советского Союза и Франции незамедлительно вступят в контакт между собой в целях достижения договоренностей по всем аспектам этих ситуаций, максимально возможной гармонизации своих позиций, достижения согласия в отношении тех мер, которые позволили бы улучшить положение или справиться с ситуацией и действовать совместно».

В договоре предусматривалось, что встречи на высшем уровне будут проводиться по меньшей мере один раз в год, а также всякий раз, когда в этом будет возникать необходимость, в частности путем осуществления неофициальных рабочих контактов.

Было условлено, что министры иностранных дел будут проводить консультации по мере необходимости и не менее, чем два раза в год.

Имелось в виду также проведение встреч между другими членами правительств и на уровне экспертов.

Раздел получился содержательным.

Требовалось также определить осевые политические линии такого взаимодействия, конкретизировать его содержание.

С точки зрения самого изложения относящегося к этому материала обсуждалось два варианта. Один — вынести на первый план проблемы глобальной безопасности и широкого международного сотрудничества Другой — начать с проблем взаимодействия в Европе и европейской безопасности.

Первый подход был характерен для большинства предшествовавших советско-французских документов. Заинтересованность в таком подходе в большей степени проявляла тогда Франция. Весомыми резонами в его пользу были принадлежность двух государств к клубу великих держав с участием на постоянной основе в Совете Безопасности, широкое участие в рассмотрении как глобальных, так и многих региональных проблем. У Парижа были в этом и соображения, связанные с борьбой за утверждение места и роли Франции в мировой политике, что находило понимание в Москве.

Вместе с тем именно французская сторона предложила на этот раз вынести на первый план в договоре европейскую тематику. Основным аргументом в обоснование было то, что именно в этой области взаимодействие двух стран приобретало подчеркнутую важность и актуальность и могло оказаться наиболее эффективным.

Мы были готовы к любому варианту и сочли вполне убедительными французские доводы, тем более что для нас, как говорилось выше, особенную актуальность приобретала именно европейская политика.

Работа по конкретизации основных направлений сотрудничества шла легко. В этом сказывалось стремление и Москвы, и Парижа способствовать трансформации Европы в сообщество права, демократии, сотрудничества. Были, в частности, выделены следующие направления объединения усилий:

— преодоление раскола Европейского континента на блоки;

— преобразование Европейского континента в мирную и солидарную Европу, наделенную постоянными механизмами безопасности и сотрудничества;

— подчеркнутая важность в достижении этих целей Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе;

— признание вклада, который могут внести в обеспечение безопасности и стабильности в Европе другие европейские организации. Сотрудничество с ними в этих целях;

— продвижение процесса сбалансированного сокращения обычных вооружений, содействие выработке новых мер доверия;

— содействие Франции развитию отношений между Советским Союзом и Европейскими Сообществами.

В договоре конкретизировались принципы создания единого для всей Европы сообщества.

Сотрудничество СССР и Франции в европейских делах стало стержнем проекта договора.

Вместе с тем при работе в Париже над проблемами безопасности возникли большие трудности. В наш проект было включено две статьи, текст которых с учетом того, что произошло вокруг них в дальнейшем, я привожу полностью.

«Если одна из Сторон, — говорилось в нашем проекте, — станет объектом нападения, другая Сторона не будет оказывать нападающему какой-либо помощи либо иного содействия и примет все меры к улаживанию конфликта с использованием механизма ООН и европейских структур безопасности».

Другая статья такого рода «СССР и Франция не будут допускать на своей территории военной или какой-либо иной деятельности, направленной на ущерб интересам безопасности другой Стороны или ее дестабилизацию».

Французская сторона с самого начала заняла негативную позицию в отношении этих предложений. В течение всей работы в Париже французские представители не шли дальше обсуждения этих статей в общем плане и на все предложения провести редакционную работу по этим статьям согласия не давали. Они подчеркивали, что данные положения создают для Франции столь значительные трудности, что в отношении них требуется разговор на уровне министров иностранных дел. Все наши заходы, нацеленные на то, чтобы, как говорится, взять карандаши в руку, результатов не дали. Ж. Бло говорил, что в Париже вряд ли смогут принять такого рода обязательства даже в измененной редакции. Высказывалось мнение о том, что ряд элементов этих статей если и подходит, скажем, для договора СССР и ФРГ, то чужд истории и специфике отношений Франции с нашей страной. Во французской точке зрения была правда, но для того, чтобы постараться вычленить из наших предложений то, что могло составить договоренность, свойственную советско-французским отношениям, требовалось начать работу по редактированию, а на нее партнеры не шли. В то же время мы знали, и об этом нам напоминали, что в Москве приведенными выше положениями дорожили.