Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Всевозможные меры предосторожности, к которым мы постоянно прибегали, внушают мне уверенность в том, что достигнутая нами степень точности заслуживает доверия ученых и мореплавателей.

Полезность морских хронометров сейчас признана настолько повсеместно и столь ясно обоснована в описании путешествия мсье де Флерье, что мы упомянем об их достоинствах, лишь чтобы еще раз отметить, насколько мсье Берту преодолел ограничения, приписываемые его искусству. После восемнадцати месяцев экспедиции показания хронометров № 18 и № 19 были так же удовлетворительны, как и в день отплытия из Бреста, позволяя нам несколько раз в день точно определять нашу долготу, на основании чего мсье Бернизе составил карту американского побережья.

Эта карта, разумеется, оставляет желать большего в отношении подробностей, однако мы можем ручаться, что положение главных точек побережья и его направление определены точно. В целом побережье показалось нам безопасным. Мы не заметили подводных скал на взморье, хотя у берега могут встретиться мели. Впрочем, у нас нет оснований предполагать последнее обстоятельство.

Мсье де Ламанон, автор следующих заметок, полагает, что крайне трудно составить точный словарь наречий, на которых говорят различные племена, обитающие в окрестностях Монтерея, и он отвечает лишь за труды и старания, предпринятые им, чтобы не допустить ошибок. Он, вероятно, и сам не положился бы на собственные наблюдения, если бы не встретил в миссиях, где он провел четыре дня, двух индейцев, которые, в совершенстве владея испанским языком, оказали ему большую помощь.

Согласно наблюдениям мсье де Ламанона, вряд ли в мире есть другая страна, где различные наречия присутствуют в таком же многообразии, как в Северной Калифорнии. Многочисленные колонии, образующие эту страну, хотя и расположены очень близко друг к другу, живут изолированной жизнью и имеют каждая свой особенный язык. Трудность овладения ими всеми служит для миссионеров оправданием того, что они не знают ни одного из них. Каждый раз им нужен переводчик для их проповедей и заупокойных молитв.

Монтерей и зависимая от него миссия Св. Карла охватывают земли ашастлинов и эклемахов [118]. На основе двух языков этих народов, отчасти проживающих в одних и тех же миссиях, вскоре может образоваться третий язык, если обращенные в христианство индейцы прекратят общение со своими родичами в ранчериях.

Язык ашастлинов согласуется с невысоким развитием их интеллекта. Поскольку они владеют небольшим числом отвлеченных понятий, в их языке мало слов для их выражения. Как нам показалось, у них нет разных имен для различных видов животных. Например, словом ouakeche они называют и лягушек, и жаб. Они не особенно различают овощи, которые готовят одинаковым способом. Почти все их определения моральных качеств заимствованы у вкусовых ощущений — именно этому чувству они охотнее всего угождают. Таким образом, слово missich служит у них для обозначения и хорошего человека, и вкусной еды, а словом keches они называют и злого человека, и испортившееся мясо.

Они различают единственное и множественное число, спрягают глаголы по нескольким временам, однако у них нет склонения, существительных в их языке значительно больше, чем прилагательных, и они никогда не употребляют губные f и b, а также x. Как и у индейцев гавани Французов, у них есть звук chr: chrskonder — птица, chruk — хижина, однако в целом его произношение мягче.

Дифтонг ou встречается более чем в половине их слов: chouroui — петь, touroun — шкура, touours — ноготь. Обычные начальные согласные — t и k, окончания слов очень разнообразны.

При счете до десяти они помогают себе пальцами: лишь немногие из них могут считать по памяти и независимо от каких-либо материальных знаков. Если им нужно выразить число, следующее за восемь, они начинают считать один, два и т. д., пока не произнесут девять. Без подобной подсказки им редко удается достичь числа пять.

Их числительные следующие:

Один — moukala

Два — outis

Три — capes

Четыре — outiti

Пять — is

Шесть — etesake

Семь — kaleis

Восемь — oulousmasakhen

Девять — pak

Десять — tonta

Земли эклемахов простираются более чем на двадцать лье на восток от Монтерея. Их язык совсем не похож на языки всех их соседей, он даже более напоминает европейские языки, чем американские. Этот грамматический феномен, более любопытный, чем все, что в этом отношении было отмечено на Американском континенте, вероятно, заинтересует ученых, которые посредством сравнения языков изучают историю переселения народов.

Как представляется, все языки Америки обладают особенностями, которые разительно отличают их от языков Старого Света. Если сравнивать европейские языки с языками Бразилии, Чили и части Калифорнии, а также с многочисленными словарями, приводимыми в описаниях экспедиций различных путешественников, становится заметно, что американские языки, как правило, лишены многих губных звуков, в особенности f, который эклемахи употребляют и произносят подобно европейцам.

Словарный состав языка этого народа также богаче, чем у других народов Калифорнии, хотя он и не может сравниться с языками цивилизованных народов. Если на основе этих наблюдений мы заключим, что эклемахи — пришельцы в этой части Америки, мы должны, по меньшей мере, признать, что они уже давно живут здесь. Ибо в отношении цвета кожи, черт лица и, в целом, внешнего облика они ничем не отличаются от других народов этой страны.

Их числительные и некоторые другие слова:

Один — pek

Два — oulach

Три — oulles

Четыре — amnahon

Пять — pemaca

Шесть — pekoulana

Семь — houlakoalano

Восемь — koulesala

Девять — kamakoualane

Десять — tomoila

Друг — nigesech

Лук — pagounach

Борода — iscotre

Танцевать — mespa

Зубы — aour

Тюлень — opopabos

Нет — maal

Да — ike

Отец — aoi

Мать — atzia

Глава XIII

Сентябрь 1786 — январь 1787

Та часть Великого океана, которую мы должны были пересечь, чтобы прибыть в Макао [Аомынь], представляет собой море почти неведомое, в котором мы могли надеяться обнаружить несколько новых островов. Испанцы, единственные, кто часто посещал эти широты, уже давно утратили стремление к открытиям, которое, возможно, и подогревалось жаждой золота, однако позволяло им пренебрегать любыми опасностями.