Потерянное поколение. Воспоминания о детстве и юности

Мои родители, конечно, были безумно рады видеть меня снова живой и здоровой, но положение создалось тупиковое. С востока быстро наступали советские войска, а американцы застряли где-то в Арденнах. Здесь у меня не было никакой возможности получить разрешение на покупку билетов на поезд, да еще на троих. Но пока пришлось заняться мелкими и смешными в такой обстановке делами. Я так быстро уехала из Берлина, что совсем забыла, да и вряд ли могла бы, в разбитом Берлине сдать продуктовую карточку и получить справку, что она сдана. На основании этой справки я бы получила карточку в Вольфене. Вообще говоря, это было правильно, так как человек мог оставить себе карточку предыдущего местожительства и получить другую на новом, пользуясь затем двумя карточками. Но как раз по отношению к берлинской карточке это не было возможно: на ней стоял штемпель «Берлин»; нигде в остальной Германии никто не смог бы купить какие-либо продукты по такой карточке.

Эти аргументы бюрократов не убеждали, как и то, что поехать сейчас в Берлин и сдать там карточку было практически так же возможно, как полететь на Луну. Меня сразу же взяли на ту же работу на фабрику, и представитель фабрики очень старался получить для меня продуктовую карточку. «Что же ей, с голоду умирать?» — кричал он при мне в телефон. Наконец, карточку выдали.

Конечно, было уже не до работы на фабрике. Как завороженные кролики, следили мы за развивающимися событиями, снова не в силах повлиять на свою судьбу. Некоторые уходили пешком на запад, но для моих родителей, особенно для мамы с ее больными ногами, это было невозможно.

Тогда я видела сон, что в Вольфен вошли американские войска. Я видела, как горсточка немецких солдат сопротивлялась, и с ними старики и мальчики, которых Гитлер призвал в так называемый «фольксштурм». Какой уж это был штурм для калек и детей! В моем сне они сопротивлялись недолго, и в город вошли американцы. Наяву мы знали, что американцы еще очень далеко, и я своему сну не поверила.

Но немцы собрали последние силы и бросили их на восток, оголив совсем запад, и американцы в самом деле стали быстро продвигаться на восток. Все было как в моем сне: горсточка солдат с каким-то небольшим танком и гражданские немолодые мужчины и подростки. Тем не менее, американцы замешкались. Город обстреливался. Я устроила своих родителей в бункере, откуда они не выходили, а сама бегала в нашу комнату и варила какой-то суп, а потом несла горячую кастрюлю в бункер, чтобы накормить родителей. Над головой иногда с визгом пролетали гранаты, и я боялась расплескать горячий суп. Мысль, что граната может угодить и в меня, как-то даже не приходила в голову. Когда я потом смотрела на вереницу огромных американских танков, въезжавших в город, я не могла понять, чего они так долго мешкали. Был поздний вечер, когда двери бункера открылись и на пороге показался американский солдат. Он окинул притихших людей ненавидящим взглядом и вышел. На эту ночь все еще оставались в бункере. Я почти не спала несколько ночей, а так как вблизи моих родителей не было свободного места, я, выйдя из самого помещения бункера, увидела два солдатских одеяла на полу, неизвестно кому принадлежавших, легла на них и моментально уснула. Когда я проснулась, был уже день, многие покинули бункер, но я увидела, что когда спала, кто-то бережно прикрыл меня третьим одеялом. Придется повторить: война не только озлобляет людей, но и вызывает в них инстинкт сочувствия и помощи товарищам по беде, даже совсем незнакомым. В надежде, что хозяева потом отыщутся, я сложила все три одеяла и пошла к моим родителям, чтобы проводить их в наше жилище. Мытарства войны окончились. Предстояли мытарства бегства — которого по счету (американцы отдали Саксонию под советскую оккупацию)? — и эмиграции.

В заключение военной части моих воспоминаний хочу еще раз сказать несколько слов о том, о чем все еще не принято говорить. Недавно в рамках телевизионной передачи «Зеркало» историк Ю. Афанасьев напомнил, что незадолго до начала войны СССР и гитлеровская Германия были военными союзниками. Об этом Афанасьев напомнил, но не возразил против все еще повторяющегося по телевидению утверждения, что советская армия освободила не только свою страну, но и всю Европу. Да, она ее освободила от Гитлера, но Восточную Европу отдала Сталину. Кто был более жесток, знает только Господь Бог. Один уничтожал одних ни в чем не повинных людей, другой — других, столь же ни в чем не повинных, причем не только в других странах, но и в своей. А отданы были эти страны Сталину, а после его смерти — советской диктатуре не на годы, а на десятилетия. Недавно по русскому телевидению говорилось — и хорошо, что это было сделано — об арестах и массовом вывозе эстонцев, латышей и литовцев из их стран в 1941 году, перед самым началом войны. Вывезли бы и больше — помешала война. Но после нее аресты и депортация продолжались. Теперешнему президенту Эстонии было 11 лет, когда его вместе с семьей депортировали в Сибирь. Русский язык он начал «изучать», слушая грубые окрики конвоиров в темной и тесной теплушке. Для перепуганного ребенка прекрасный русский язык, увы, навсегда остался связанным не с наилучшими его формами. Каждому понятно, что одиннадцатилетний ребенок ни в чем виноват быть не мог. Вероятно, и его родители не были ни в чем виноваты. Иначе их бы не депортировали просто в Сибирь. Все это были «профилактические» меры, а вывезены из этих маленьких республик были сотни тысяч людей. Многие не выжили.

Еще раз: никто не намерен умалять огромный подвиг русских солдат, их жертвы, горе их семей. И все же этот подвиг был отчасти цинично использован страшным диктатором не для освобождения, а для нового порабощения как своего, так и других народов. Пора об этом сказать вслух.