Безнадежные войны

Я вернулся в посольство, доложил обо всем Арье Левину и решил пройтись и обдумать новости. Решение американских властей подтвердило мою предположительную оценку, сделанную всего несколько месяцев назад. Меня, конечно, разозлило, что ни из Израиля, ни от наших представителей в США мы не получили никаких сообщений об этом решении. Оказалось, что в Израиле вообще не знали, что такое решение принято. Я вспомнил обсуждение, которое состоялось у нас в организации где-то летом 1989 года, куда прибыли представители «Натива» из США и Западной Европы. Когда я спросил их, каковы шансы, что правительство США примет решение перевести рассмотрение дел советских эмигрантов в Москву и можно ли повлиять на принятие такого решения, они только рассмеялись. По мнению специалистов по делам евреев США и Западной Европы, американцы никогда не согласятся на это по тысяче причин. Я настаивал, что причина может быть чисто экономической: США не могут себе позволить таких расходов, а у еврейских организаций нет достаточных средств – но они категорически отвергли мои доводы.

Я сразу же понял, что, с одной стороны, нам предоставлена уникальная возможность прекратить «отсев». С другой стороны, мне было ясно, что американцы не понимают всей сложности проблемы вследствие их схематичного и негибкого подхода. Они не учли, что случится с евреями, которые прибудут в Вену и захотят иммигрировать в Штаты. Если они получат отказ, то Вена в считаные дни переполнится тысячами еврейских семей, брошенных на произвол судьбы и лишенных средств. Американское правительство, еврейские организации и австрийские власти не выдержат подобного давления, и иммиграция выходцев из СССР в США продолжится. Я был убежден, что, если мы не предотвратим приезд в Вену выезжающих по визе в Израиль, у Соединенных Штатов не будет никакой возможности помешать им свернуть с пути в Израиль и потребовать в Риме или в Вене визы на въезд в США. Я решил попытаться внедрить схему, разработанную мною ранее, когда я искал способы прекратить «отсев».

Схема основывалась на понимании психологии еврейских иммигрантов из СССР и привычек советских граждан. Суть ее состояла в том, что получившие разрешение на выезд в Израиль получали бы въездную визу в Израиль, без которой они не могли покинуть СССР и въехать в другую страну, только по предъявлении авиабилета до Будапешта или Бухареста. Транзитные пункты, основанные нами в Будапеште и Бухаресте для тех, кто едет в Израиль, работали как часы, и такая процедура не давала возможности свернуть с пути и попасть в какую-либо другую страну, кроме Израиля. С этой идеей я срочно вылетел в Израиль. В аэропорту меня встречал встревоженный Цви Маген. По его словам, возможность прямой иммиграции в США – это настоящая катастрофа для нас. Евреи напрямую поедут в США, даже те, кто собирались в Израиль, тоже поедут в Америку. Я спросил его, разослан ли отчет с этой оценкой. Когда он ответил, что еще нет, я распорядился отменить этот отчет и объяснил Магену, что ситуация диаметрально противоположна их оценкам и что это наш шанс прекратить «отсев». Маген не совсем понял, что я имел в виду, однако должен был подчиниться моему распоряжению.

Назавтра вместе с Давидом Бартовом мы поехали к главе правительства Ицхаку Шамиру и представили ему мою идею в общих чертах. Реакция Шамира меня удивила. Он был одним из тех редких людей, кто всегда всем сердцем поддерживал выезд евреев в Израиль и боролся против иммиграции выезжающих в Израиль в другие страны, понимая всю опасность этого явления. В отличие от Менахема Бегина Шамир резко осуждал иммиграцию в США по израильским визам и пытался вынудить американских евреев прекратить поддержку этого явления. Однако уже было поздно, и американские еврейские организации категорически отвергли призыв Шамира. Тем не менее, каждый раз, не колеблясь, он снова и снова поднимал этот вопрос. Но Ицхак Шамир был противоречивой личностью: иногда он вел себя очень осторожно, даже слишком. Так случилось и в этот раз. Он сказал: «Разрешаю. Делай, что задумал, но сначала скоординируй этот вопрос с голландцами и получи их согласие». «Хорошо», – ответил я, хотя у меня внутри все кипело, и мне казалось, что все рушится. Но я не опустил руки и сразу же решил, что сделаю все по своему разумению. Я не позволю упустить эту возможность и не повторю историческую ошибку «отсева». Когда мы вышли из канцелярии главы правительства, я сказал Бартову: «Я не стану просить у голландцев разрешения, я их только поставлю в известность о новой процедуре выдачи виз». «Делай, как считаешь нужным», – ответил Бартов. Думаю, что это был звездный час Давида Бартова. Сомневаюсь, что кто-то другой, будь он на месте Давида, принял бы такое решение после слов главы правительства. Я не уверен, что Шамир понял, в чем суть предложенной мной схемы, да и вряд ли он поверил в то, что она сработает и прекратит «отсев».

Вернувшись в Москву, я встретился с послом Голландии. Я сказал ему, что встречался с главой правительства Ицхаком Шамиром. Вследствие изменений в процедуре иммиграции в США мы переходим на новую систему работы. Я объяснил ему принцип выдачи визы в конце рабочего дня после предоставления билета на самолет. Мои слова звучали так, как будто я говорю от имени главы правительства. Я не просил его согласия и подчеркнул, что я всего лишь уведомляю его в соответствии с договоренностью сообщать голландцам обо всех изменениях в рабочем порядке.

Точно так же и в той же манере я объяснил все Арье Левину. Левин вообще не вмешивался в проблемы выезда евреев. Однако пару раз он задавал мне разные вопросы о нашем рабочем порядке и довел до моего сведения, что ни он, ни Министерство иностранных дел не вмешиваются в нашу работу и установленный нами порядок, а мы обо всем им сообщаем. Я также встретился с консулом Австрии в Москве и объяснил ему, что с такого-то числа вследствие введенного американцами нового порядка изменится процедура выдачи въездных виз в израильском посольстве. Я не стал вдаваться в дальнейшие детали и попросил, чтобы никто не получал въездных виз в Австрию без наличия въездной визы в Израиль, как этого требует международное право. И еще я добавил, что Австрия вряд ли заинтересована в том, чтобы по улицам Вены слонялись толпы бездомных. Учитывая принятое американским правительством решение, лучше, чтобы евреи вообще не добрались до Вены. Расчет был простым. Визы выдавались после пяти часов, когда все посольства уже закрыты, а поскольку билет был на рейс, который вылетал той же ночью, у людей после посещения израильского посольства не было никакой возможности явиться в австрийское посольство для получения визы. Я назначил дату перехода на новую систему выдачи виз. Все, кто получил выездные документы от ОВИРа до этого числа, смогут добраться до Вены и оттуда продолжить процесс эмиграции в США, все остальные будут получать визы в соответствии с новым порядком.

По мере того как день икс приближался, напряжение росло. Накануне вечером я вышел из гостиницы, чтобы прогуляться и продумать новую схему. Сомневаюсь, что кто-либо, кроме меня, понимал всю значимость завтрашнего дня. Мы были на пороге драматического переворота в саге об исходе советских евреев последних лет. Нам предстояло направить в Израиль всех евреев, выезжающих с израильскими визами, и изжить позор «отсева», результат ошибок и глупости. Завтра мне предоставляется шанс покончить с этим одним махом. Я знал: если мне это удастся, то новая политика изменит всю форму и суть выезда в Израиль, но больше всего – само государство Израиль и его будущее. И снова я ощутил одиночество, потому что почти не было никого, кто бы разделял со мной и саму идею, и ее приведение в жизнь в той же мере и с тем же пониманием. Прежде чем выйти из посольства, я собрал членов делегации, менее десяти сотрудников «Натива». От них зависело будущее выезда в Израиль. Я снова объяснил им, что нас ждет с завтрашнего дня, и еще раз всех проинструктировал. Они поняли суть идеи и оценили величие этого часа, но их отношение к отъезду евреев в другие страны было не таким обостренным, как мое: я боролся за выезд в Израиль и видел, как происходящее в Вене и в Италии разрушает все.