Рюрик

При перечислении городов, подвластных Рюрику, летописец мог исходить из современных ему реалий, но сами эти города весьма точно соответствуют упоминаемым в рассказе о призвании князей племенам. Вероятно, они продолжали иметь существенное политическое значение и в дальнейшем: показательно, что Владимир, при раздаче княжений своим сыновьям, старших из них направляет именно в эти центры: «И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме…» Среди названных городов только Туров не относится к владениям Рюрика. Выдвижение же младших сыновей Бориса и Глеба на более «престижные» столы соответствует отмеченному в летописи особому отношению к ним Владимира. Так, Владимир предстает в летописном повествовании как новый Рюрик — устроитель Русской земли, родоначальник нового, христианского периода ее истории.

Итак, под властью Рюрика находились как славянские племена — ильменские словене и кривичи, так и финно-угорские — меря, весь, мурома и, по-видимому, чудь. Уже говорилось о том, что упоминание чуди в составе племен, призвавших Рюрика, обычно считается позднейшей вставкой. И действительно, в рассказе Новгородской первой летописи чудь среди этих племен не названа. Казалось бы, отсутствие чуди в составе племенного объединения, обратившегося к варягам, подтверждается самой структурой летописного повествования: три племени призывают трех братьев, садящихся на княжение в трех городах [352]. Однако эта стройность лишь кажущаяся. В самом деле, если старший из братьев, Рюрик, становится князем в словенском Новгороде, а словене названы в перечне племен первыми, то ко вторым в этом перечислении кривичам отправляется не второй, а третий брат — Трувор. Меря же вообще не получает себе князя, поскольку второй брат, Синеус, «садится» на Белоозере, в земле веси. Поэтому реальная картина племенного объединения была, очевидно, более сложной. Считать упоминание чуди искусственной вставкой можно лишь тогда, когда удастся определить, почему летописцу понадобилось так выделить это племя и даже поставить его на первое место, как это сделано в «Повести временных лет». Возможно, и здесь мы имеем дело с уточнением летописцем первоначальной информации. Следует иметь также в виду и «расширительный» смысл имени «чудь» как общего названия финно-угорских народов, хотя в летописном рассказе, скорее всего, этот этноним в перечислении племен употреблен в более конкретном значении.

С Рюриком связывается порой и конкретный археологический памятник — курганный могильник в ладожском урочище Плакун, погребение в котором имеет скандинавские аналогии. Прежде могильник датировался IX веком, однако сейчас датировка уточнена и появление могильника относят к началу X века [353], что, конечно, не позволяет сопоставить его со временем смерти князя.

Обратимся к братьям Рюрика, княжившим в Белоозере и Изборске. Известно, впрочем, о них только то, что оба они умерли через два года после призвания варягов, то есть в 864 году. В науке уже давно установилось мнение, что и Синеус, и Трувор — личности абсолютно мифические, искусственно связанные в летописи родством с Рюриком лишь благодаря легендарному и фольклорному мотиву о трех братьях-основателях. Соответственно имена братьев пытались интерпретировать или как эпитеты самого Рюрика, или как неправильно понятые летописцем фразы. Последняя точка зрения стала столь популярной, что вошла во все учебники по русской истории. Но так ли это на самом деле?

Имя «Рюрик» никаких сомнений в своей реальности не вызывает. Но если братья мифические, то каким образом возникли их имена, которые тоже должны быть, по идее, искусственно созданными? Еще академик А. А. Куник в 1840-х годах перевел эти имена следующим образом: Синеус — signjotr, то есть «победоносный», Трувор — thruwar, то есть «верный». То есть на самом деле это и не личные имена вовсе, а эпитеты «победоносного» и «верного» Рюрика, неправильно понятые летописцем (или источником его сведений). Были и другие объяснения, из которых самое известное: Синеус — sinehus, «свой род», а Трувор — thru varing, «верная дружина». Итак, Рюрик пришел на Русь со «своим родом» и «верной дружиной». Летописец же (или его информатор) не понял скандинавских словосочетаний и принял их за имена. Разрекламировал эту гипотезу академик Б. А. Рыбаков, после чего она стала общим местом во многих изданиях. «В летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика, а новгородец, плохо знавший шведский, принял традиционное окружение конунга за имена его братьев», — резюмировал ученый [354]. Возникло даже предположение, что летописец мог использовать некий скандинавский текст, написанный руническим алфавитом [355]. Последнее допущение маловероятно, так как даже в самой Скандинавии нет относительно больших повествовательных текстов, написанных старшеруническим письмом — тем более не записывались рунами саги.

Почему-то никто из исследователей, безапелляционно писавших о «своем роде» и «верной дружине», не озаботился лингвистической стороной вопроса. Но как раз лингвистика полностью опровергает эту версию. Возведение имен братьев к упомянутым фразам ни грамматически, ни фонетически невозможно [356]. Фраза «со своим родом и верной дружиной» должна была бы, вероятно, звучать как med húsi sitt ok trúm lidi [357]. He говоря о лингвистике, версия о «роде» и «дружине» сталкивается и с чисто текстологическими трудностями. Дело в том, что в самом рассказе о призвании (в более древнем варианте Новгородской первой летописи) сходная фраза уже встречается. Братья приходят «с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну». В «Повести временных лет» — «с роды своими, пояша по собе всю русь». Следовательно, в одном случае летописец правильно «понял» и «перевел» эти словосочетания, а в другом — нет [358]. Можно, конечно, предположить, что это результат работы двух летописцев, использовавших один и тот же источник на разных стадиях формирования летописного текста [359], но такое предположение из самого текста отнюдь не следует и исходит из априорного утверждения об искусственном характере имен. Если же считать имена братьев неправильным переводом слов, то и весь последующий текст летописи лишается смысла. Получается, что Рюрик отправил своих родичей в Белоозеро, а дружину в Изборск, причем через два года и те и другие при неизвестных обстоятельствах закончили свое существование… Это, конечно, шутка, но она показывает, как далеко может завести игра в интерпретации.

Что же на самом деле означают эти имена? Имя Трувор легко объясняется из древнескандинавского языка. Это Porvarr (Porvardr), что буквально означает «страж Тора», то есть скандинавского бога грома. В имени Синеус слишком заметна славянская форма. Существует, впрочем, скандинавская этимология и для него — Signjotr (известно также в латинизированной форме Signiatus). Буквально оно означает «победу использующий». Оба имени хорошо представлены в скандинавском именослове — Signjotr известно в рунической письменности, а Porvarr встречается и в рунических надписях, и в исландских сагах [360]. Поэтому Синеуса и Трувора, так же как и Рюрика, следует считать скорее реальными личностями, нежели мифическими. Другое дело, что они могли быть не «братьями» Рюрика и даже не его родственниками, а независимо действовавшими князьями Белоозера и Изборска, «соединенными» с Рюриком лишь легендарной традицией. На это вроде бы указывает и отсутствие сведений о них, кроме того, что оба брата умерли через два года, не оставив наследников (после их смерти Рюрик один «принял власть» и стал раздавать своим мужам «грады», в том числе и Белоозеро). Мотив быстрой и бездетной смерти братьев характерен для сказаний подобного рода [361]. Возможно, впрочем, что Синеус и Трувор являлись какими-то родичами Рюрика. Если принять гипотезу о тождестве Рюрика Новгородского и Рорика Ютландского, то нельзя не обратить внимание на распространенность среди родственников Рорика имени «Сигифрид» (Сигфрид). Так, в частности, звали племянника Рорика, который упомянут во франкских анналах под 884 годом. Начальная часть этого имени Sig-, которая восходит к древнескандинавскому sigr — «победа», совпадает с начальной частью имени Синеуса в его скандинавской интерпретации. Традиция употребления в роду имен с совпадающими основами характерна для многих раннесредневековых обществ, в том числе скандинавского.