Елена Образцова
Елена Образцова читать книгу онлайн
Эта книга — рассказ о жизни и творчестве всемирно известной певицы, народной артистки СССР, лауреата Ленинской премии Е. В. Образцовой. В течение нескольких лет автору книги Рене Шейко довелось непосредственно наблюдать работу Образцовой, присутствовать на ее репетициях и занятиях со студентами консерватории, посещать ее концерты и спектакли.
В книге подробно описана работа певицы с композитором Г. В. Свиридовым, занятия с концертмейстером В. Н. Чачава, выступления с Московским камерным хором под управлением В. Н. Минина и с Камерным оркестром «Виртуозы Москвы» под управлением В. Т. Спивакова. В авторское повествование органично включены беседы с Образцовой и ее дневниковые записи. Большое место занимает рассказ о творческих встречах с зарубежными музыкантами, знаменитыми оперными артистами.
Книга включает большое количество иллюстраций (фотографии В. А. Генде-Роте и из личного архива Е. В. Образцовой). Это дало возможность создать своеобразный фоторассказ о жизни и деятельности певицы, дополняющий и развивающий основные темы повествования.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Образцова. Что дальше возьмем? Блоковское «Утро в Москве». (Поет.) «Упоительно встать в ранний час, легкий след на песке увидать. Упоительно вспомнить тебя, что со мною ты, прелесть моя. Я люблю тебя, панна моя, беззаботная юность моя, и прозрачная нежность Кремля в это утро — как прелесть твоя».
Концерт в Большом зале Московской консерватории.
Свиридов. Хорошо! Знаете, друзья мои, сейчас все так усовершенствовалось — и музыкальное письмо, и техника исполнения. Люди все умеют, все могут изобразить, все научились имитировать. Даже талант! Между тем настоящий талант подчас стихиен, неосознан. Он делает то, что велит ему природа, и часто сам не может объяснить, почему и как это делает. Есенин, например, говорил про себя: «Я — Божья дудка». И потому настоящий талант — такая же редкость, как и раньше. У вас, Елена Васильевна, сначала что-то рождается в сердце, а потом идет в голову. А не наоборот. Сказать по правде, мне это особенно близко в вас. Вы стараетесь проникнуть в сущность музыки, в ее тайну. И эту тайну не пытаться разгадать, нет! А как-то лишь приблизиться к ней и донести ощущение этого приближения до слушателя. Музыка должна нести в себе тайну, о которой нельзя рассказать, слов не найдешь. А иначе она не нужна. И хорошо, что вы это понимаете… Но к делу, да? Возьмем «Невесту»?
Образцова (поет). «Божья матерь Утоли мои печали перед гробом шла, светла, тиха. А за гробом — в траурной вуали шла невеста, провожая жениха…». (Останавливается.) Георгий Васильевич, знаете, вы что-то не то с педалью делаете. Вы играли безразлично, ровно и страшно. Это как человек идет по пыли, еле ноги поднимает. У него горе, у него на уме все одно, а вокруг него люди что-то говорят, говорят, суетятся. Вот это все одно — у вас. А говорят, суетятся — это у меня. (Поет.) «И навстречу кланялись, крестили многодумный, многотрудный лоб. А друзья и близкие пылили на икону, на нее, на гроб…». Опять что-то не то…
На какую-то секунду Свиридов не может понять, что Образцова от него хочет, но чувствует, что она подсказывает что-то верное. Он кричит: «Что? Как?» Наконец он схватывает то, что она ему говорит, и играет, как она хочет.Свиридов (к Важа). А что, если в конце прибавить скрипку и виолончель, а?
Чачава (энергично). Не надо, не надо.
Свиридов. Хуже будет, да? Понимаете, эту вещь надо играть, как на челесте. Чтобы каждая нота была отдельно, без легато. Правая рука — очень ровная, а в левой должно постоянно быть три пиано. Тогда звук получается как бы завуалированный.
Образцова. Музыку Свиридова надо петь между грудным и головным резонатором. Ее надо петь, как говоришь. И я даже особую манеру пения нашла для вашей музыки.
Свиридов. Елена Васильевна, я — мелодист. Не потому, что я сам себя так придумал. Так сложился мой музыкальный тип.
Концерт в Большом зале Московской консерватории.
По ходу дела они часто себя объясняют. Это получается естественно, само собой. Образцова говорит, что многократные повторения свиридовских песен дают ей возможность вжиться в них: «Один день я думаю о стихе, другой день — о музыке, на третий день я нахожу верную интонацию, окраску голоса». Но она вживается не только в музыку, но в самый космос бытия композитора, в его мир. Напитывается им, насыщается и как бы выдыхает ту единственную интонацию, которая делает музыку живой.Во время работы Свиридов сыплет мыслями, его эрудиция поминутно дает себя знать. Он перебрасывает мосты ассоциаций в смежные искусства — живопись, литературу, театр.Вот Образцова устала, Свиридов дает ей передышку. И вдруг спрашивает, читала ли она письма Сурикова, помнит ли его картину «Посещение царевной женского монастыря».
Концерт в Большом зале Московской консерватории.
Образцова (и о письмах и о картине). Да, да…
Свиридов. Иконы у него там горят, как огонь! (И после молчания.) Сибирский казак! И откуда такая изысканность кисти?.. Врожденная, конечно! (С улыбкой.) Но, между прочим, на француженке, кажется, был женат… Да, Елена Васильевна, замечательно у вас получается! Ведь ноты без певца — просто условные знаки. А хороших певцов, знаете ли, все же мало… Я написал новый цикл «Отчалившая Русь», из двенадцати песен на слова Есенина. Посвятил его памяти моего друга Арнольда Наумовича Сохора. Но певца нет! Некому это исполнить, лежит вещь в столе. Я хотел, чтобы это спел К. (Называет имя.) Десять раз слушал его в концертах. И девять раз он пел: «Прости, небесное созданье…» Хорошо, впрочем, пел!
Образцова. Дайте мне эти ноты, я спою!.. Теперь есенинское возьмем, да? (Поет.) «О пашни, пашни, пашни, коломенская грусть, на сердце день вчерашний, а в сердце светит Русь».
Свиридов. Это как марш. Деревянные дудки.
Образцова (поет). «О край разливов грозных и тихих вешних сил, здесь по заре и звездам я школу проходил».
Свиридов. Вот какая просьба: здесь меццо-форте! (Показывает в нотах.) А это надо спеть с новой силой: «О край разливов грозных…» И дальше — перепад ритма: «… и тихих вешних сил». Как будто из земли это расцветает…
Образцова (поет). «И мыслил и читал я по библии ветров, и пас со мной Исайя моих златых коров».
Свиридов. А коровы-то златые! И никто этого не увидел, а Есенин увидел! Горький верно о нем сказал, что это был поэт милосердия. Такие люди рождаются как бы в противовес страшной жестокости жизни. (После молчания.) Если бы я был художником, я бы нарисовал картину: Есенин — пастух. Пасет стадо. А с неба на него смотрит пророк Исайя. Просвечивает в облаках такой, как у Сальвадора Дали. (К Образцовой.) «Моих златых коров…». Я тут прибавил для нового издания одну ноту. Послушайте, нужна она?
— (слева) И. С. Козловский и Е. В. Образцова после концерта.
— (справа) За автографами.
Образцова. Пожалуй, да.
Свиридов. Не так пусто получается, правда? Ну что ж, возьмем «Песню под тальянку»?
Образцова. Знаете, Георгий Васильевич, я на этой песне впервые почувствовала связь вашей музыки с есенинским стихом. (Поет.) «Сыпь, тальянка, звонко, сыпь, тальянка, смело! Вспомнить, что ли, юность, ту, что пролетела?»
Свиридов. Вы звуком каким-то особенным раскрываете открытый, отчаянный характер этого человека.
Образцова. Знаете, почему я так пою? Вызов! Пройду в последний раз, а там все, конец! (Поет.) «За былую силу, гордость и осанку только и осталась песня под тальянку».
Свиридов. Ну что, хорош! Хватит на сегодня.
За автографами.
Образцова. «Ну, целуй меня, целуй» возьмем. И все! (Поет.) «Ну, целуй меня, целуй, хоть до крови, хоть до боли. Не в ладу с холодной волей кипяток сердечных струй».
Свиридов. Это — гибельная, губительная страсть! Надо петь трагично, как бы в предчувствии близкой смерти. У Есенина такие сильнодействующие слова, что их не надо специально подавать. Они должны как бы угадываться…
