Без буржуев

Таблица.

Народность

Численность по данным переписей (млн. чел.)

Темпы роста за период 1959-70 в %

Суммарный прирост за 73 года в % от 1897

1897

1926

1939 (январь)

1959

1970

Всего

124,6

146,6

170,4

208,8

241,7

1,31

95

Русские

55,7

77,8

99,0

114,1

129,0

1,12

130

Украинцы

22,4

31,2

28,0

37,3

40,0

0,64

78

Белорусы

5,88

4,73

5,26

7,90

9,05

1,21

51

Азербайджанцы

1,70

2,27

2,94

4,37

3,65

Армяне

1,17

1,56

2,15

2,78

3,55

2,20

200

Грузины

1,32

1,82

2,24

2,69

3,24

1,70

145

Узбеки

3,90

4,84

6,00

9,19

3,8

Казахи

3,97

3,10

3,62

5,29

3,4

Туркмены

0,76

0,81

1,00

1,52

3,7

Киргизы

0,76

0,88

0,97

1,45

3,6

Татары

3,74

2,91

4,13

4,96

5,93

1,6

59

Башкиры

1,32

0,71

0,84

0,99

1,23

1,9

— 8

Евреи

5,06

2,60

3,02

2,27

2,15

— 0,4

— 55

Литовцы

1,66 в 1930 году

2,17

2,32

2,66

1,2

60

Латыши

1,43 в 1930 году

1,52

1,40

1,42

0,0

0

Эстонцы

1,00 в 1930 году

1,13

0,99

1,00

0,0

0

Финны

2,55 в 1930 году

3,66 в 1973 году

4,7

84

Так, сравнив 1926 и 1939 год, мы увидим, что раскулачивание и последовавший голод обошлись украинцам в 3,2 млн, человек чистых потерь. (Во 2-м изд. БСЭ, т. 50, 1957 г., эта страшная цифра уже исправлена. Украинцам щедрой рукой подброшено на 1939 год 8,6 млн, а заодно добавлено и белорусам 3 млн. Но ведь врать тоже надо умеючи, хоть немного заглядывать вперед, скажем, в год 1959, когда обнаружится при таком счете сильная недостача теперь уже белорусов. Причем вариант простой ошибки — прибавления тех миллионов, которые были отхвачены у Польши в сентябре 1939-го — исключается. Черным по белому написано, что данные относятся к январю.)

Судьба казахов была еще тяжелее. Когда у оседлого крестьянина-земледельца раскулачники отбирают весь урожай, он еще имеет какой-то шанс пережить зиму с помощью дальней родни или за счет тайных запасов и на будущий год снова засеять поле. Когда же продразверстка обрушивается на кочевника и лишает его сразу всего скота, никакого шанса выжить у него не остается. Таким-то образом коллективизация, проводившаяся в Средней Азии с помощью вооруженной силы (так называемые войны с басмачами), привела к уменьшению численности казахов на 870 тысяч человек, то есть к гибели четвертой части народа. (Эта цифра даже во 2-м издании БСЭ оставлена такой же. То ли проглядели, то ли казахов нашим энциклопедистам не жалко.)

Дальше вся картина исчезает в огне войны, Мы захватываем новые территории, немцы оккупируют наши земли, зверствуют, угоняют народ, потом отступают, оставляя после себя пустыню. Люди гибнут миллионами, и потом уже не разобрать, где они погибали за период 1939–1953 гг. — на фронтах ли, под бомбежками, в блокадный голод, в послевоенный голод или просто в лагерях. Большая советская энциклопедия (3-е изд., том 24-2, с. 14) официально заявляет, что число прямых потерь у нас за Вторую мировую превышает 20 миллионов.

Все списано на войну.

Как будто все трагедии военных лет имеют единственного виновника — вторгшегося врага. Как будто бездарное ведение войны такой кровью, с бросанием целых корпусов на бессмысленное истребление — не преступление. Как будто никакой счет не может и не должен быть предъявлен полубезумной власти, уничтожившей 80 % командного состава собственной армии накануне столкновения с агрессором, снабжавшей его сырьем, запрещавшей укреплять пограничные районы, усиливать гарнизоны, продолжавшей кричать из Москвы «не поддаваться на провокации! не стрелять!» даже в ночь на 22 июня 1941 года, когда бомбы уже падали на города, корабли и аэродромы.

Кроме войны, есть еще два фактора, вызывающие убыль народа, в которых верховных правителей обвинять как бы не принято: эмиграция и ассимиляция. Но эмигрировать из мест, где говорят на его родном языке, человек решается лишь в том случае, если у него не осталось никаких надежд на нормальную жизнь на родине. И ассимилироваться, то есть отказаться от своей национальной сущности, он решится лишь тогда, когда бытие его нации окажется очень стесненным. Недаром же за относительно благополучный период 1959-70 годов во всей «братской семье народов» только евреи уменьшились числом.

Зато в течение этого же периода необычайно быстро увеличивается численность народов Средней Азии и, отчасти, Кавказа. Причин тому много: улучшение медицинского обслуживания, снизившее детскую смертность, высокий процент сельского населения (не так давит городская теснота), теплый климат, национальные традиции, не допускающие сдерживать рост семьи, оставляющие его на волю Бога. (В основном — Аллаха.) Сюда же следует отнести и быстрое улучшение жизненного уровня этих народов, которое — да не прогневаются они на меня — происходит оттого, что они обогнали северных «братьев» по уровню коррупции, то есть по скорости отъедания от общегосударственного пирога. Темпы роста народов, населяющих Европейскую часть Союза, остаются крайне медленными, вдвое уступая темпам роста дореволюционного времени. Но особенно грустно и поучительно выглядят три нижних графы таблицы. Для двух культурных народов — латышей и эстонцев — тиски социалистических порядков оказались непосильными, и за 75 лет истории увеличение их численности оказалось равным нулю. Причем это нельзя даже свалить на какие-то их прибалтийские особенности. Ибо тут же рядом этнически близкие к ним финны, трижды (в 1918, 1939 и 1944) отбивавшиеся от восточных «освободителей», терявшие людей и территории, но все же отстоявшие свою землю от социализма, смогли, благодаря этому, за тот же период увеличить свою численность почти вдвое.

Чем платят за выбор

На историческом пути каждого народа бывают подъемы и спуски, бывают ровные участки, свернуть с которых кажется невозможно, но бывают и поворотные точки, развилки, где все висит на волоске, где народ держит судьбу в своих руках, и где в результате противоборства различных внутренних сил совершается выбор, надолго определяющий его дальнейший путь.

В русской истории последний такой поворотный момент выпал на год 1917-й.

В течение девяти месяцев — с февраля по октябрь — народы, населявшие Российскую империю, могли выбирать свободно в широком спектре предлагаемых политических возможностей, а потом еще в течение трех лет отстаивать свой выбор с оружием в руках.

Здесь не место в сотый, в тысячный раз обсуждать совершившийся выбор, вспоминать всю кровь, горе и слезы, которыми он был впоследствии оплачен. Не место так же и гадать, когда такой же поворотный момент возникнет для нас снова. Но если какой-то народ вообще имеет право чему-то учить другие народы, то нечеловеческие страдания, перенесенные русскими за последние 60 лет, дают им безусловное право сказать тем, кто оказался сейчас у такой же развилки: мы знаем, что вас ждет, если вы изберете социализм.