Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля

Еще до турне Triumpf Майклу была сделана вторая пластическая операция носа, которую порекомендовал доктор Стивен Хоффлин.

«Он не сообщил семье, что делает ее, — рассказывает их друг Маркус Филлипс. — Просто сделал, и все. Пришел домой забинтованный, под бинтами один большой синяк. Кэтрин воскликнула: «Боже мой, Майкл, что с тобой случилось?» Наверное, решила, что его побили. Когда он сказал, что ему сделали очередную пластику, она была сбита с толку: «Ты опять сломал нос?» Сын объяснил: врач назначил эту операцию, потому что первая была сделана плохо. Он неделю практически не выходил из спальни: изредка спускаясь на кухню, чтобы съесть немного овощей.

«Что я знаю точно, Майкл был очень доволен, что в результате второй операции он перестал походить на отца, — отмечает Маркус Филлипс. — Если он не мог исключить его из своей жизни, по крайней мере мог избавиться от него в своем отражении в зеркале. И он уже поговаривал о третьей операции».

В это время в семье было столько смятения и суматохи, да еще подготовка к предстоящему турне, что никому, казалось, нет дела до носа Майкла. В основном все считали это одним из проявлений его эксцентричности. Эти операции казались несущественными в контексте остальных драматических коллизий. И хотя Майкл никогда ни с кем не обсуждал их, он взывал о помощи. Образ человека в зеркале становится для него навязчивой идеей, и это начинало выглядеть угрожающе.

Гастроли Triumpf начинались в Мемфисе, штат Теннесси, 9 июля 1981 г. и закончились побившими все рекорды четырьмя выступлениями в «Форуме» Лос-Анджелеса, билеты на которые были распроданы много ранее. График гастролей был изнурительным. Будучи во время турне вместе, братья стали понимать, как отдалился от них Майкл. Общаясь с репортерами, он стал говорить о возможности сольной карьеры.

«Я думаю, в будущем это произойдет само собой, — сказал он Полю Грейн из Billboard. — Мне кажется, этого потребует публика. Это определенно будет».

Совсем не то хотели бы услышать его братья. Им не прибавляло уверенности и спокойствия, что Майкл все больше интересовался деловой, а не творческой стороной гастролей. Однажды на генеральной, в костюмах, репетиции кто-то дал ему копию контракта на перевозку оборудования. Майкл взглянул на него и сказал: «Подождите, я должен проконсультироваться с адвокатом».

«Это может подождать. Репетиция важнее», — возмутился Джекки.

Майкл не обратил на него внимания и ушел со сцены и, найдя телефон, позвонил Джону Бранка.

«Он хотел, чтобы я разъяснил ему параграф о том, что произойдет, если грузовик перевернется, сломается или если дорогу размоет, — вспоминает Бранка. — Потом задал еще пару вопросов, и сказал: «О'кей, я понял».

Майкл вернулся на сцену, подписал контракт и продолжил репетицию.

Гастролировать и быть вынужденным сталкиваться с поклонниками, в какой бы части света он ни оказался — что случалось нечасто, — тоже было трудно для Майкла. «Иногда сталкиваешься с настоящими уродами, — рассказывал он о своих фанатах. — С такими, которые подваливают к тебе и говорят: «Сядь-ка! Подпиши это для моей беби». Я отвечаю: «У меня нет ручки». — Как, у тебя нет ручки? Ну так найди!»

— Господи! Как они могут быть такими наглыми и жестокими!»

«К тому же просто бывает больно быть в толпе фанатов. Не духовно, а физически, — продолжал Майкл. — Чувствуешь себя как макаронина, которую 10 человек тянут в разные стороны. Они не понимают этого. Они так влюблены в тебя, что просто хотят разорвать тебя на части. Они говорят: «Я заполучу кусок этого парня, будь это его рубашка, его волосы, его лицо — что угодно». Есть фанаты, которые узнают тебя с затылка, по фигуре. Я пытался проскочить через них, опустив голову или отвернувшись, чтобы меня не узнали — все равно останавливают. Это поразительно. Я не представляю, как они узнают».

Главными хитами шоу Джексонов всегда были сольные вещи Майкла из альбома Off the Wall. Там были спецэффекты, поставленные иллюзионистом Дугом Хэннингом: Майкл исчезал в клубах дыма после песни Don't Stop' Till You Get Enough. В реальной жизни он тоже, казалось, исчезал. Почти всегда был один, редко общаясь с братьями, коллегами, просто знакомыми.

«Это мое последнее турне, — сказал Майкл. — Я никогда больше не пойду на это. Никогда».

К сентябрю 1981 г., несмотря на громадные усилия фирмы Си-би-эс сохранить в секрете, что произошло между Кэтрин и Джиной Спраг, большинство музыкальных деятелей прекрасно знали все. Майкл дал ясно понять, что не желает общаться с репортерами, опасаясь просьб прокомментировать ситуацию. Однако их напор не ослабевал.

Я планировал интервью на 3 октября 1981 года. Я был предупрежден, что не следует упоминать имя Джины и спрашивать о том, что фирма называла «инцидентом». Я как раз составлял список вопросов, когда зазвонил телефон. Это был Майкл.

Он сразу перешел к делу.

— Существует условие, при котором я согласен дать интервью.

—  Какое?

— Ну, мне понадобится помощь Джанет.

— Помощь в чем?

— Она будет присутствовать при интервью. Вы будете задавать вопросы ей, а сестра будет передавать их мне. Потом я буду ей отвечать, а она — передавать ответы вам. Только при этом условии я дам интервью. Надеюсь, вы меня понимаете.

Потребовалось несколько секунд, чтобы я смог вникнуть в смысл его инструкций. Он изложил все так логично, я решил, что чего-то недопонимаю. Попросил его повторить, что он и сделал.

—  Майкл, я что-то не понимаю, — сказал я. — Вы даете интервью, но не разговариваете со мной? Это что еще за сумасшествие?

—  Вам это может казаться сумасшествием, но есть причины для этого. Просто попытайтесь понять.

— Но... — начал я.

—- Если вы согласны на мое условие, я завтра с вами увижусь. До свидания.

Он повесил трубку. Дискуссия закончилась.

На следующий день, точно вовремя, я приехал в его дом в Энсино.

—  Рад, что вы смогли, — сказал Майкл после рукопожатия.

На нем была черная майка и черные джинсы, он был бос, как и два года назад, во время нашего последнего интервью. Говорил странным шепотом, его фальцет казался еще тоньше, чем тогда. Теперь ему было 23.

После обмена любезностями в гостиную вошла 15-летняя Джанет. На ней была красная кожаная мини-юбка, черные ботинки и шотландский клетчатый свитер. Она не поздоровалась. Просто села рядом с Майклом. Он представил нас друг другу. Мы пожали руки, но девушка ни разу не посмотрела мне в глаза. Я сидел напротив них.

— Надеюсь, вы проведете интервью так, как вы мне обещали? — спросил он.

— Я ничего не обещал, Майкл, — напомнил я. Он поднялся с кресла:

— Тогда интервью не будет.

—  Постойте, — воскликнул я, — ну, хорошо, давайте начнем с альбома Triumph. Что вы о нем думаете?

Взглянув на меня, Майкл кивнул в сторону сестры. Я переадресовал свой вопрос.

—  Джанет, пожалуйста, спросите его: что он думает об альбоме?

Джанет «перевела».

— Скажи ему, что я счастлив, — сказал Майкл. — Работать опять с моими братьями было чрезвычайно полезно для меня. Этот опыт трудно переоценить. Это было волшебно. Джанет кивнула и повернулась ко мне:

— Он просил передать вам, что счастлив и что это неоценимо для него.

Последовала пауза.

— Ты забыла сказать, что это было волшебно.

— Волшебно? — повторил я.

— Да, — сказала она, — волшебно.

Майкл и я некоторое время смотрели друг на друга, пока я обдумывал следующий вопрос, который Джанет задала бы своему брату. Все запланированные вдруг показались слишком сложными.

Интервью продолжалось недолго. Вдруг Джанет вставила замечание от себя:

—  Помнишь, как расстроилась та девушка, узнав, что ты якобы поменял пол? — спросила она брата. — Ты помнишь, что с ней случилось? Она так расстроилась, что выпрыгнула из окна. По-моему, она умерла.

Взгляд Майкла был устремлен вверх, он не произнес ни слова.

После еще пяти вопросов и пяти ответов через его сестру я сказал, что, пожалуй, не буду продолжать интервью.