Рычков

Отвечая на расспросы отца, Василий рассказал о своей службе, о военных походах, об участии в штурме Перекопской крепости.

Выслушав сына, Рычков с гордостью и грустью заговорил о том, что и древнее время, и настоящее знает бесчисленные примеры мужества и доблести русского народа, его армии, великие свершения мудрых государей и военачальников, и также неправедные дела иных, игравших судьбами Отечества, корыстолюбивых монархов, знает кровопролитные войны с иноземными поработителями и не менее разорительные, ослабляющие державу козни ее внутренних врагов…

Однако такое великое государство, сетовал Рычков, не имеет до сих пор своей полной и совершенной истории. Но она должна быть, она будет написана, коль за столь великий труд уже упорно брались Ломоносов, Татищев и кое-что успели создать. И он, Рычков, тоже на то отваживался и теперь не перестает радеть о написании общей истории российского государства, решив составлять ее из доподлинных региональных описаний губерний. Он уже закончил Казанскую, Астраханскую и большею частью Оренбургскую истории. Но хватит ли сил, самой жизни для создания историй остальных российских губерний? Кто продолжит незавершенный труд?

Ведать бы Петру Ивановичу, что такой продолжатель, великий историк и писатель, автор всемирно известнейшей «Истории государства Российского» уже родился и жил в нескольких верстах от Оренбурга в сельце Преображенском. И было ему в ту пору уже девять лет, и звали его Колей. А позже величали Николаем Михайловичем Карамзиным. Отец его, Михаил Егорович, помещик и отставной капитан, вернувшись с турецкой войны, построил в названном сельце просторный бревенчатый дом и спокойно занялся земледелием. Здесь в деревенской тиши, среди оренбургских степей прошли детские годы Николая Карамзина. Не раз вместе с отцом бывал он на Меновом дворе и знаменитым восточными сладостями, бухарскими халатами и коврами оренбургском базаре, а также в церковных соборах, созерцал торжественные парады войск оренбургского казачества. Возможно, случаем слыхивал про Рычкова или даже ненароком видел его во время общегородских празднеств. Но несомненно и общеизвестно то, что спустя многие годы при создании «Истории государства Российского» Карамзин, помимо множества старинных летописей, сочинений греческих и римских историков, архивных документов, положит на свой рабочий стол и «Историю Российскую» В. Татищева и книги Рычкова.

Петр Иванович показал сыну свою новую, недавно изданную Московским университетом книгу «Введение к Астраханской топографии» — историю Астраханской губернии с древнейших времен. Еще раньше Василий читал известный труд отца «Опыт Казанской истории», выпущенный в Петербурге в 1767 году. В военных походах он держал при себе эту небольшого формата, в крепкой коричневой обложке с золотым тиснением книгу. В ней была запечатлена казанская история древних и средних времен, опыт действий русских государей, русского воинства и его воевод во время многих походов и сражений.

Астраханская история же читалась как продолжение казанской, как последующая глава одной большой исторической книги.

Оставим ненадолго Василия за этим чтением в родительском доме в мартовский буранный вечер, а сами хотя бы вкратце ознакомимся с «Опытом Казанской истории» — одним из интереснейших трудов Рычкова; в нем много подробностей, которые не найти даже в капитальных, всеохватных, казалось бы, «Историях Российских», созданных Карамзиным, Соловьевым и Ключевским.

В предисловии к своему сочинению Рычков обращается к российскому читателю, который приучен искать полезные для себя примеры и славные опыты в историях чужестранных, тогда как история своего Отечества таких удивительных и несравненно лучших примеров и наставлений имеет больше. И знать их важнее, поскольку «деяния прародителей больше возбуждают в нас внимания, ревности и подражания, нежели события и дела иноземных народов».

Что же касается непосредственно истории Казанского царства, то она, считает Рычков, неразрывно связана с историей всей России. «В разных своих периодах она достоверно показала нам пришествие сюда древнейших славян, наших прародителей, под именем болгар, распространения их по Волге и здешних местах великими городами и селениями». Казанская история свидетельствует о том, как славяне были утеснены, а затем порабощены степными татаро-монгольскими пришельцами, как «разные Ордынские царства начало и основание свое получили» на исконно русской земле. «Увидели мы из нее и то, как и кем оные царства были управляемы, до какой великости доходили, когда и по каким причинам ослабевать стали и кем совершенно опровергнуты, и как вместо их утвердилось Российское самодержавие… Толь важныя и многия обстоятельства не требуют ли великого труда и совершенного знания во всей общей истории, особливо же о славянских народах, во многие государства рассеявшихся. Я говорю здесь о истории полной и совершенной… И опыт сей Казанской истории древних и средних времян послужит к тому началом…»

Опираясь на летописи, на труды древнегреческих историков Геродота и Птоломея, на архивы Татарской истории, на родословную Абулгазы Баядур-хана и другие источники, Рычков описывает мирную жизнь славян до нашествия разных степных народов Востока. Потом пришел Батый, учинился самовластным повелителем над российскими великими князьями, основал царство, которое татары называли Большою, а русские Золотою Ордою. «Казанское ханство с начала его было не что иное, как отрывок или отрасль той же Большой Орды, — и продолжалось оно, как и сама та Орда, больше двухсот пятидесяти лет с великим кровопролитием и отягощением всей России».

Город Казань, построенный сподвижниками Батыя, был столицей Казанского ханства и долгое время служил плацдармом грабительских набегов ордынцев на соседние русские княжества.

Пользуясь ослаблением Золотой Орды, московские князья овладели Казанью и определили царем в ней татарского князя Магметелина. Тот вскоре же перебил в городе всех русских жителей, а когда московские воеводы с большим войском подошли к Казани, Магметелин внезапно напал на них и вынудил отступить. Победу над русскими решено было отпраздновать на Арском поле под Казанью. Татары раскинули красивые шатры, приготовили много вина и всяких блюд и начали веселье. Узнав о том, русское войско вернулось и внезапно атаковало гуляющих татар, многие были побиты, некоторые же успели отойти к городу и укрыться за крепостной стеной. Развивая успех, русские бы легко могли занять город. Однако они не стали преследовать в панике бегущего противника, а увидев, что на поле возле убитых татар оставлено много питья, пищи и разного богатства, решили отпраздновать победу. Целые сутки они ели, упивались вином и спали там же без всякой осторожности. Между тем татары, собрав до тридцати тысяч конных, тихо подошли к лагерю русских и с двух сторон напали на спящих и пьяных и побили их великое множество, что все Арское поле покрылось телами и кровью русских людей.

Следующие походы на Казань московские князья проводили в 1470-м, 1514-м и в 1530-м годах. Казанцы каждый раз терпели поражение, каждый раз в Казань назначался новый татарский царь, который клялся в верноподцанничестве Великому князю Московскому, но каждый раз гнусным образом изменял. Татары по-прежнему своевольничали, грабили и убивали русских князей, бояр, купцов, уводили в плен тысячи русских крестьян и ремесленников и превращали их в рабов.

В 1547 году на престол вступил семнадцатилетний царь Иван Васильевич, позже названный Иваном Грозным. Прежде всего он взялся восстановить ослабевшее в государстве правосудие, истребить в боярах своекорыстие и лихоимство, привести их себе в прямое подчинение. Без строгости и страха туг было не обойтись…

Царь Иван Васильевич много ездил и видел бедствие и нищету своего государства, со всех сторон стесненного разноплеменными врагами. Особенно же его озадачило Казанское ханство, основанное татарами на земле, российскому государству принадлежащей. И он велел собирать войско, чтобы идти в Казань и утвердить там христианство, свое самодержавие и «сделать бы оные места на всегдашнее время не только безопасными, но и полезными для всего государства».