Цезарь

Рассердившись, германцы вышли из лагеря, а римляне только этого и ждали.

«Цезарь нанес им сокрушительное поражение и, обратив в бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в четыреста стадиев, покрыв все это пространство трупами врагов и их оружием. Ариовист с немногими людьми успел все же переправиться через Рейн. Число убитых, как сообщают, достигло восьмидесяти тысяч». [77]

Не очень понятна логика Ариовиста. О предсказании римляне узнали от пленников. Но неужели германцы оказались такими горячими парнями и наплевали на то, что, как пишет Цезарь в «Записках», «по существующему у германцев обычаю, их замужние женщины объясняют на основании метания жребия и предсказаний, выгодно ли дать сражение или нет; и вот теперь они говорят, что германцам не суждено победить, если они дадут решительное сражение до новолуния»?

Ариовист не похож на простачка. Цезарь в деталях описывает его коварство и хитрость, царь германцев несколько раз пытался напасть на римлян, одновременно ведя переговоры с Цезарем. Скорее всего, это была ловушка для Цезаря, попытка втянуть его в сражение в удобный для Ариовиста момент, но римляне оказались сильнее.

Верить цифрам, приведенным историками или Цезарем, наверное, не стоит. Преувеличение вражеских сил, а равно и их потерь — самое обычное дело во всемирной истории. Победы выглядят более значительными, полководец — более талантливым и удачливым. С другой стороны, не будем забывать, что, в отличие от профессиональной римской армии, некоторые народы, населяющие Галлию, сражались всем племенем. Впрочем, и они быстро учились воинскому мастерству у римлян.

После победы над Ариовистом легионы уходят на зимние квартиры, а сам Цезарь располагается поближе к Италии, в районе реки Пада, поскольку, будучи военачальником, при исполнении своих обязанностей не имел права пересекать реку Рубикон — границу между Галлией и Италией. Времени между битвами Цезарь даром не терял: если сейчас он становился выдающимся, а впоследствии и великим полководцем, то политиком он был всегда — иначе в Риме не выжить.

«Сюда к Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность увеличить свое влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от него, либо получив то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом действовал он в течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то овладевал самими гражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А Помпей ничего не замечал». [78]

Ставка Цезаря таким образом превращается в гнездо интриг — Цезарь понимал, что если не будет держать руку на пульсе Рима, то пальцы врагов вцепятся в его горло.

Цезарь немолод, ему идет уже пятый десяток, его успехи по сравнению с тем же Помпеем пока еще бледноваты, и, скорее всего, мысли подстегнуть коней, повысить ставки все чаще и чаще посещают его. Война с кем-нибудь нужна ему позарез: чем больше побед, тем меньше долгов. Было бы интересно написать «экономическую» биографию Юлия Цезаря, и, скорее всего, такая уже кем-то написана. Но финансовый аспект успеха для честолюбивого римлянина все же не актуален — деньги для славы, а не слава для денег. Хотя были весьма характерные исключения — тот же Красс. В то время, когда Цезарь снова осуществит вторжение в Британию, Красс разграбит Иерусалимский храм, чего не рискнул сделать ранее Помпей, убоявшись бога иудеев. Но мы еще вернемся к Крассу…

Новая война, востребованная Цезарем, случилась как по заказу.

Как он сам пишет в «Записках», до него стали доходить слухи о том, что племена бельгов — одного из самых могущественных этносов Галлии, занимающих почти треть ее территории, — нападают на союзников римлян. Мало того, они заключают между собой тайные союзы, обмениваются заложниками, одним словом, что-то явно замышляют против римского народа, уверяет Цезарь. Он быстро набирает еще два легиона, отправляет их в Дальнюю Галлию, а сам занимается фуражом и прочими делами снабжения, прекрасно понимая, что голодный легионер — плохой легионер. И только обеспечив свое войско провиантом, он движется к противнику и через две недели внезапно оказывается перед ним.

Некоторое время идет позиционное противостояние, две армии не вступают в решающую схватку. Армия племенного союза бельгов плохо управляется, кроме того, у них кончаются запасы продовольствия. Они отступают, а Цезарь начинает систематически разорять земли племен, которые выступили против Рима. Бельги вынуждены снова собрать армию, и в битве при реке Сабис теперь уже они используют фактор внезапности.

Вот как он сам рассказывает об этом эпизоде во второй книге «Записок».

«Враги то и дело отступали в леса к своим и затем снова нападали на наших; в свою очередь наши не решались преследовать отступающих неприятелей далее того пункта, где кончалась открытая местность. В это время шесть легионов, которые пришли первыми, отмерили площадь для лагеря и начали ее укреплять. Как только скрывавшиеся в лесу неприятели заметили головную часть нашего обоза (относительно этого момента они заранее условились, причем еще в лесу они выстроились в боевой порядок и ободрили друг друга), они вдруг всей массой выскочили из лесу и напали на нашу конницу. Без труда разбив и смяв ее, они с невероятной быстротой сбежали к реке, так что почти единовременно их видели у леса, в реке и совсем поблизости от нас. С той же быстротой они бросились вверх по холму на наш лагерь и на тех, которые были заняты укреплением. Цезарь должен был делать все сразу: выставить знамя [это было сигналом к началу сражения, дать сигнал трубой], отозвать солдат от шанцевых работ, вернуть тех, которые более или менее далеко ушли за материалом для вала, построить всех в боевой порядок, ободрить солдат, дать общий сигнал к наступлению. Всему этому мешали недостаток времени и быстрое приближение врага. Но в этом трудном положении выручали, во-первых, знание и опытность самих солдат: опыт прежних сражений приучил их самих разбираться в том, что надо делать, не хуже, чем по чужим указаниям; во-вторых, Цезарь запретил легатам покидать лагерные работы и свой легион, пока лагерь не будет вполне укреплен. Ввиду близости врага и той быстроты, с которой он действовал, они уже не дожидались приказов Цезаря, но сами принимали соответствующие меры».

Если верить Плутарху, то Цезарь, дав отпор бельгам, устроил затем такое избиение, что болота и глубокие реки, заваленные множеством трупов, стали легко проходимыми для римлян. Скорее всего, это преувеличение, сам Цезарь пишет о женщинах и стариках, которые укрылись в болотах и которым он даровал прощение.

Битва при Сабисе окончательно сформировала Цезаря-полководца. Хладнокровие, способность мгновенно определять свои наиболее уязвимые места и, главное, знать, когда в какой момент следует лично вмешаться в ход событий, а в какой — довериться своим воинам. Здесь одним опытом не обойдешься, нужно чувствовать ритм битвы, видеть картину в целом и на несколько ходов вперед, причем не перебирая варианты, а сразу находя правильные, единственно верные.

Выдающихся полководцев можно сравнить с шахматными гроссмейстерами. Мы, простые любители, наблюдая за их игрой, порой видим правильные ходы, которые в силу каких-то причин гроссмейстер не заметил. Иногда даже мы в состоянии обнаружить лучший вариант, нежели тот, который он выбрал. Но выиграть партию, играя с ним, мы не сможем.

Великих полководцев можно сравнить с чемпионами мира, которые выигрывают не только партию, но и матч с равными себе игроками. Цезарю еще предстоит стать великим полководцем, но уже в 56 году до P. X. его можно назвать выдающимся. Поскольку он создал армию под стать себе.

В этом же году ему довелось продемонстрировать и свои выдающиеся качества как мастера политической интриги.

Дела в Риме на первый взгляд шли для него хорошо. После очередной победы в Галлии Сенат впервые устроил пятнадцатидневные празднества в честь богов. Но это вызвало недовольство его противников, и не только их. Помпей стал ревновать к своему союзнику по триумвирату, таких праздников в его честь не устраивали. Он начал поговаривать о том, не отозвать ли Цезаря, а слушая его, воспрянули духом и явные враги. Более того, Луций Домиций, выставивший свою кандидатуру на консульскую должность, во всеуслышание заявил, что, став консулом, он отберет у Цезаря войска.