Лис пустыни - Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

Гитлер преследовал определенные цели, "бомбардируя" главнокомандующих фронтами и армиями десятками шифрограмм о боевом применении "Фау". В определенном смысле он добился того, что военное руководство колебалось в оценке реальной военно-политической ситуации. В книге "Иллюзия и реальность" Эрих Кордт цитирует свидетельские показания, которые дали министр вооружений Шпеер и начальник отдела радиовещания министерства пропаганды Фриче во время одного из заседаний Нюрнбергского международного военного трибунала:

- Уже летом 1944 года Гитлер обратил особое внимание Шпеера на то, что в войсках следует систематически распространять слухи о "секретных системах вооружений". Гитлер объяснил, что он всячески приветствует "это мероприятие, исподволь укрепляющее боевой дух армии". Только таким образом он получит необходимое ему время для проведения тайных дипломатических переговоров с противником и заключения мира на Западе. Шпеер сообщил, что в этом случае имело место "двойное очковтирательство": вермахт тщетно дожидался нового оружия, а эксперты вооружений были вынуждены довольствоваться заверениями, что "все идет по плану и нужно спокойно продолжать работу".

Начальник радиопропаганды Фриче сообщил, что репортажи о секретном оружии выходили в эфир по прямому указанию Гитлера и Геббельса. Для этого в министерство вооружений был откомандирован штандартенфюрер СС Берг, обладавший достаточной инженерной фантазией, чтобы сочинить более-менее правдоподобную историю о "чудо-оружии", а значительно раньше, и без всякой на то необходимости, Гитлер точно таким же образом морочил голову Муссолини.

Глава 13.

Буря в проливе

Нормандский десант

В последние дни мая и в самом начале июня германский фронт напряженно ждал начала вражеского наступления. Все прекрасно понимали, что буря грянет на ограниченном участке двухтысячекилометровой береговой линии. В расчет принималось буквально все - от приливов и отливов, ненастья и затишья до фаз лунного календаря. Однако все шло к тому, что вторжение не состоится в дни июньского полнолуния, поэтому Роммель решил отправиться в Ставку и предпринять очередную попытку повлиять на Гитлера. Он сделал все, что мог. И теперь после множества оставшихся без ответа критических докладных записок фельдмаршал добивался личной встречи с фюрером, чтобы в последнюю минуту убедить его в полной безнадежности создавшегося положения и потребовать от него решительных и адекватных действий. Гитлер уже не раз демонстрировал полное пренебрежение к его точке зрения, но Роммель пока что окончательно не поставил крест на этом человеке, опрометчиво полагая, что должен же быть предел чудовищному самомнению фюрера, и он, наконец, начнет когда-нибудь думать не только о себе, но и о своей родине и о своем народе.

Роммель отправился в Берхтесгаден, а сообщение о десантировании дивизий Эйзенхауэра застало его ранним утром 6 июня в Герлингене.

В ночь на 6 июня под прикрытием массированных ударов авиации союзники выбросили парашютные десанты севернее Карантана и северо-восточнее Кана, а утром высадили морские десанты на побережье департамента Кальвадос в устьях Вира и Орна. Ширина фронта вторжения между Гавром на востоке и Шербуром на западе составила около 100 км, а главный удар англо-американские дивизии наносили в направлении Кана. Всесокрушающая мощь обрушившегося на немецкие позиции удара превзошла самые мрачные прогнозы командования. Больше всех досталось 716-й дивизии, занимавшей позиции между Орном и Виром, - ее атаковали со всех сторон парашютисты и морская пехота, бомбили бомбардировщики и штурмовики, обстреливали танки и корабельная артиллерия противника. В ходе Нормандской операции союзники применили новейшие транспортные и десантно-высадочные суда и десантировались там, где по заверениям экспертов германского ВМФ было "технически невозможно осуществить высадку из-за подводных скал и профиля береговой линии". В свое время именно это и привело к формальному отношению командования к строительству оборонительных сооружений на этом участке Атлантического вала.

Уже через несколько часов после высадки десанта на позициях 716-й дивизии не осталось ни одного неповрежденного железобетонного укрепления. Солдаты были убиты, ранены, засыпаны землей или пропали без вести, а горстка уцелевших - сильно контужены или находились в глубоком шоке. Превосходящим силам противника удалось одним ударом опрокинуть и сломить слабую оборону немецких войск. Первые драматические часы союзнического вторжения в целом были типичны для всей операции, а штаб-квартира фюрера окончательно утратила чувство реальности и уже не отдавала себе отчета в том, что на самом деле происходит на побережье залива Сены. Оставим историкам подробности дальнейшего хода Нормандского сражения, нас будут интересовать только те его этапы, в которых проявились железная воля и полководческий талант генерал-фельдмаршала Роммеля.

...Где-то в далекой ночи уже набрала полные обороты военная машина союзников. На позиции Сенекой бухты опустился густой туман, в мутном небе ни звездочки. Ненастье - это прекрасная погода для тех, кто напряженно ждет атаки с моря или воздуха. В такую погоду в небо не взлетит ни один самолет, а из гавани не выйдет ни один корабль. Даже "доморощенные аналитики" в наших окопах утверждали, что сейчас "томми" и "янки" не полезут! Маловразумительные донесения агентуры вроде бы тоже свидетельствовали о том, что вторжение не должно состояться в ближайшие дни. Прошлой ночью радисты группы армий "Б" случайно перехватили шифровку, из которой следовало о якобы уже объявленном вторжении. Понедельник 4 июня и вторник 5 июня прошли спокойно, поэтому главнокомандование с чистой совестью посчитало, что "томми или лягушатники просто нажали не ту кнопку!"...

В ночь с 5 на 6 июня, в 00.30, ночную тишину опустевшего к этому времени главного штаба группы армий "Б" разорвала пронзительная трель телефонного звонка. Дежурный офицер, лейтенант Борциковский, взял трубку и записал телефонограмму из канского пункта управления ПВО - "осуществлена высадка десанта в районе Кана и продолжается в восточном направлении". После секундного замешательства Борциковский разбудил отдыхавшего 1-го адъютанта, обер-лейтенанта Майша, и доложил: "Только что принял телефонограмму о вражеском десанте в районе Кана". Позже Майш рассказал мне, что не сомневался - это вторжение. Он сразу же связался со штабом 7-й армии - Кан входил в ее зону ответственности - и узнал, что штаб несколько минут тому назад получил донесение от зенитчиков и как раз сейчас занимается его проверкой. Незадолго до 00.01 позвонил начальник штаба 7-й армии генерал Пемзель и сообщил, что в 00.45 противник выбросил воздушный десант под Каном и Сен-Мер-Эглизом. Через некоторое время раздался звонок из штаба 15-й армии, и 1-й адъютант, обер-лейтенант граф фон Арманшперг, доложил о воздушном десанте противника под Гавром.