Неизвестная война

Единственный серьезный анализ мнимой операции «Прыжок в длину» был опубликован 6 января 1969 года в газете «Санди Таймс». В лондонском еженедельнике прежде всего было сказано, что сэр Александр Кадогэн, статс-секретарь в министерстве иностранных дел Великобритании в ноябре 1943 года, пишет в своих мемуарах, что во время конференции в Тегеране «русские якобы обнаружили заговор». Его скептицизм очевиден.

Аверелл Гарриман, тогдашний посол Соединенных Штатов, отвечая на вопросы репортера «Санди Таймс», заявил: «Молотов сообщил мне, что в окрестностях находится много немцев [лгун] и необходимо учитывать возможность заговора. После конференции я встретился с Молотовым и спросил у него, существовал ли заговор в действительности. Он заверил меня, что по причине определенных слухов были предприняты далеко идущие меры предосторожности. Однако он никогда не подтвердил существование заговора».

Мне кажется, что самое верное мнение по вопросу мнимой операции «Прыжок в длину» имел сэр Кеннет Стронг, ставший со временем руководителем всех служб британской разведки: «Я полагаю, что русские использовали этот «заговор», чтобы убедить Рузвельта поселиться в вилле, находящейся на территории советского посольства в Тегеране. Можете быть уверены, что она вся была нашпигована микрофонами».

Лорд Морэн, доктор Черчилля, сопровождал премьера в Тегеране. В своих мемуарах, в главе «Как Сталин нашел союзника 28 ноября 1943 года», он объяснил, что американское представительство, в котором должен был жить президент Соединенных Штатов, было удалено от находящихся по соседству посольств Великобритании и СССР. Когда Молотов упомянул о возможности покушения на Рузвельта, президент поселился в вилле, расположенной по соседству с посольством СССР. «Безусловно, у него будет хорошая охрана, — писал доктор, — так как вся прислуга — это сотрудники руководимого Берией НКВД». А главная мысль лорда Морэна была следующей: «Черчилль со злостью выразил протест, когда один из нас скептически высказался насчет так называемого немецкого заговора. Уинстон Черчилль был единственным человеком, верующим в этот заговор. Сталин не боялся за безопасность президента Рузвельта. Он хотел находиться рядом с ним и сделать невозможными его тайные контакты с британским премьером».

Нам известно, что Сталин нанес визит Рузвельту, когда тот поселился в вилле. Тогда американский президент заявил русскому диктатору, что он надеется, что вскоре Малайя, Бирма «и другие британские колонии» овладеют искусством самостоятельного управления своими странами. Рузвельт также подсказал своему «братишке», что не стоит дискуссировать с Черчиллем об Индии… Лорду Морэну стало известно об этих деталях от Гарри Хопкинса, советника и доверенного человека Рузвельта.

Некоторым журналистам, специализирующихся почти всегда на восхвалении СССР и НКВД, очень пошло бы на пользу чтение мемуаров лорда Морэна.

Операция «Прыжок в длину» существовала только в воображении писак, находящихся с правдой не в ладах, или «попутчиков» большевиков. В Тегеране Сталину удалось изолировать Черчилля, который вынужден был согласиться со всем, что ранее определили его собеседники.

3 июля 1958 года лорд Галифакс рассказал за чаем лорду Морэну анекдот следующего содержания. Когда он был послом Великобритании в Вашингтоне, его часто приглашали на ужин многочисленные сенаторы-республиканцы. Один из них сказал ему: «Все присутствующие в этом зале считают Рузвельта диктатором худшим, чем Гитлер или Муссолини».

В Потсдаме в июле 1945 года Черчилль сказал своему доктору: «Я на коленях умолял американцев, чтобы они не отдавали русским такой большой части Германии. Но президент уступил. Я спрошу Сталина: «Может, вы хотите владеть всем миром?»

В конце моих размышлений об операции «Прыжок в длину» я добавлю, что, без сомнения, швейцарская «Красная капелла» сообщила «Директору» в Москве о моем визите в Верховное главнокомандование вермахта. Вероятно также то, что им было известно о моем негативном отношении к идее удара по Тегерану. Однако же случай оказался очень выгодным для Сталина: ему удалось практически «заключить в тюрьму» Рузвельта в советском посольстве, создавая видимость защиты его от опасностей, и таким образом изолировать Черчилля.

Я понимаю, что все вспомнили о мнимой операции «Прыжок в длину» в тот момент, когда в 1965–1968 годы на высоком уровне в западных разведслужбах возникали многочисленные скандалы. Началась «эпидемия» самоубийств. Филипп Тирод де Восджоли, бывший сотрудник французских тайных служб, раскрыл факты о советской сети «Сапфир». Дело было настолько серьезным, что президент Джон Ф. Кеннеди лично написал письмо генералу де Голлю. Однако необходимо вспомнить, что «хороший друг» Берия и советские спецслужбы сорвали «убийство во время встречи на высшем уровне» и сохранили жизнь чемпиона демократии Франклина Рузвельта. После многократного принятия присяги и обещаний во время избирательной кампании, что «я не пошлю за океан ни одного американского солдата!», 5 ноября 1940 года лидер демократов в третий раз был избран президентом Соединенных Штатов.

Спланированная рейхсфюрером СС Гиммлером операция «Ульм» была нелегкой. Речь шла об уничтожении больших доменных печей Магнитогорска, а также одной или двух электростанций, снабжающих электроэнергией громадные металлургические и химические комбинаты этого региона.

Мне никогда не представлялся случай увидеть Магнитогорск, расположенный за Уралом. Наиболее полными данными о советской тяжелой промышленности располагала разведслужба Люфтваффе, которая в 1940–1941 годы, когда наше господство в воздухе было бесспорным, сделала превосходные снимки.

С 1942 года группа VI «С» [169] VI управления РСХА и соответствующие подразделения Абвера осуществляли параллельно со службами Люфтваффе и подразделениями «Иностранных армий Восток», под командованием будущего генерал-майора Рейнхарда Гелена, широко задуманную акцию по сбору информации под условным названием «Цеппелин».

Из числа 5 000 000 русских пленных, после предварительного отбора, было допрошено примерно 100 000 человек. Инженеры, архитекторы, профессора, интеллектуалы, квалифицированные рабочие и прочие снабжали нас богатой информацией, на основе которой можно было составить достаточно реалистическую картину огромной России, ее промышленности и ментальности тамошних очень неоднородных национальных групп. Что касается Магнитогорска, то именно благодаря «Цеппелину» [170] я смог воссоздать план города и главных промышленных комбинатов.

Мне удалось ознакомиться с функционирующими там охранными системами. Например, стало известно, что ночью в Магнитогорске большую роль играли сторожевые собаки. Однако все эти данные не продвигали вперед моей подготовки, так как у меня все равно не было возможности быстрого уничтожения чего-нибудь в районе Урала. Вальтер Шелленберг, прочитав телеграмму с угрозами от Гиммлера, выпытывал меня об операции «Ульм».

Я искренне ответил ему, что она является просто абсурдной. У меня было намерение написать рапорт в этом же духе.

«Вам лучше воздержаться от подобного заявления, — сказал он. — Позвольте дать вам совет, вытекающий из моего опыта, — чем несерьезнее или абсурднее кажется вам идея начальника, тем с большим энтузиазмом вы должны с ней согласиться и признать гениальной. После этого в течение четырех или пяти месяцев вы должны имитировать бурную деятельность, ожидая, пока «верхушка» предоставит новый план, еще более экстравагантный, чем прежний, о котором уже забыли. Вскоре вы будете иметь репутацию человека, которого никто не остановит и на которого можно положиться, тем более что, не предпринимая никаких действий, вы не потерпите поражения».

После этих слов я перестал удивляться тому, что Шелленберг при Гиммлере и Гейдрихе сделал блестящую карьеру.