Испытание войной

Мы считали, что тем самым заставим немцев самих уйти с этого плацдарма. Но он (Сталин) в этом случае уперся.

Никакие наши убеждения на него не действовали, и он требовал от нас во что бы то ни стало отнять у немцев этот плацдарм... И сколько мы положили людей в безуспешных атаках на этот плацдарм, один Бог знает!" (с. 88){2}. А Сталин всего лишь перестраховывался. Ему как Верховному не нужна была даже теоретическая возможность поражения, которое могло бы бросить тень на его "полководческий гений". И потому - терпи, солдат!

Подобная практика неминуемо рождала спрос на командиров, готовых выполнять приказ любой ценой в буквальном смысле слова. Такой тип наиболее ярко запечатлен Ю.В. Бондаревым в романе "Выбор" в образе майора Воротка, который воевал, жалея пушки (ибо за них был спрос) и не жалея людей.

Ф.М. Достоевский, размышляя о войне, считал, что воевать надо "не столько оружием, сколько умом". Победу он оценивал в зависимости от того, какой ценой она достигнута - умом или числом жертв. "Умом - это когда число своих жертв меньше числа жертв противника. Но если число обратное и за каждого убитого врага уплачено несколько жизней победителей, то война выиграна не умом, и славить полководца в таком случае означало бы кощунство перед мертвыми, павшими из-за неумения вести дело"{3}. Многие ли услышали этот призыв? Талантливый военачальник нужен солдату, чтобы меньше гибло бойцов, чтобы выигрывать сражения как можно меньшей кровью, а не ради чинов, наград и славы.

Ум армии

Красная Армия вступила в схватку с сильнейшей армией мира - германской. Сила вермахта крылась в высоком профессионализме офицеров, выучке солдат, их высоком боевом и моральном духе и впечатляющей маневренности ее соединений. Боевые качества германской и русской военной школы сравнивались еще в XIX в. Вот, например, к каким выводам пришел Михаил Бакунин, живший одно время в Германии и воевавший там на баррикадах: "Надо быть чрезвычайно невежественным или слепым квасным патриотом, чтобы не признать, что все наши военные средства и наша пресловутая, будто бы бесчисленная армия ничто в сравнении с... армией германской. Русский солдат храбр несомненно, но ведь и немецкие солдаты не трусы" (с. 126){4}. Какие аргументы приводит М.А. Бакунин в пользу таких "непатриотичных" взглядов? Прежде всего он нисколько не идеализирует германскую армию и ее центральную фигуру - офицера.

"В отношении своего государя, герцога, короля, а теперь всегерманского императора немецкий офицер раб по убеждению, по страсти. По мановению его он готов всегда и везде совершить самые ужасные злодеяния, сжечь, истребить и перерезать десятки, сотни городов и селений, не только чужих, но даже своих" (с. 127){4}. "Холодный, а когда нужно и жестокий в отношении к солдату, человек, у которого вся жизнь выражается в двух словах: слушаться и командовать - такой человек незаменим для армии и для государства" (с. 128-129){4}.

"Но немецкий военный мир имеет огромное преимущество: немецкие офицеры превосходят всех офицеров в мире теоретическим и практическим знанием военного дела, горячею и вполне педантическою преданностью военному ремеслу, точностью, аккуратностью, выдержкою, упорным терпением, а также и относительною честностью.

Вследствие всех этих качеств организация и вооружение немецких армий существует действительно, и не на бумаге только, как это было при Наполеоне III, во Франции, как это бывает сплошь да рядом у нас. К тому же, благодаря все тем же немецким преимуществам, административный, гражданский и в особенности военный контроль устроен так, что продолжительный обман невозможен. У нас же, напротив, снизу доверху и сверху донизу рука руку моет, вследствие чего дознание истины становится почти невозможным.

Сообразите все это и спросите себя, возможно ли, чтобы русская армия могла надеяться на успех в наступательной войне против Германии?" (с. 130-131){4}.

Предчувствуя возражения, Бакунин спорит с оппонентами: "Скажете вы, что в случае нужды Россия, т.е. всероссийская империя, в состоянии поставить еще миллион войска; отчего же и не поставить, да только на бумаге. Да где вы возьмете достаточное количество офицеров для организации нового миллионного войска, и чем вооружите его? палками?" (с. 131){4}. Как тут не вспомнить 1915 год! А вот еще одно предсказание: "При первом шаге, лишь только сунете нос на немецкую землю, вы будете самым страшным образом разбиты наголову, и ваша наступательная война тотчас же обратится в оборонительную; немецкие войска вступят в пределы Российской империи" (с. 132){4}. Прямо-таки пророчество событий августа 1914 г. Пророчество, основанное на анализе действительных возможностей обеих сторон.

Большевики, первоначально разрушив разлагавшуюся, потерявшую веру в свое командование армию и доведя страну до края национальной катастрофы в феврале марте ?..; 1918 г., в последующие годы сумели сделать многое для создания боеспособных вооруженных сил. На то были веские причины: без силы штыка удержаться у власти было нельзя (Мао гениально-бесхитростно изрек: "Винтовка рождает власть"). В 30-е гг. Сталин уже ясно понимал, что политические процессы в Европе идут не по марксовым схемам и лишь новая европейская война может изменить социальные порядки на континенте, поэтому делал особую ставку на милитаризацию страны, готовясь к решающей схватке. Успехи были, и успехи значительные. Маневры 1936 г. в Киевском военном округе произвели большое впечатление на зарубежных специалистов новациями, которые продемонстрировали красноармейские части. Но погром военных кадров практически прервал дальнейшее становление Красной Армии как армии нового типа. Такой армией стал вермахт.

Невысокий уровень оперативного мастерства большей части оставшихся военных кадров неизбежно вел к укоренению линейной тактики, ведения боя, фронтального оперативного мышления. Ведь так было легче управлять войсками. Но сама жизнь заставляла искать пути к нахождению форм и методов боя, дающих высокий результат при малых потерях. И открывалось давно открытое. Еще древнекитайский военный теоретик Сунь Цзы сравнивал войско с рекой, которое обходит очаги сопротивления и устремляется к слабо обороняемым участкам. Как река прокладывает свое русло в зависимости от местности, так и армия действует соответственно дислокации сил противника. Однако многие наши командиры и военачальники, включая Верховного Главнокомандующего, предпочитали долгое время не обходить горы, а сдвигать их.

"- Скажите... неужели мы всегда так воевали?" - спрашивает один из героев романа В. Пикуля "Баязет" другого.

"- Да, пожалуй, всегда... Войны ведь не каждый день бывают. Поначалу лезут все больше на авось, валят промах на промахе. Наконец выучиваются. Бьют врага уже как надо. А войне-то, глядишь, и конец. Допущенные ошибки стараются замолчать. Историки врут. Военные специалисты хотят позабыть старые невзгоды и погрязают в изучении мелочей. Нагрянет новая война, и опять старые ошибки на новый лад. Или же наоборот: новые - на старый".

Все верно. Так оно и есть. Так оно и было в начале Великой Отечественной войны. Достижением военного командования Советской Армии в последние два с половиной года войны явилось овладение искусством маневренной войны. Причем достижением исторического масштаба, потому что российской армии такой тип военных действий удавался не часто. Больше приходилось уповать на героизм солдат, что так приводит в восторг многих наших историков и публицистов, забывающих упомянуть при этом, что слишком часто героизм являлся оборотной стороной чей-то нераспорядительности. Германская военная школа пошла другим путем.

Прусско-германская армия выигрывала войны 1866 г. и 1870 г. за счет компетентного штабного командования и выучки полевых войск. Вместо самопожертвования от солдат требовался разве что боевой задор. А верховное командование благоприобретенный опыт постаралось прочно закрепить, в виде традиций.

Русско-японская война 1904-1905 гг. стала примером полного провала царского командования в искусстве маневренной войны. Можно только удивляться, каким образом японской армии удалось выигрывать сражение за сражением без единой осечки, ведь русские войска воевали в исключительно благоприятных условиях - вдоль линии Маньчжурской железной дороги, имея возможность получать все необходимое прямо из вагонов, в то время как японской армии требовалось везти предметы снабжения сначала морем, затем перегружать их в портах на телеги и по грунтовым дорогам тащить на позиции. Однако это не помещало японской армии, не имевшей численного или технического перевеса и даже значительного военного опыта (за исключением китайско-японской войны 1894-1895 гг. Япония не вела внешних войн несколько веков!), выиграть сложную кампанию за счет активного оперативного маневрирования.