«ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ

– Было довольно много неприятных моментов. Тогда ещё была сильная цензура, поэтому материалы кромсали: не прошла беседа с Джуной; прекрасный материал Влада Листьева о Виталии Коротиче тоже не пустили в эфир потому, что в нём были цитаты из того, что он писал, ещё не став большим демократом и пересторойщиком. Были ещё некие неприятные превосходящие моменты, из-за которых стало трудно работать. Мы постепенно остались не у дел. Я и Малкин не стали поднимать по этому поводу шум, хотя боль до сих пор осталась.

– Позднее в «Пресс-клубе» удалось реализовать какие-то задумки?

– Когда Александр Пономарёв – главный редактор молодёжной редакции – предложил мне возглавить отдел публицистики, ситуация, которая там сложилась, была близка к критической. Прекрасные талантливые люди, а я знала их давно, не имели возможности реализовать себя. И исправить положение нам помогло общее дело – «Пресс-клуб». 29 сентября 1989 года мы впервые вышли в эфир и каждый, кто работал в редакции, показал свой сюжет. Во «Взгляде» мы делали ставку только на нескольких звёзд, а в новой программе дали возможность проявить себя всем. Как нам кажется, это стало для нас удачей.

– Сейчас (напоминаю, это 1992 год. – Е. Д.) на телевидении самыми популярными являются телекомпании«BИD»и АТВ. Как на вас отражается конкуренция?

– Есть несколько психологических типов творчества: одним необходимо горячее дыхание в спину, другим нравится просто спокойно заниматься своим делом, не оглядываясь со страхом по сторонам. Если я буду завидовать, сверять себя с кем-то, не смогу работать. Мне не свойственен дух профессиональной конкуренции, но ревность есть. Как и раньше, люблю Владика Листьева и рада, что пройдя через испытания, которые ему выпали, – я имею в виду славу, деньги и все остальные атрибуты популярности, – он остался нормальным человеком (ещё раз: это 1992 год. – Е. Д.). А вот Сашу Любимова жалко: он писал прекрасные тексты, и вообще чрезвычайно одарён как комментатор, а ушёл в «начальники» в самом расцвете творческих сил. Знаю по себе – теперь многого не успеет…

– Говорят, что психологический тип человека, его характер, можно определить по тому цвету, который ему нравится. Красное носят страстные натуры, коричневый – люди, уверенные в себе…

– Не знаю, как это соотносится с моей натурой, но мой цвет – рыжий.

– Какая музыка?

– Я всеядна. Мне нравятся и попса, и джаз, и классика. Но иногда, скорее всего это возрастное, я ловлю себя на том, что мне приятно слушать оперную музыку, к которой я была довольно равнодушной. Всегда с удовольствием слушаю романсы Валентины Пономарёвой. Люблю Аллу Пугачёву. Нас с ней многое связывает: вместе жили на Крестьянской заставе, учились в одной школе, с которой, в общем-то, всё и началось и у неё и у меня. И когда я уже училась в университете, она стала выступать в нашей самодеятельности. Те, кто сидел в зале, обычно удивлялись: откуда на журфаке такие профессиональные музыканты?

-А с телевидением связана ваша дружба?

– Дело в том, что С. Т. Лапин, руководивший в то время Гостелерадио, очень не любил Аллу и считал недостойной «нашего» эфира. Поэтому все мои попытки пристроить её на ТВ оказывались тщетными… Мне жаль, что Алла теперь не поёт хорошую музыку: думает, что её не поймут зрители.

– Есть какие-то увлечения помимо работы?

– Нет. Отвечу словами моей тёзки Киры Муратовой: «Я так люблю свою работу, что готова даже приплачивать за неё». Наверно, это неправильно, но свободного времени у меня практически нет. Груз обязанностей висит постоянно.

Глава 18. ЛИСТЬЕВ. ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ

Тонкие & Толстые

Впервые вербализовал новую версию этого тезиса тогдашний режиссёр программы «Взгляд» Иван Демидов. Не знаю, скреативилась ли эта теория в светлой (во всех смыслах) голове Иван Иваныча под влиянием Гоголя. Ваня нарисовал расклад на отечественном ТВ, как он его (расклад) видел. И незадолго до назначения Владислава Листьева на высокий (и, как выяснилось, – для него роковой) ТВ-пост, в «Новом Взгляде» опубликована был некий манифест в редкой (для нашей прессы) стилистике, которая может быть определена одним лишь, но столь волнующим существительным – «тайна». Тайна телевизионная, с одной стороны, и секрет мироздания – с другой. Выяснилось, что в «Останкино» существует негласная квалификация всех работающих. Причём по жизни такое разделение, пусть и не оформленное лексически, практикуется на всех этажах социума.

Короче – есть Тонкие.

И есть Толстые.

В контексте медийки Тонкие суть творцы, ведущие, звёзды и т.д. и т.п. Ну а Толстые – это начальники, те, кто «решает» вопросы.

И вот ведь какая штука. Казалось бы, Тонким быть престижно. Ты, такой хороший, на виду, любимец зрителей и дам, сияешь, как бриллиант в серобетонной оправе останкинских корпусов, критики величают тебя «гуру», «звездой» называют. А окольцованные галстуками Толстые сидят по разнокалиберным кабинетам и стонут что-то в свои бледно-жёлтые «вертушки». Ан нет, в начале 90-х престижно было слыть влиятельным и всячески решать эти самые вопросы.

Такова, вкратце, была суть демидовского тезиса.

Тонкотолстый Листьев в том тексте поминался как, с одной стороны, обаятельнейший ведущий: с другой – справный «манагер», жёсткий командир. Прогнозировалось (как показало время – вполне верно), что он станет руководителем крупнейшей телевизионной компании страны. То есть – покойный приведён был как ярчайшая иллюстрация новой формации. В качестве такого же рода смежных (между завидной звёздностью Тонких и массивной влиятельностью Толстых) персон можно вспомнить Владимира Ворошилова и Владимира Познера. Ну и самого Демидова.

Кстати, Альфред Кох во время НТВ-рейда 2001 года, упоминая своего оппонента Евгения Киселёва, отмечал, что его губы были упомажены многолетним слоем фуа-гра. Киселёв являет собой ещё хрестоматийный образец новой формации, на советском ТВ персонифицированной, пожалуй, лишь фигурой Эдуарда Сагалаева. Последний, будучи облечённым властью телечиновником (Толстым), очень недурственно справлялся с амплуа Тонкого – ведущего молодёжных телепередач («Семь дней», «12 этаж»). Но Сагалаев – исключение из правил. Класс ТТ (Толстотонких или Тонкотолстых, если угодно) формируется как бы снизу. Ведь действительно, в анамнезе большинства Толстотонких – успешная карьера ведущих. Они просто сумели конвертировать славу и почитание фанатское в завидную позицию. И не всем удалось совмещать поедание рыбки и катание на шарабане. Тот же Демидов отказался от золотого пиджака Рулевого «МузОБОЗа» ради возможности самореализоваться в качестве руководителя канала ТВ-6, а потом и вовсе «ушёл во власть».

Нельзя не заметить, что путь от «политобогревателя» до начальника (а-ля Александр Любимов) гораздо короче, нежели дорога от телеклоуна до вельможного кабинета. И не всем дано. И главное, отнюдь не всем нужно. Странно представить себе, скажем, Андрея Малахова в роли руководителя дирекции программ.

На самом деле совсем немногие из ТВ-звёзд готовы пожертвовать славой и обожанием электоральным во имя кабинетного влияния. Всё дело в характере. Один из моих приятелей, оказавшийся без эфира, так жёстко проходил ломку, что всерьёз подумывал о суициде. А блистательный журналист Игорь Воеводин всерьёз писал (и писал талантливо, хоть и неубедительно), что всякий вкусивший эндорфиновую радость ТВ-славы никогда не сможет отвыкнуть от этой зависимости. Мда… Самая распространённая & роковая ошибка двуногих – моделировать оценки и ощущения других по собственным лекалам. Люди разные. Банально, но факт. И для кого-то звёздность Тонкого всего лишь трамплин в мир Толстых.

Дело Фауст Николаича живёт & побеждает

Время, подобно Мефистофелю, провоцирует своих героев, искушая их иллюзией величия. Фауст Николаевич Листьев, которого Время выбрало своим героем в начале 90-х, утратил наитие человеческое, обретя профессиональное; ему показалось, что он может Временем повелевать. И оно отомстило, поставив всех & вся на свои места.