Троцкий

Всю самую существенную часть технической (не говоря, само собою разумѣется, о литературной) работы вынесъ на своихъ плечахъ Бропштейнъ.

Вышло всего три номера “Нашего Дѣла”. Газета имѣла необычайный успѣхъ не только среди рабочихъ, но и во всемъ городѣ. Всѣ говорили о “Нашемъ Дѣлѣ”. Градоначальникъ самъ обходилъ мелкія мастерскія для того, чтобы провѣрить сообщенныя въ “Нашемъ Дѣлѣ” факты ужаснаго обращенія съ “учениками”.

Въ январѣ 1898 года, когда 4-ый номеръ “Нашего Дѣла” былъ весь составленъ и вполнѣ приготовленъ для гектографированія и даже отчасти отгектографпрованъ, вся организація сверху до низу, отъ перваго до послѣдняго члена, была арестована. Остался на свободѣ одинъ я, который въ это время находился въ Казани.

Глана третья. ВЪ ТЮРЬМѢ.

Два года въ одесской тюрьмѣ. — Старшій надліратсль Троцкій — Переписка съ Кронштейномъ иъ тюрьмѣ. — Писзаішыіі поворотъ къ маркоиаму. — Голодовка. — ІІрішадокъ оиилсисін.

Въ мартѣ 1898 г. былт» арестованъ я я. ІЗъ апрѣлѣ я очутился іп. Одесской тюрьмѣ», гдѣ уже находились Бронштейнъ и псѣ другіе, ігрнилекавшіеся по нашему дѣлу. Тюрьма ата была обращенная, построенная согласно новѣйшимъ требонанія.мъ тюрьмопѣдѣнія, ігь индѣ крести. Каждое крыло креста состояло изъ нысокаго коррпдора, но обѣ стороны котораго были расположены камеры іп. четыре отажа. Днерн каждой камеры открывались на желѣзную галлерею, идущую вдоль всего этажа. Галлерея каждаго этажа желѣзной лѣстницей соединялась съ галлереей сосѣдняго верхняго и нижняго этажа; кромѣ того, каждая галлерея сообщалась съ соотвѣтствующей галлереей по другую сторону коррпдора при помощи желѣзнаго мостика.

Внизу, въ центрѣ, гдѣ сходились всѣ четыре крыла тюрьмы, стоялъ старшій надзиратель тюрьмы, которому какъ на ладони, была видна вся тюрьма, содержавшая около 1000 обитателей. Никто не могъ войти въ камеры илп выйти нзі» нихъ, не будучи замѣченнымъ имъ. Ничто, происходящее у дверей камеръ или на галлереяхъ, не могло ускользнуть отъ его взора. Кслм млацніе надзиратели хотѣли (за мзду, конечно) дѣлать поблажки отдѣльнымъ арестантамъ, то онп могли ото дѣлать только съ согласія старшаго надзирателя, тоже не безвозмолдно, разумѣется.

Въ случаѣ малѣйшаго нарушенія порядка, всѣ надзиратели, по мановенію руки старшаго надзирателя, въ моментъ могли, но лѣстницамъ и мостикамъ, соединяющимъ галлереи, ринуться къ требуемому стратегическому пункту.

Не только псѣ арестанты были въ почти безконтрольной власти старшаго надзирателя, но также и младшіе над-зирателп были въ полной зависимости отъ него и боялись его пе меньше, чѣмъ арестанты. II арестаніы п надзиратели не дрожали такъ передъ начальникомъ тюрьмы, какъ передъ нимъ. И, дѣйствительно, фактически хозяиномъ тюрьмы былъ онъ, а не начальникъ.

Идя на прогулку, свиданіе п т. п., я каждый разъ видѣлъ величественную фигуру старшаго надзирателя, опирающагося на длинную саблю и орлинымъ взоромъ фельдмаршала озирающаго свои владѣнія и чувствовавшаго себя царькомъ; и, поистинѣ, онъ былъ царькомъ.

Фамилія этого старшаго надзирателя была — Троцкій.

Однако политическіе заключенные были исключены изъ его вѣдѣнія. Режимъ для нихъ былъ значительно болѣе суровый, чѣмъ для уголовныхъ. Надзоръ за ними былъ порученъ двумъ жандармамъ, и тюремные надзиратели къ нимъ совсѣмъ не допускались. Изоляція соблюдалась самая строгая. Принимались самыя тщательныя мѣры къ тому, чтобы воспрепятствовать имъ какое-либо сношеніе другъ съ другомъ. Рядомъ со мною, въ сосѣдней камерѣ, сидѣлъ товарищъ по дѣлу, съ которымъ я все время перестукивался; но увидѣть его мнѣ впервые удалось лишь послѣ того, какъ мы были съ нимъ такими близкими сосѣдями втеченіе года.

Тѣмъ не менѣе, несмотря на всѣ эти строгости, мы все-таки сносились другъ съ другомъ путемъ перестукиванія и контрабандныхъ разговоровъ черезъ окна. Такимъ путемъ я узналъ, что Бронштейнъ незадолго до своего ареста сталъ марксистомъ (дѣйствительно сталъ). Меня это естественно обрадовало, и мнѣ очень хотѣлось повидаться съ нимъ и побесѣдовать, чтобы убѣдиться, насколько глубокъ и основателенъ происшедшій въ немъ переворотъ. Я не могъ себѣ^ представить, чтобы Бронштейнъ, такъ рѣзко осуждавшій марксизмъ, какъ пизменное ученіе лавочниковъ и торгашей, могъ цѣликомъ и безъ оговорокъ принять эту точку зрѣнія.

Кое-что мнѣ удалось слышать черезъ окно во время затѣвавшихся тамъ споровъ. Но этого было мало для того, чтобы составить себѣ точное сужденіе; разговоры были коротки, торопливы, отрывочны п часто на самомъ интересномъ мѣстѣ прерывались вмѣшательствомъ жандармовъ.

Надо признать, что и въ этихъ отрывочныхъ спорахъ Бронштейнъ умудрялся обращать вниманіе даже постороннихъ (болѣе интеллигентныхъ уголовныхъ) нечпстоплотно-

стъю своихъ пріемовъ. Хорошо уг поивъ всѣ пріемы “Эристики” Шопенгауэра, онъ и тутъ нъ тюрьмѣ часто слишкомъ явію обнаруживалъ, что заботится не столько о торжествѣ правды, сколько о томъ, чтобы въ данный моментъ сразить своего противника въ глазахъ слушателей, хотя бы путемъ предательской логической подножки. Опъ какъ будто боялся, что жандармы прекратятъ споръ прежде, чѣмъ онъ успѣетъ добиться нужной ему во что бы то ни стало побѣды Опъ не могь допустить, чтобы кто-пнбудь, кромѣ него, въ его присутствіи, остался побѣдителемъ: и всѣ

средства, ведущія кт. Цѣли, были хороши.

Такое его отношеніе къ противникамъ уже тогда очень возмущало меня (да и не только меня, конечно). Я старался объяснить себѣ ото тѣмъ, что онъ слишкомъ чувствовалъ свок превосходство, былъ всегда увѣренъ въ своей побѣдѣ во всякомъ словесномъ турнирѣ и быль потому небреженъ въ выборѣ ср< тствъ, торопясь поскорѣй отдѣлаться огь слабаго противника, которому все равно суждено быть сраженнымъ.

На птой почвѣ у пасъ неоднократно возникали ссоры, и мы подолгу не говорили друп. съ другомъ. Какъ у новообращеннаго, однако, у него была сильная потребность кт. изліянію, тѣмъ болѣе, что больше некуда было давать пы-ходъ бьющей черезъ край жизненной анергіи. И, можетъ быть, отпмъ надо объяснить, что онъ всегда первый протягивалъ руку примиренія. Меня зто всегда очень трогало, тѣмъ болѣе, что оно та кт. рѣзко противорѣчью всему складу его властнаго характера.

Однажды утромъ я былъ разбуженъ знакомымъ стукомъ пт. стѣну: меня спѣшили претупредить, чтобы я, когда буду въ уборной, подобралъ па полу коробочку изъ-подъ спичекъ: тамъ будетъ записка отъ Кронштейна.

Вт. ото время къ намъ еще не пропускали никакихъ книгъ со стороны, пн газетъ; п письменныя принадлежности запрещались. Путемъ невѣроятныхъ ухищреній намъ иногда удавалось достать маленькій кличекъ бумаги п обгрызокъ карандаша. Съ большими предосторожностями писалась маленькая записочка микроскопическими буквами (для экономіи бумаги) п самыми замысловатыми путями доставлялась адресату, часто находившемуся не дальше сосѣдней камеры. Понятно, что очень часто корреспонденція не доходила но назначенію, погибнувъ на одномъ пзъ становъ.

Можно себѣ представить мою радость, когда изъ подобранной мною коробочки изъ-подъ спичекъ я извлекъ объемистую записку, — цѣлое посланіе, написанное хорошо знакомымъ мелкимъ, четкимъ почеркомъ.

Это было настоящее литературное произведеніе, тѣмъ болѣе цѣнное, что я уже давно никакой литературы, ни писанной, ни печатной, не видалъ, не считая, конечно, Житій Святыхъ и рѣдкихъ, проходящихъ строгую жандармскую цензуру и потому офиціальныхъ и С5хпхъ, писемъ отъ родныхъ.

Бронштейнъ, при своей кипучей дѣятельной натурѣ, стремящейся къ властвованію п иовелѣванію, понятно, болѣе всѣхъ насъ долженъ былъ тяготиться вынужденной бездѣятельностью подъ замкомъ въ четырехъ стѣнахъ маленькой каморки, и съ жадностью ухватился за подвернувшійся случай, чтобы въ литературномъ упражненіи разрядить хоть часть накопившейся и льющей черезъ край энергіи и хоть на бумагѣ излить свою злобу и негодованіе на тѣхъ, которые такъ неожиданно и такъ жестоко прервали его дѣятельность, рисовавшую для него такія яркія перспективы.

А задача была для него, въ этой заппскѣ, нелегкая. Онъ долженъ былъ изложить въ ней всю псторію своего ареста, обстоятельствъ, его сопровождавшихъ, п свои показанія на допросѣ у жандармовъ. Наппсать все это надо было такъ, чтобы дать мнѣ полное понятіе о томъ, какъ все это произошло, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, не дать улпкъ противъ себя, въ томъ случаѣ, если заппска будетъ перехвачена. И онъ выполнилъ это мастерски. Письмо было полно искрометнаго сарказма, злой сатиры — блестящій памфлетъ.