Батальоны идут на запад

Ширина Невы в месте форсирования - До полукилометра. Противник беспрерывно освещал реку и крохотный пятачок плацдарма ракетами, его артиллерия и минометы вели непрерывный огонь по каждой лодке и плотику. Мимо моего наблюдательного пункта к берегу, таща за собой лодки, то и дело проходили моряки. В отблесках пожара, пожирающего строения Невской Дубровки, мелькали бушлаты и полосатые тельняшки. Под низко надвинутыми на лоб бескозырками лица моряков казались медными.

Моряки спустили лодки на воду, начали грузить в них ящики с боеприпасами. Командовал погрузкой старшина 1-й статьи Александр Федорович Белоголовцев. Его взвод был, если можно так сказать, старожилом плацдарма. Не раз помогали моряки переправлять на плацдарм стрелковые части. Вот и сейчас они пошли первыми, как бы прокладывая путь 7-му стрелковому полку нашей дивизии.

На следующую ночь переправились на плацдарм 8-й стрелковый полк, штаб дивизии и дивизионные части. К этому времени фашистам снова удалось захватить деревню Арбузово. 20-я дивизия атаковала деревню уже двумя полками. Противник сопротивлялся яростно. Наши подразделения ворвались в первую траншею, но продвинуться далее, за Арбузово, к дороге на Синявино, не смогли. Не имели сколько-нибудь значительного успеха и другие соединения, дравшиеся на плацдарме, в том числе 115-я и 265-я дивизии.

Фашистское командование, создав в этом районе громадный перевес в людях и технике, непрерывно бросало свои войска в контратаки, пытаясь ликвидировать плацдарм. На него -обрушивались жесточайшие огневые налеты вражеской артиллерии, пикировали десятки "юнкерсов" и "мессершмиттов". Горели постройки в Арбузово, Ананьево, в Московской и Невской Дубровках и в других поселках и деревнях по обеим сторонам Невы. Горели осенние сады, чащобы молодого ельника, сосновый смолистый бор. Громадные снопы искр вырывались из пламени, с треском пожиравшего хвою могучих елей, взлетали над их вершинами. Дымная, едкая пелена тянулась над рекой.

Вечером 27 октября с плацдарма прибыл связной. Меня вызвал командир дивизии полковник Иванов. На рыбачьей лодке переправились через Неву, бурлившую от взрывов. Над ее поверхностью стелился холодный туман, насыщенный едким дымом.

Комдива нашел у врытого в крутой берег блиндажа. Натужно кашляя от дыма, полковник Иванов поставил мне боевую задачу:

- Начинайте готовиться к переправе. Переправившись, пройдете через боевые порядки седьмого полка в первый эшелон дивизии. Задача: захватить Арбузово, обойти с востока узел дорог "Паук", к исходу дня двадцать восьмого октября выйти на дорогу Мустолово-Синявино...

- Товарищ полковник, в полку нет переправочных средств.

- Знаю. Сейчас собираем рыбачьи лодки. Пойдете в полночь, в самую глухомань.

Собрать лодки в эту ночь не удалось: за минувшие двое суток почти все они были либо потоплены огнем противника, либо сильно повреждены и нуждались в ремонте. Пришлось переправляться следующей ночью.

К этому времени плацдарм был несколько расширен нашей дивизией и составлял по фронту около полутора километров и 800-900 метров в глубину. Словом, "пятачок". Так мы его все называли, так он и в историю вошел - Невский "пятачок". Это была ровная песчаная, с редкими кустиками местность. Вроде пляжа. И "пятачок" и зеркало реки.насквозь просматривались' и простреливались противником. Поэтому лодки, плоты и прочие подручные переправочные средства быстро выходили из строя.

С трудом удалось нам собрать всего 21 рыбачью лодку. Каждая поднимала четыре-пять человек. За один рейс мы могли переправить 80-100 бойцов. Значит, для переправы всего личного состава, то есть 1400 человек, нам потребуется 14-18 таких рейсов. Ну, а если прибавить рейсы, необходимые для переброски боевой техники, боеприпасов и продовольствия, если учесть неизбежные потери лодок, то выходит, что за ночь полк переправиться полностью не успеет.

По телефону доложил командиру дивизии:

- Переправиться за ночь не успею. Придется вводить полк в бой по частям.

- Придется, - ответил полковник Иванов. - Плохо, но ничего не поделаешь. Противник опять усилил нажим. Особенно на правом фланге...

Еще засветло 9-й стрелковый полк закончил подготовку к переправе. Люди и техника скрытно сосредоточились в двух глубоких и длинных оврагах - высохших руслах речек, впадавших некогда в Неву.

Как только сгустились сумерки, полковой инженер Валерий Данилович Стриев со своими саперами спустил вниз по оврагу к невской воде первые лодки. Ко мне подошел командир 3-й роты лейтенант П. М. Шемелев:

- Разрешите сажать людей?

- Разрешаю.

Он пошел с первым рейсом. Противник освещал реку - ракет не жалел. Вода кипела от разрывов снарядов и мин. Уже за серединой реки огромный водяной фонтан, оседая, накрыл лодку Шемелева. Она исчезла в волнах. Неужели люди погибли? Нет, как будто видны взмахи рук. Точно: плывут к тому берегу...

Позже я узнал, что лодка стала тонуть, на помощь двум раненым красноармейцам - Алексею Трофимовичу Цыбину и Леониду Кузьмичу Миронову поспешили коммунисты лейтенант Павел Максимович Шемелев и красноармеец Василий Степанович Орлов. Одному сунули в руки бревно, другому - сиденье разбитой лодки. Помогли доплыть до берега, сдали санитарам.

Высадив на плацдарм 3-ю роту, лодки вернулись. Стриев доложил, что три лодки потоплены, две сильно повреждены. С каждым последующим рейсом лодок оставалось все меньше, штабу полка приходилось на ходу делать перерасчет людей и техники, чтобы "сохранить порядок в переправе подразделений. К позднему октябрьскому рассвету, к семи утра, удалось переправить два неполных батальона. А лодок осталось уже штук десять. Настало время переправляться и мне.

Смотрю, саперы Стриева тащат подвесной мотор. Установили на лодку. Едва отошли от берега, попали под минометный огонь. Кое-где продырявило борта, но с мотором Неву проскочили быстро. Лодка ткнулась носом в песок, и в тот же миг рядом рванул снаряд. Упал тяжело раненный начальник химической службы полка старший лейтенант Владимир Федорович Маслов. Его на той же лодке немедленно отправили обратно.

Переправившись через Неву, роты и батальоны с ходу вступали в жестокий бой. Противник вел сильнейший артиллерийско-минометный огонь, всюду на нашем пути вставала стена разрывов. Изматывали беспрерывные контратаки. Но защитники плацдарма дрались с таким подъемом, что не только удержали его, но и расширили.

Здесь, на плацдарме, я столкнулся с проблемой, которую условно назову проблемой пренебрежения опасностью. Мне, конечно, и прежде встречались смелые люди. Но на Невском "пятачке" я стал свидетелем, когда не отдельные люди, а целые подразделения проявляли бесстрашие. Это были ленинградские рабочие, составлявшие костяк нашего полка. Они шли в атаку в полный рост, не признавая перебежек, переползаний, и политработникам во главе с комиссаром Побияхо приходилось прямо в цепях убеждать бойцов! что вовремя укрыться от огня значит уберечь подразделение от напрасных потерь.

Много атак видел я в годы Великой Отечественной войны - смелых, целеустремленных пехотных атак, которые можно по праву назвать коллективным подвигом. Но атаки ленинградских рабочих на Невском "пятачке" в октябре сорок первого особенно врезались в память. Словно наяву вижу холодный багряный закат и редкую цепочку красноармейцев, которые, не сгибаясь, идут в бушующий огонь с винтовками наперевес. Идут так, как в восемнадцатом году шли на беляков их отцы и деды - тогда веселые рабочие парни с Охты, с Васильевского острова и Выборгской стороны.

Весь день 29 октября прошел в атаках и контратаках. Мы твердо стояли на плацдарме. Ночью в тылу у противника слышен был непрерывный шум моторов: фашисты подтягивали к передовой подкрепления. Ясно, с утра они снова попытаются ликвидировать плацдарм и сбросить нас в Неву.

Готовились и мы. Установили локтевую связь с соседями - 7-м и 8-м стрелковыми полками, глубже зарылись в землю, хотя приказ прорвать оборону противника и овладеть "районом пересечения просек, что один километр восточнее Арбузово"{3}, остался в силе и был подтвержден комдивом. Переброска боеприпасов, снаряжения, продовольствия и других грузов осуществлялась саперами на плотах, так как из 21 лодки, с которыми мы начали форсирование, теперь на плаву было, всего две.