Гевара по прозвищу Че

Колонна Камило вышла в путь 22 августа. Выход Че откладывался до прибытия из Флориды легкого самолета, на котором Должны были доставить жизненно необходимые боеприпасы. «Более сотни винтовок были теперь бесполезны, так как у бойцов совсем не было патронов».

Авиация Батисты непрерывно бомбила Лас-Мерседес. От бомбежек сильно страдали мирные жители, а рассредоточившиеся боевые подразделения оставались практически невредимыми. 23 августа было сделано двенадцать налетов, в которых использовались 250-фунтовые бомбы и ракеты. Гарри Вильегас вспоминал, что, когда он воевал во взводе Гевары, Че однажды сказал ему: «Давай-ка отойдем в сторону — следующая бомба упадет сюда». Так и случилось. Че, казалось, имел шестое чувство, которое помогало ему предвидеть, куда будут падать бомбы.

Снова рассказывает Энрике Асеведо:

Авиация атакует Л ас-Мерседес

«Закончив сбрасывать бомбы и пускать ракеты, они сделали несколько заходов, стреляя из пулеметов, и наконец ушли. Я медленно встал; меня всего завалило грязью и камнями. Дом превратился в руины; подойдя поближе, я увидел, что там никого нет. Ракета взорвалась примерно в семи-восьми ярдах и превратила здание в кучу брусьев, торчавших в небо. ... Я продолжал обнюхивать окружающее, пока наконец не наткнулся на то, что целый год стремился исследовать — рюкзак Аргентинца. И точно, это был он, а в нем — то, что Че читал в постели. Никто не знал, что он читает — члены его команды держали такие вещи в строгом секрете... Я тут же залез в рюкзак, ничего не нашел и решил, что книги лежат на дне, и, конечно, они связаны с политикой: Сталин, Мао и, возможно, Ленин... Мне удалось все же найти книгу в середине свертка ношеной одежды, и я был ужасно разочарован, увидев, что это всего-навсего «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» роман М. Твена. Я старательно уложил все в рюкзаке как было и кинул сверху несколько кусков щебенки».

24 августа Че провел митинг своей колонны, и все триста бойцов услышали, какое их ждет задание. Он нарисовал мрачную перспективу: «У нас будут солдаты на завтрак, самолеты на обед и танки на ужин». Особо подчеркнул, что соотношение сил будет крайне неблагоприятным — по десять-пятнадцать правительственных солдат на каждого партизана. По соображениям безопасности он не упомянул о цели похода, но Хоэль вспоминал:

«Он вскользь заметил, что мы пойдем в неизвестную местность, с непривычным ландшафтом, что с населением там не проводилось никакой подготовительной работы и нам предстоит испытать большие трудности. Что вследствие действий противника, голода, жажды, холода, нехватки всего на свете выжить удастся только половине — а то и меньше — нашей колонны».

Че знал, что делает. Его цель заключалась в том, чтобы провести отбор в этой группе очень молодых кампесинос, вовлеченных в революцию, но еще не до конца осознавших в ней свое место. После этой драматической и выдержанной в очень аргентинском духе речи он вызвал добровольцев — но не предложил им поднять руки. Нет, он велел повстанцам обдумать его слова и спустя три дня дать ему ответ через командиров взводов. Тем из партизан, у кого неподалеку, в горах, жили семьи, он предоставил трехдневный отпуск.

Добровольцы, которым предстояло образовать новую колонну, собрались в конце августа в Эль-Хибора, деревенском доме в предгорьях Сьерра-Маэстры, Вызвалась примерно половина из тех трехсот бойцов, перед которыми Че недавно выступал.

Пока партизаны дожидались самолета, ураган с ласковым именем «Дейзи» обрушился на Южную Флориду и, по прогнозам, должен был направиться к побережью Кубы.

Сойла Родригес настойчиво требовала, чтобы ее взяли в поход. Она хотела, чтобы ее считали просто рядовым бойцом — ведь в прошлом ей уже приходилось принимать участие в опасных боевых действиях. Гевара жестко сказал ей «нет», дав взамен поручение ухаживать за его мулом, который начал оправляться от раны. Потом Сойла вспоминала, что из любви к Че она «заботилась об этом животном, словно о человеке». Нам мало известно о разрыве Че и Сойлы (дневник Че за те несколько месяцев все же следует обнародовать); тем не менее можно предположить, что оба они знали о том, что связям военного времени всегда суждено возникать и обрываться и что они расстаются навсегда. Че не впервые расставался с женщинами таким образом.

Самолет из Флориды должен был прилететь двадцать восьмого и сесть в пяти с половиной милях (около 9 км) от того места, где расположилась колонна. Че с небольшой группой вышел принять груз, но самолет был замечен. Вражеский истребитель во время посадки обстрелял его из пулемета и продолжал барражировать над приземлившимся самолетом. Армейские позиции находились совсем неподалеку, и повстанцы торопливо разгрузили самолет под пулеметными очередями. «Фаустино, невзирая на стрельбу, сделал то, что было необходимо, чтобы самолет не попал во вражеские руки: облил его бензином и поджег». Че не упомянул только, что сам он находился там же, под обстрелом с вражеского истребителя.

Грузовик с форменной одеждой был потерян, но повстанцам Удалось спасти оружие и рацию. К сожалению, «самолет не доставил ничего настолько удивительного, что трудно было бы вообразить». В частности, в его грузе совсем не было боеприпасов. В сложившейся ситуации это было настоящей трагедией: имелись в наличии сто сорок четыре отборных бойца, вооруженных «гарандами», «спрингфилдами», «сан-кристобалями» и «М-1», но в среднем на каждого приходилось всего-навсего по сто двадцать патронов, адвадцать девять партизан вообще были безоружными.

Ключевой проблемой оставалась транспортировка отряда. «Мы собирались выйти в поход в грузовиках, считая, что в таком случае он займет четыре дня». Фидель писал Че: «Пепито рассказал мне, как обстоят дела с грузовиками. Скажи ему, чтобы делал все в соответствии с твоими планами. Скажи, пусть добудет машины, которые тебе нужны, где угодно и у кого угодно, но при малейшей возможности они должны идти с продовольствием».

Блас Оресте также пытался разрешить транспортные проблемы Че: «Сообщи мне о грузовиках, в которых я особенно заинтересован». Однако Бласу удалось добыть только один грузовик, зеленый «Форд-52» с рисоводческой фермы; второй грузовик оказался сломанным. В конечном счете Че не удалось воспользоваться и этим «Фордом»: «вражеский отряд прорвался к аэродрому и захватил его вместе с бензином, так что нам пришлось двинуться в путь пешком».

30 августа Че послал Фиделю записку: «На сей раз я, кажется, прощаюсь окончательно. Армия собрала поблизости пять батальонов с двумя танками, так что бойцы сильно беспокоятся, дожидаясь отправления».

Колонна была приведена в боевую готовность. Выход назначили на семь часов вечера. Че встретился с командирами взводов и отдал им приказ: идти молча, не оставляя никаких следов, выполняя все распоряжения. И никакого курения. Единственным связным между Че и взводами был назначен Леонардо Тамайо; он же поддерживал связь с капитаном Марком Эрманом, командиром авангарда, передовое охранение, в котором возглавлял лейтенант Мануэль Эрнандес.

Шестнадцатилетний Хоэль Иглесиас вел передовой взвод, вместе с которым должна была двигаться штабная группа — Че, Рамиро Вальдес, Мигель Альварес — и медицинское звено. Капитаны Анхель Фриас и Хосе Рамон Сильва командовали соответственно третьим и замыкающим взводами.

Хавьер Фонсека, кампесино с гор, так описал внешность нашего героя в то время: «Че тогда выглядел побывавшим в переделках, закаленным человеком, и я не знаю, было ли дело только в том, что его борода сильно отросла, а волосы свисали почти до плеч, но в его лице было куда меньше от мальчишки и куда больше от командира».

Колонна вышла на марш в начале девятого вечера 30 августа. Шел сильный ливень, порождение тайфуна «Дейзи». Хоэль, оправлявшийся от ран, Че, Рамиро и доктор де ла О ехали верхом все остальные шли пешком. Многие из них были босыми, в истрепанной форме. Пройдя четыре мили, они остановились, так как идти было невозможно: ноги скользили по жидкой грязи. В первом рапорте, направленном Фиделю, Че по ошибке указал дату отправления: сумерки 31-го. Это был не первый случай такой путаницы: предводителям повстанцев почти не приходилось спать, а дни, казалось, сливались один в другой. «Все было спокойно, так как мы шли по территории, опустошенной и покинутой жандармами, но нам удалось проделать лишь неполных шесть миль, а затем мы остановились поспать на придорожном пригорке».