Амундсен

Очевидно, причиной кризиса (если не сказать бунта), который переживал весной 1913 года сорокалетний полярный путешественник, была какая-то тайна. Кризис действительно скорее напоминал бунт — с нереальной попыткой отделаться от экспедиции на север, от Нансена, от Ураниенборга, от родных, от Норвегии, от всей вцепившейся в него и крепко державшей жизни. Руал Амундсен дошел до точки, в которой эта гора обязательств отрезала ему путь к увиденной вдали новой цели. Северный полюс мешал достижению личного счастья.

С тех пор как они отказались от мысли о Карменсии, в переписке между Руалом и Леоном больше не идет речь о женщинах. Однако со времени последней встречи между братьями в жизни Руала произошли важные события. Их полярный путешественник поверяет одному-единственному человеку — Херману Гаде. Вероятно, тот рассказал кое-что Леону, так что и он имеет некоторое представление о новой знакомой. Но пока что повода выложить карты на стол нет и тема остается закрытой.

Херману Гаде предстоит поездка в Америку на идущем в свое первое плавание, только что построенном пароходе «Христиания-фьорд», и Руал предлагает ему вернуться в Европу вместе, в начале июля: «Только имей в виду… я поплыву не с "Норвежской линией", поскольку, как ты понимаешь, мне надо прежде заехать в Лондон. Кстати, на пароходе у меня будет возможность обсудить с тобой это дело и выслушать твои мудрые советы».

Полярному путешественнику настоятельно требовались добрые советы. Помимо видимых обязательств и связей, он еще связал себя («навсегда») с женщиной, которая состоит в браке с другим. К тому же ему надо отправляться на Северный полюс. Так постановил Фритьоф Нансен, и постановил бесповоротно. Мало какие занятия должны были представляться более абсурдными страстно влюбленному мужчине, чем приготовления к собственной ссылке в Ледовитый океан в сугубо мужской компании. Если дама была связана формальностями брака, предполагавшими выходы в свет и общение, то онсобирался запереть себя в ледовой западне, предполагавшей полную физическую отрезанность от мира.

Новой целью в Руаловой жизни и самой потайной из всех китайских шкатулок была Кисс. Она стала той причиной, которую не мог назвать наш полярник, — причиной более важной, чем нарушение обещаний правительством или шантаж брата Густава. Кризис был обусловлен не чувством вины, а самоутверждением. Руал Амундсен хотел добиться права жить собственной жизнью, так, как считал нужным.

Полярный путешественник завоевал почести и славу. Теперешние труды должны были приобрести ему богатство. «Долг чести» Густаву он мог выплатить в кронах и эре. От прочих обязательств мог освободиться с помощью выдвинутого в отчаянии ультиматума. Однако долг Фритьофу Нансену по договору, скрепленному перед Норвегией и всем миром пулей из револьвера Ялмара Юхансена и маршем смерти капитана Скотта, — этот долг можно было заплатить лишь несколькими годами собственной жизни.

Теперь, когда он наконец встретил ее,богиню счастья, которая сидела у открытого окна в ожидании его, цена была безмерно велика. Однако после безжалостного выговора, сделанного ему Фритьофом Нансеном, полярный путешественник понимал: если он не выполнит свое «торжественное обещание», то навсегда потеряет уважение как в Норвегии, так и в Англии. Станет человеком без чести. А для человека без чести борьба за счастье заранее проиграна.

Все дорожные знаки указывали в одну сторону — к ледовой пустыне.

Глава 23

ПОЛЯРНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК ИГРАЕТ НА МАНДОЛИНЕ

В палатке, где умер капитан Скотт, лежал изношенный ботинок, в ботинке — тряпка, в тряпке — конверт, а в конверте — письмо. Письма никто не читал, пока оно не попало по адресу: Христиания, Королевский дворец, Его величеству королю Хокону.

Послание, сочиненное Амундсеном на Южном полюсе 17 декабря 1911 года, было в мае 1913 года доставлено на корабле «Терра нова» в Англию. Там его передали королю Георгу V, который уже почтой переслал его своему кузену и зятю Хокону VIL «Я совершенно про него забыл», — пишет полярник, услышав, что письмо наконец-то достигло адресата.

1 июня в Христиании встречают Трюгве Грана. Молодой норвежский лейтенант принимал участие в экспедиции Скотта в качестве инструктора по лыжному спорту. Его взяли по рекомендации Нансена, но он оказался в неловком положении, когда пришла весть о том, что норвежцы организовали собственную экспедицию, тоже идущую на юг. Таким образом Гран потерял всякую надежду попасть в состав партии, которая двинется к полюсу. Лыжи впервые пригодились лишь для креста, воздвигнутого над капитанской могилой.

Пути Трюгве Грана и Руала Амундсена еще не раз пересекутся — и на земле, и в воздухе. В отношениях между ними окажется немало резких поворотов. Когда двадцатичетырехлетний лейтенант возвращается из Антарктики, Амундсен настроен отстраненно и недоверчиво: кто знает, что может рассказать скоттовский прислужник? «Надеюсь, ты не побежал встречать Т. Грана, — пишет он Леону, по-прежнему из Америки. — Это было бы совершенно излишне. Он наверняка дурак дураком».

Леон таки побежал: «Вчера прибыл из Бергена Гран, которого встречали руководители Географического общества во главе со Стеном, а еще Боркгревинк, председатель Купеческого союза и масса другого народу… Сначала Боркгр. предложил трижды прокричать "гип-гип-ура!", затем Стен сказал длинную речь, опять законченную троекратным "ура", после чего Гран поблагодарил за прием. Дело было в воскресенье, в 10.15 вечера, и я специально поехал на велосипеде, чтобы приветствовать его». В связи с прибытием в Христианию одного из спутников Скотта состоялись «разные сборища и торжества».

Леон послал соболезнования Королевскому географическому обществу и официальным представителям Британской империи в Норвегии. Еще он, как известно, совершил велосипедную прогулку с дипломатическими целями, когда лейтенант Гран вернулся на родину. Кроме всего прочего, Леон старается раздобыть сведения о том, что может порассказать лейтенант. Доверенному лицу, а именно Сверре Хасселю, дается поручение посетить Грана в один из его приездов в Кристиансанн, где Хассель служит на таможне. К концу июня Леон Амундсен получает отчет, что происходило в Антарктиде на территории соперника: «Он был чрезвычайно любезен и мил. Англичане не испытывали ни малейшей злости из-за возникшей конкуренции. Больше верившие в собак, чем в пони, ожидали, что мы придем на полюс первыми, остальные надеялись на Скотта. Он [Гран. — Пер.]предполагает, что Скотта удручало создавшееся положение, однако он ни разу не выказал досады. И, разумеется, автомобили оказались ни к черту не годными». Комментируя эти сведения брату, Леон делает вывод, что дурное отношение к норвежцам исходило не из лагеря Скотта, а «от главных завистников — Керзона, Келти и Ко.».

Что убило капитана Скотта и его четырех храбрых товарищей: холод, голод или разочарование? Официальное обсуждение этого вопроса не затронуло Руала Амундсена, но в письме Леону он высказал свое мнение.

Во время пребывания в Америке его постоянно информировали о том, как идет снаряжение будущей экспедиции. Среди прочего ему доложили о нескольких ящиках гнилого пеммикана, поставленного датской фирмой по изготовлению консервов Ж. Д. Бове. Поскольку та же фирма снабжала продуктами экспедицию Скотта, консультант норвежских полярников по вопросам провианта — профессор Торуп — распорядился тщательно проверить весь ее товар. Вскоре Леон сообщает, что решено отказаться от поставок данной компании [93].

Руал Амундсен откликнулся довольно неожиданно: «Меня радует, что ты распрощался с Бове. По-видимому его пеммикан и прикончил Скотта. Но об этом — молчок».

В конце июня — начале июля Руал Амундсен покинул Североамериканские Соединенные Штаты после полугодового турне в этой «плохо сказывающейся на нервах стране», которую изъездил вдоль и поперек, сделав более 160 докладов и заработав 40 тысяч долларов (или около 150 тысяч крон), что, по его мнению, «лучше, чем ничего!». Впрочем, ни управделами, ни дон Педро, которому перевели в Буэнос-Айрес деньги для снаряжения экспедиции, недовольны таким результатом. Все считают, что на выступлениях Амундсена здорово нагрел руки импресарио, Ли Кидик. Выходит, что собранные благодаря южному походу средства составляют лишь половину вырученного Нансеном после первой экспедиции на «Фраме». Особенно много ему удалось заработать на книжном рынке Англии.