Николай Гумилев
Николай Гумилев читать книгу онлайн
Долгое время его имя находилось под тотальным запретом. Даже за хранение его портрета можно было попасть в лагеря. Почему именно Гумилев занял уже через несколько лет после своей трагической гибели столь исключительное место в культурной жизни России? Что же там, в гумилевских стихах, есть такое, что прямо-таки сводит с ума поколение за поколением его читателей, заставляя одних каленым железом выжигать все, связанное с именем поэта, а других — с исповедальным энтузиазмом хранить его наследие, как хранят величайшее достояние, святыню? Может быть, секрет в том, что, по словам А. И. Покровского, «Гумилев был поэтом, сотворившим из своей мечты необыкновенную, словно сбывшийся сон, но совершенно подлинную жизнь. Он мечтал об экзотических странах — и жил в них; мечтал о немыслимо-ярких красках сказочной природы — и наслаждался ими воочию; он мечтал дышать ветром моря — и дышал им. Из своей жизни он, силой мечты и воли, сделал яркий, многокрасочный, полный движения, сверкания и блеска поистине волшебный праздник"…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Голос убитого некогда хищного зверя вдруг раздается в самом охотнике «глухой ночью» и соблазняет его «лукавым зовом» тоскующей по зверским наслаждениям плоти:
Отметим, что сексуальное возбуждение упомянуто автором не случайно: половая похоть является одной из самых сильных форм «плотской» похоти. Не случайно, конечно, выбрано и время действия: ночь как «темное» время суток традиционно располагает к восприятию «темных» же хаотических порывов плоти. Здесь не удержаться от поминания тютчевского «голоса ночного ветра»:
«Дух зверя» нашептывает лирическому герою Гумилева подобную же «любимую повесть»:
У Тютчева «ночной» зов «хаоса»— «чуждый» и «роковой»; у Гумилева — «лукавый» и «вражий», конкретнее — это голос леопарда. Леопардовское «зверство» было, как это теперь понятно лирическому герою Гумилева, лишь «внешним» отражением настоящего, подлинного, греховного «зверства», сокрытого в охотнике… И вот «в тишине глухих ночей» это личное, знакомое, теплое зверство пробуждается, сразу, после того, как еще не «перебродила в жилах золотая темнота» половой похоти, и — тихо, неотвязно «мурлычет»:
