Жизнь по "легенде"

В 1920 году Фишеры, не прекращавшие заниматься революционной деятельностью и в Англии, возвращаются в Москву. Все члены семьи становятся советскими гражданами. Вилли привлекается в качестве переводчика к работе в отделе международных связей Исполкома Коминтерна.

В 1924 году Вилли поступил на индостанское отделение Института востоковедения в Москве, успешно закончил первый курс. Но дальше учиться не пришлось. Его призвали на военную службу и зачислили в 1-й радиотелеграфный полк Московского военного округа. В армии Вилли получил профессию радиста, сыгравшую в его дальнейшей судьбе важную роль.

После демобилизации Вилли поступает на работу в Научно-исследовательский институт военно-воздушных сил РККА.

Вскоре он знакомится с Леной Лебедевой, студенткой Московской консерватории по классу арфы. Вилли хорошо играл на пианино, гитаре, мандолине. Любовь к музыке сблизила молодых людей. Через два года у них родилась дочь, которую назвали Эвелиной. Она оказалась единственным ребенком в семье Фишеров и поэтому была предметом особой заботы всех ее членов.

В органы госбезопасности Вилли пришел в 1927 году но рекомендации Московского комитета ВЛКСМ. В беседе с начальником Иностранного отдела ОГПУ он признался, что только после обстоятельной беседы с отцом, старым большевиком, у него отпали многие сомнения относительно деятельности ОГПУ. Решение работать во внешней разведке было принято осознанно, с полным пониманием ответственности за выполнение стоящих перед ним задач. Вилли был назначен на должность помощника уполномоченного центрального аппарата.

Он уверенно входит в профессиональную среду и становится ее полноправным членом, боеспособной единицей коллектива. Приобретенный опыт работы и незаурядные способности Фишера позволили руководству Службы доверить ему выполнение важных поручений по линии нелегальной разведки в ряде европейских стран.

Первым заданием Фишера в 1931 году стала спецкомандировка в Англию, куда он направился с женой и дочерью по своим собственным английским документам, под настоящей фамилией. В Лондоне он работал в качестве радиста нелегальной резидентуры «Шведа» (Александра Орлова) под прикрытием владельца радиомастерской. Жена его преподавала балет в частной школе. Во время командировки разведчик выезжал в Скандинавские страны, где организовал сеть тайных радиоточек.

В конце 1934 года Фишер вернулся в СССР и после 6-месячного пребывания в Москве в июне 1935 года был направлен с семьей в Бельгию, а затем осел в Норвегии, где работал, выдавая себя за художника.

В мае 1936 года разведчик возвратился в Москву, где работал в центральном аппарате внешней разведки.

Работа Фишера в загранкомандировках была признана положительной. Он получил повышение по службе, и ему было присвоено звание лейтенанта государственной безопасности (капитан — в Красной Армии). В 1938 году выезжал в город Черновцы, на польскую границу, где осуществлял связь с агентами, завербованными среди немцев, поляков и украинцев.

Будущее казалось безоблачным. И вдруг невероятное — в последний день уходившего 1938 года в отделе кадров ему сообщили, что руководством НКВД СССР без объяснения причин принято решение об увольнении его из органов. Это был тяжелейший удар для Вилли. Коллеги пытались успокоить его, объясняя, что дело не в нем, не в его недостатках и промахах, а в особенностях переживаемого момента. Они высказывали надежду, что времена переменятся и его опыт еще пригодится. Ему ничего не оставалось делать, как вернуться к гражданской профессии. Но и здесь его поджидали непреодолимые трудности. Пять месяцев упорных поисков работы не увенчались успехом. Как только его документы попадали в руки работников отдела кадров, следовал отказ со ссылкой на различные предлоги. Убедившись в бесполезности дальнейших поисков и остро чувствуя несправедливость по отношению к себе, он решился на крайнюю меру — обратился с письмом в ЦК ВКП(б). Ответ был положительным: Вилли приняли на работу во Всесоюзную торговую палату. Позже он перешел на авиапромышленный завод, где проработал до начала Великой Отечественной войны.

В сентябре 1941 года с Вилли встретился сотрудник органов госбезопасности и предложил ему вернуться в НКВД. Нелегко было решиться принять это предложение. Но его убедили, что обстановка в органах теперь иная и его опасения совершенно излишни. Фишер был зачислен во вновь созданное 4-е управление НКВД СССР, занимавшееся организацией боевых разведывательно-диверсионных групп и партизанских отрядов в тылу врага. Руководил отделением радиосвязи. Готовил радистов для партизанских отрядов и разведывательных групп, засылаемых на оккупированные Германией советские территории.

Именно в этот период он сблизился с товарищем по работе Рудольфом Ивановичем Абелем, которому впоследствии суждено было стать «двойником» Фишера. Начались дни упорной, напряженной работы, требовавшей отдачи всех сил, опыта, знаний. В 1942–1944 годах Фишер руководил радиотехническим обеспечением ряда радиоигр с противником, в том числе получившими широкую известность операциями «Монастырь» и «Березино», о которых мы рассказали в очерке, посвященном деятельности Н. Эйтингона (глава 8).

Вскоре после окончания войны Вильям Генрихович вновь становится сотрудником внешней разведки органов госбезопасности.

Резкое обострение международной обстановки и усилившаяся активность разведывательных органов противника потребовали от всех подразделений советских органов государственной безопасности, в том числе и внешней разведки, принятия мер противодействия с тем, чтобы своевременно выявить замыслы противника, парализовать его действия и обеспечить безопасность нашей страны.

В этот сложный период ряд работников внешней разведки подали рапорты руководству о зачислении их в штат разведчиков-нелегалов для работы за кордоном. Среди них был и Вилли.

Рапорт был принят, и сразу же началась интенсивная работа по программе подготовки разведчика-нелегала. Учитывая его личные и деловые качества, оперативный опыт и степень подготовки, руководство внешней разведки приняло решение направить «Марка» (оперативный псевдоним Фишера) на самый ответственный участок работы — в США, страну, именовавшуюся тогда главным противником.

В октябре 1948 года «Марк» выехал в командировку, которой суждено было продлиться 14 лет. Позже «Марк» рассказывал:

«Утром 16 октября 1948 года я сошел с поезда на Центральном вокзале Нью-Йорка. Было семь часов утра. С этого момента я обретал новое обличье гражданина Соединенных Штатов Америки. Я снял номер в маленькой гостинице — старенькой, плохо поддерживаемой и населенной третьеразрядными актрисами и коммивояжерами. Прожил я там недолго и вскоре переехал на частную квартиру».

Так в Нью-Йорке появился свободный художник Эмиль Роберт Голдфус, гражданин США, родившийся в Нью-Йорке 2 августа 1902 года в семье немца-маляра и прибывший с Запада Америки в поисках лучшей жизни.

Как хозяин художественной мастерской, отличный специалист своего дела, «Марк» зарекомендовал себя среди клиентуры только с положительной стороны. Никому из них и его окружения и в голову не могла прийти мысль, что он является не тем, за кош себя выдает. Все неизменно отмечали его добропорядочность, обязательность, надежность и честность.

Приближалось 7 ноября. О том, как встретил разведчик-нелегал свой первый советский праздник в США, в отрыве от близких и друзей, он рассказал позже в своих воспоминаниях. Предоставим вновь слово «Марку»:

«5 ноября я приобрел всеволновый приемник. Наладил его, убедился, что смогу услышать, конечно через наушники, передачи на английском языке из Москвы. Этим я выполнил первую часть намеченной мною программы встречи праздника. Вторая часть была более легкой. Накануне купил себе разной закуски и водки, правда не советского производства, а с этикеткой «Смирнофф». В полночь я задернул занавески, включил приемник, разостлал на столе чистое полотенце (скатерти не было), поставил закуску, водку и две рюмки, купленные в магазине стандартных цен «Вульворт».