Следствие ведет каторжанка
Следствие ведет каторжанка читать книгу онлайн
Эта книга — попытка заполнить белое пятно, созданное группой фальсификаторов во главе с партийным идеологом Сусловым. Пятно было заполнено Комиссией Шверника, созданной при Хрущеве для расследования убийства Кирова и других сталинских преступлений. В комиссию входили: Шверник, председатель КГБ Шелепин, генпрокурор Руденко и Ольга Григорьевна Шатуновская, вызванная Хрущевым из послеколымской ссылки в 1954 г. Фактически всем следствием руководила она, постоянно сталкиваясь с противодействием сталинистов. Когда Хрущев перестал ее поддерживать, Ольга Григорьевна была вынуждена подать в отставку, и из огромного дела в 64 томах важнейшие документы стали исчезать или подменяться другими. При журналистском расследовании, проведенном в период перестройки, удалось обнаружить только список документов, посланных в Политбюро за подписями Шверника и Шатуновской. Самих документов нет. Уцелели лишь записи рассказов Ольги Григорьевны детям и внукам, а также автору этой книги. Поэтому огромное значение приобретает знакомство с личностью Шатуновской — легендарной героиней Бакинской коммуны, с юных лет готовой жертвовать собой во имя идеи народного блага, человека огромной силы воли, мужества и ясного ума. Ее рассказы дополнены другими документами эпохи Большого Террора и размышлениями автора о философии русской истории.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Есть еще стих Павла Антокольского. Он опомнился от страха в 1956 году и храбро наплевал на могилу:
В 1958 году Антокольский эти стихи забыл и подвывал травле Пастернака. Вместе с Мартыновым и Солоухиным, Сельвинским и Слуцким. Зато после XXII съезда он снова вспомнил гражданское мужество и дочел публично на стадионе:
Чего уж таить! Как шило в мешке…
Только Твардовский после смерти Сталина посвятил ему несколько искренних строк. Его поразила поспешность, с которой сообщники, ничего никому не объясняя, отшатнулись от трупа. И с чувством укора он напечатал еще не запрещенную, но уже не предписанную хвалу:
Потом Твардовский это вычеркнул. Но вычеркнутое должно остаться, как память о миллионах людей, не способных сразу отшатнуться от опрокинутого кумира. А что сам Твардовский перечеркнул свою хвалу — тоже должно остаться. И навсегда останется стихотворение памяти раскулаченной матери:
В 1936 году я читал — не понимая — читал в стенгазете «Комсомолия», что студент Саша Твардовский исключен из рядов за пьянку. Потом его восстановили, и в партию взяли, и в ЦК: пьянка — простительный грех. Главное — верность. Твардовский был верен советскому кресту. Но сам себе чего-то не мог простить и снова пил. И членом ЦК, и редактором «Нового мира». Только потому, что ему мешали, тыкали палки в колеса? Или что-то мешало ему в себе самом?
Я думаю, что это эпитафия не только матери Твардовского.
Странная вещь — поэзия. Нельзя сказать, что она не продается. Продается с готовностью, с жадностью голодной девки. Но как-то так выходит, что все купленное немедленно становится золой. И остается только крупинки золота — правды.
Пройдет пятьдесят, сто, двести лет. Истлеют постановления, передовицы, статьи, книги. Сотрутся народные календари со Сталиным и девочками. Останется только то слово, которое от Бога. И в нем — клеймо позора на медных лбах, которые ничего не забыли и ничему не научились. Хотя некоторую посредственную силу мысли им Бог дал; не нашлось доброй воли (с тех, кто простейшего силлогизма своротить не мог, — спросу меньше). Тех, кого с клеймом на лбу, ради этого клейма, выжженного вечным словом, будут помнить — «доколь славянов род Вселенна будет чтить». И после того, когда от империи ромеев останутся только проповеди Иоанна Златоуста.
Москва, 1969–1979
P.S.
Эта статья перепечатывается почти без изменений из книги «Сны земли», изданной в 1985 году в Париже. Прошло (со времени написания, 1979-й год!) четверть века. Зло выступило в новой форме. Но по-прежнему держится фантом грозного змееборца, поражающего змея растущей квартирной платы. И пока положение бедняков не улучшится, этот фантом удержится в умах миллионов.
Москва, 2003
