Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Днем ревут реактивные смерто-носцы, ночью надсадно, как бормашина у стоматолога, нудит в черном звездном небе «АД-6». Этот подолгу вертится на одном месте, прежде чем сбросить свой груз бомб, этот, в отличие от «Ф-105» и «тендерчифов», тщателен в выборе объекта бомбометания.

Однажды ночью мы пробирались по узенькой лощине в скалы, где сейчас расположена школа. В кромешной тьме ночи плавали зеленые светлячки и надрывно трещали цикады. Если бы не комиссар охраны Сисук, вышагивавший впереди с автоматом на груди, то и светлячки эти, и цикады, и громадное, тихое, звездное небо — все это походило бы на Кавказ.

И кажется: вот-вот повернешь за скалу — и замелькают впереди огоньки селения, и веселый горец скажет: «Гамарджо-ба, генацвале, ругу рахар» и поведет тебя на освещенную террасу дома, и нальет стакан синего вина, приглашая к неторопливой беседе.

Мы действительно свернули за выступ скалы и увидели высоко в горах красный огонь костра, — видимо, жарили оленя, чтобы не разводить костер утром: дым в голубом небе заметен издалека, особенно сверху. Одновременно с этим багровым светом высоко в скале мы услыхали поначалу далекий, но все время приближающийся звук «АД-6».

Комиссар охраны Сисук обернулся и крикнул по цепи:

— Фонари!

И мой товарищ Понг Сурин Фуми и Ви Лай выключили фонарики, а Сисук вдруг неожиданно громко закричал, сложив ладони рупором:

— Эй, в пещере, костер тушите!

Его там, видимо, не слышали: сидят себе люди у костра, смотрят завороженно, как выстреливают острые красные искры в ночную тьму, как жар ломает хворост и как обжаривается, запекаясь розоватой корочкой, оленья нога.

Самолет теперь ныл уже где-то совсем рядом. Сисук стащил с груди автомат и выпустил очередь метров на сорок выше костра, полыхавшего в пещере сине-багрово, дымно и жарко. Я увидел, как вокруг костра заметались зыбкие, расплывчатые тени людей. Пламя на мгновение сделалось очень ярким, а после в том месте вырисовался жутко-зеленый провал темноты, — так бывает, если долго тереть закрытые глаза, после их резко открыть, — и в это же время в мир пришел новый звук, знакомый мне с августа сорок первого.

Сисук что-то крикнул, — видимо, велел ложиться, мы, попадав, успели чуть отползти от тропы к скале, и в это время земля дернулась, словно от острой боли, громыхнуло сразу в нескольких местах, — сработало эхо, стало на мгновение мертвенно, сине-светло, будто бы сверкнули сотни магниевых фотовспышек.

Я запоздало закрыл глаза и открыл рот: в горных лощинах, где кидают тяжелые бомбы, были случаи, когда от взрывной волны выскакивали глазные яблоки и рвались барабанные перепонки, — но Сисук уже поднялся, проворчал что-то вслед улетавшему самолету и сказал:

— Можно идти, он улетает…

Так что, как я убедился, у ночных «АД-6» точность бомбометания исключительная: где есть огонь, там, значит, еще живут люди — это и бомби! Самыми первыми жертвами «АД-6» во время их ночных налетов стали буддистские храмы: люди приходили туда ночью, весь Лаос сейчас живет ночью, а «точные» американские летчики кидали свои тонные бомбы на эти огоньки света в храмах.

Бонза Ки Кэо, глава ассоциации буддистов в провинции Самнеа, рассказал мне о том, как авиация США воюет с религией. В пагоде Бан Бан в Сам-неа шла служба. В это время налетели «АД-6».

Они сначала сбросили осветительные ракеты. Стало светло и холодно. Бонза Ин Тхонг и пять молодых монахов начали уводить верующих в убежище. Они в общем-то не очень верили, что будут бомбить: хотя американские летчики и христиане, но все равно они верующие люди — нельзя бомбить храм бога, даже если он имеет иной цвет кожи, нежели чем у Христа.

Но когда стало особенно светло, самолеты сбросили тяжелые бомбы. Бонза Ин Тхонг и пять монахов были убиты, десять молившихся, не успевших спрятаться, тяжело ранены.

В провинции Самнеа за последнее время разрушено 26 пагод, разбито 1660 будд — каждый из них принадлежит не только Лаосу, эти произведения народного искусства, имеющие двухтысячелетнюю историю, принадлежат мировой культуре.

Во время бомбежек только в провинции Самнеа было сожжено более 9 тысяч бесценных буддистских рукописных текстов: по истории восточной медицины, философские трактаты, ботанические наблюдения, собиравшиеся столетиями.

В провинции Луанг-Прабанг разбиты 2 старинные пагоды, памятники мировой культуры, — это Ват Там Нханг и Мыонг Гноу; в провинции Луанг Нам Тха разбито 8 пагод.

…Девочку зовут Тонг Лыонг. Ей тринадцать лет, она учится в третьем классе. Тонг Лыонг говорит чуть хрипловатым голосом:

— Мы кончили заниматься, и учительница нам сказала, чтобы мы поиграли возле пещеры. Стали играть в то, как чистят рис. Играли, а в это время они прилетели. Мы успели забежать в пещеру, а де вочка На Ли И очень испугалась и не успела, она упала на землю, когда засвистела бомба, и заплакала. Бомбы взорвались, и На Ли И очень закричала, потому что ее ранило в ногу осколком. Я побежала к ней и стала ее поднимать, а она не может. Но она маленькая, и я ее взвалила на спину…

— Они больше не бомбили? — спрашиваю я.

Девочка с ужасом бросает взгляд своих громадных глаз на низ кий потолок пещеры и отвечает:

— Бомбили. Они после сбросили фосфорные бомбы около входа в пещеры…

Дым от фосфорных бомб медленно вползает в пещеру. Это тяжёлый, удушающий дым, и страшен он в первую голову детям: они слепнут и теряют сознание.

Погибало по десять человек в классах, в пещере. Учительница не может найти детей — тяжелый белый газ, как вата, стелется по полу.

— Мы сначала выбежали, а после я услыхала, как там кричит Буи.

Он ослеп. Он очень маленького роста и сразу ослеп и упал. Я его вытащила из пещеры, а здесь они снова начали кидать фугасы…

— Какой был самолет?

— Их было два. «Эй Ди».

Маленькая девочка волновалась, терзая свои руки, хрустели суставы пальцев (это не только нервное, — из-за того, что американцы загнали людей в мокрые пещеры, детишки стали болеть острым ревматизмом).