Че Гевара. Важна только революция

Готовясь к отплытию, Эрнесто оставил письмо, которое Ильда должна была переслать его матери. Он писал, что оно будет отправлено только после того, как «огонь вспыхнет по-настоящему… и ты узнаешь, что твой сын в залитой солнцем американской стране, пытаясь помочь своему раненому товарищу, клянет себя за недостаточное усердие в изучении хирургии…

Теперь начинается самое трудное; ты знаешь, мама, я никогда не бежал от трудностей, напротив, они всегда были мне по душе. Небеса не почернели, звезды не сошли со своих орбит, не наблюдается ни потопов, ни ураганов: нет никаких дурных знамений, только хорошие. Они предвещают победу. Но если они нас обманут, так что ж — ошибаются даже боги…»

Часть вторая

ПРЕВРАЩЕНИЕ В ЧЕ

Глава 14

Ужасное начало

При всей мелодраматичности последнего письма домой слова Эрнесто оказались столь же провидческими в отношении опасностей, которые ему предстояли, сколь и ошибочными в отношении того, какой будет его реакция на эти опасности. Как выяснилось, когда «огонь вспыхнул по-настоящему» — в результате неожиданной засады, устроенной на партизан военными через несколько дней после высадки «Гранмы», — последним, что могло прийти в голову Эрнесто, были сожаления о его неопытности в полевой хирургии.

В последовавшей суматохе, когда одни оказались убиты, а другие бросились врассыпную, Эрнесто пришлось делать выбор: схватить походную аптечку или ящик с патронами. Он выбрал второе. Пусть у него имелось медицинское образование — по призванию он был воином.

Несколько секунд спустя ему в шею угодила шальная пуля, и Гевара решил, что смертельно ранен. Разрядив ружье по кустам, он лег неподвижно на землю и погрузился в раздумья над тем, «как лучше всего умереть».

Раньше Эрнесто часто воображал себе, как отважно бросается в бой под возглас «Победа или смерть!», но, попав в засаду и получив ранение, он сразу утратил надежду. Эрнесто лег на спину и погрузился в спокойные размышления о неминуемой смерти.

Если в том, что при боевом крещении он предпочел патроны медицинской аптечке, проявилась истинная натура Эрнесто Гевары, то в том, как он повел себя после ранения, открылась важная его черта: фаталистическое отношение к смерти. В течение следующих двух лет войны эта черта проявилась в полной мере, в то время как сам Че превратился в закаленного боями партизана, знающего толк в сражениях и на редкость безразличного к собственной безопасности. На войне блудный сын Селии нашел наконец свое истинное призвание.

Переправка на Кубу на яхте «Гранма» превратилась в сущий кошмар. Мало того что вместо ожидаемых пяти дней дорога заняла семь, так еще и ослабевшие от морской болезни повстанцы высадились не в том месте. Предполагалось, что их высадка произойдет одновременно с возглавляемым Франком Паисом восстанием в Сантьяго, и у маяка в Кабо-Крус их ожидало подкрепление: сотня человек и грузовики. Объединенные силы должны были напасть на близлежащий городок Никеро, затем атаковать город Мансанильо и скрыться в горах Сьерра-Маэстра. Но восстание в Сантьяго прошло без них, и эффект неожиданности, на который рассчитывал Фидель, не удался. Военные, подавив восстание в Сантьяго, были теперь в состоянии боевой готовности, Батиста бросил в провинцию Орьенте дополнительные войска, а также организовал морские и воздушные патрули, чтобы перехватить прибывающий отряд Фиделя.

В ночь на 2 декабря, еще до рассвета, «Гранма» достигла юго-восточного побережья Кубы. Когда на борту все напряженно всматривались в темноту, надеясь увидеть свет маяка в Кабо-Крус, в море упал штурман. Кораблю пришлось сделать немало кругов, тратя драгоценные минуты темноты, прежде чем они услышали крики штурмана и спасли его. Затем Фидель приказал лоцману держать курс к ближайшему участку суши, и «Гранма» села на мель, что превратило их прибытие на Кубу скорее в кораблекрушение, чем в высадку на берег. Заговорщикам пришлось оставить большую часть боеприпасов и медикаментов, и они вброд дошли до берега — уже при полном утреннем свете.

Фидель не знал, что их заметил кубинский катер береговой охраны, оповестивший об их прибытии военных. Высадились они более чем в миле от предполагавшегося места встречи, а между ними и сушей лежало мангровое болото. Встречающий отряд ушел, прождав их два дня. Они были одни.

Достигнув наконец суши, измученные повстанцы разбились на две группы и стали продираться сквозь заросли, бросая по дороге снаряжение. Как описал это впоследствии Че, они «потеряли ориентацию и ходили кругами, будто скопище призраков… движимых какой-то неведомой силой». Пока они так блуждали, вверху кружили пытавшиеся обнаружить заговорщиков вертолеты, на всякий случай они строчили по зарослям из пулеметов. Только через два дня группы встретились друг с другом, и один местный крестьянин повел их на восток, в направлении горной цепи Сьерра-Маэстра.

В ночь на 5 декабря колонна сделала привал на плантации сахарного тростника. Они жадно поедали стебли тростника — не задумываясь, что оставляют следы своего присутствия, — а затем без передышки шли всю ночь и полдня до местечка под названием Алегриа-де-Пио. Проводник оставил их и поспешил доложить о подозрительных людях в ближайшую воинскую часть. Повстанцы провели остаток дня на привале, на поляне на краю плантации, совершенно не подозревая, что ждет их впереди.

В шестнадцать тридцать их атаковали военные. В панике повстанцы словно приросли к земле, осыпаемые градом пуль. Однако Фидель с ближайшими товарищами убежал в лес, приказав остальным следовать за ним. Некоторые оставили свое снаряжение и в смятении бежали. Другие, парализованные ужасом, остались где были. В этот момент Че и попытался спасти ящик с патронами: когда он потянулся за ним, автоматная очередь поразила его соседа в грудь, а его самого в шею. «Пуля сначала ударила в ящик, а затем отбросила меня на землю, — записал Че в полевом дневнике. — На пару минут я потерял надежду». [12]

Думая, что умирает, Че впал в полубессознательное состояние. Но из апатии его вывел Хуан Альмейда, который приказал ему встать и бежать. Вместе с ним и еще тремя бойцами Че скрылся в джунглях, а за их спинами на плантации сахарного тростника грохотали выстрелы.

Че повезло: рана на шее оказалась поверхностной. Хотя часть его товарищей спаслись, в течение последующих дней войска Батисты без проволочек казнили многих взятых в плен, включая раненых и даже некоторых из тех, кто сдался сам. Первой задачей уцелевших было найти убежище в горах и каким-то образом отыскать друг друга. Из восьмидесяти двух человек, прибывших на берег на «Гранме», только двадцать два в конце концов снова соединились в горах.

Всю ночь Че и его товарищи брели через лес. На рассвете они нашли пещеру, в которой смогли укрыться. Они дали торжественный обет: если их окружат, драться до последней капли крови. У заговорщиков не было пути назад, и положение их было хуже некуда. В дневнике Че записал: «У нас имелись банка молока и примерно литр воды. Невдалеке мы слышали звуки сражения. Из самолетов строчили пулеметы. Вечером мы отправились в путь, ориентируясь по Луне и Полярной звезде, пока их видно было на небе, а потом немного поспали».

Повстанцы знали: чтобы добраться до горной цепи, нужно держать курс на восток. «Полярную звезду» обнаружил Че, но познания его в астрономии были не так хороши, как он думал. Только много позже Гевара понял, что они ориентировались не по той звезде и, как оказалось, лишь по чистой случайности двигались в нужном направлении.

Невыносимо страдая от жажды, пятеро беглецов шли по лесу. Воды у них было очень мало, а молоко они нечаянно разлили. Весь день бедняги ничего не ели. На следующий день, 8 декабря, они увидели впереди берег и заметили внизу пруд, в котором могла оказаться чистая вода. Но от пруда их отделяли густой лес и пятидесятиметровые утесы. Тут в небе появились самолеты, и им снова пришлось укрыться и ждать, когда наступит темнота. Они шли всю ночь и наткнулись на хижину, где обнаружили трех своих товарищей с «Гранмы». Теперь их было восемь, но они не знали, кто еще выжил. Единственное, что было им ясно, — нужно идти на восток, к Сьерра-Маэстре.