Стальная гвардия

Он был уверен в успехе, поскольку армия получила большое артиллерийское усиление, позволившее спланировать мощную артиллерийскую подготовку продолжительностью около трех часов с плотностью до 230 орудий и минометов на один километр участка прорыва.

- Все это хорошо, - заметил я, выслушав А. С. Жадова. - Но не получится ли, что ваши войска при бое в глубине обороны противника останутся без поддержки наших танков?

- Как так? - удивленно поднял густые брови командарм.

- Очень просто. У вас прорыв осуществляется на участке всего каких-нибудь десяти километров. Как только ваши ударные части прорвут первый оборонительный рубеж противника, за ними тотчас же хлынут войска вторых эшелонов и тылы.. Все намеченные маршруты движения танков эти войска могут запрудить и отсечь наши танки.

- Да, это действительно сложный вопрос, - согласился А. С. Жадов.

- Давайте думать, как нам его решить, - предложил М. Е. Катуков.

В относительно узкой полосе прорыва предстояло двигаться одновременно четырем танковым корпусам - первым эшелонам двух танковых армий. Для них нормально требовалось не менее восьми маршрутов. Но, поскольку такой возможности не было, решили двигать танковые корпуса по четырем маршрутам. А для того чтобы они не оказались занятыми другими войсками, следовало колонны бригад первых эшелонов танковых корпусов держать от атакующей пехоты на удалении не более 2-3 километров. Условились также обратить особое внимание на организацию четкой совместной службы регулирования движения и систему опознавания при бое в глубине.

Во второй половине дня 2 августа штаб нашей армии а мой КП переместились в район села Яковлево, а с наступлением сумерек начали выдвижение в исходные районы 18-й и 29-й танковые корпуса. В два часа ночи они без каких-либо затруднений сосредоточились на рубеже Быковка, Крапивенские Дворы, где заняла огневые позиции переброшенная за день до подхода танков армейская артиллерия.

Занималось утро 3 августа 1943 года. Скоро с моего наблюдательного пункта сквозь белесый туман стали просматриваться полуразрушенные деревни и кромка леса, именуемого на карте Журавлиным. Там боевые порядки стрелковых дивизий 5-й гвардейской армии, и я почти зримо представлял, как волнуются гвардейцы перед штурмом вражеской обороны.

К началу артиллерийской подготовки я приехал на КП А. С. Жадова. Здесь был представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. А когда часовая стрелка коснулась цифры "5", гром артиллерийской канонады разорвал утреннюю тишину. Огонь вели тысячи орудий, в том числе часть наших гаубиц, заранее выдвинутых к огневым позициям артиллерии 5-й гвардейской армии. На широком пространстве по фронту пламенели красновато-желтые вспышки, а дальше, к югу, на переднем крае и в глубине обороны противника, вспучивались бурые всплески взрывов, сливавшиеся в сплошную темную гряду земли, поднятую могучей силой в воздух. Дым и пыль разрастались, густым облаком клубились над вражеской обороной, сотрясаемой ураганным огнем артиллерии.

Такую по мощности артиллерийскую подготовку я видел впервые.

Волна за волной прошли наши бомбардировщики. И только они отбомбились, как появились стремительные штурмовики. Последовали залпы гвардейских минометов, и тут же прокатилось могучее, долго не смолкающее "ура". Это перешла в наступление 5-я гвардейская армия генерала Жадова.

По решению командующего фронтом войска 5-й гвардейской танковой армии должны были вводиться в сражение после прорыва стрелковыми соединениями главной оборонительной полосы противника и лишь в случае крайней необходимости допрорывать оборону врага. Поэтому с началом атаки пехоты я приказал командирам танковых корпусов вести головные бригады непосредственно за стрелковыми частями. Когда темп наступления пехоты начал снижаться, ко мне обратился находившийся на НП А. С. Жадова маршал Г. К. Жуков:

- Товарищ Ротмистров, не пора ли двинуть танки?

- Время, товарищ маршал, - ответил я и тотчас же отправился на свой КП, отдав соответствующие распоряжения командирам корпусов. В частности, приказал выдвинуть в боевые порядки пехоты по одной танковой бригаде от 18-го и 29-го танковых корпусов для обеспечения завершения прорыва тактической обороны противника.

К четырнадцати часам гвардейцы армии генерала Жадова при поддержке нашей и 1-й танковой армий полностью прорвали главную оборонительную полосу немцев, что позволило мне без помех выдвинуть 18-й и 29-й танковые корпуса на рубеж ввода их в прорыв шириною около 4 километров. 29-й танковый корпус генерала И. Ф. Кириченко двинулся вправо, на Степное. Слева развернулись бригады 18-го танкового корпуса, командование которым незадолго до наступления принял от генерала Б. С. Бахарова генерал-майор танковых войск Александр Васильевич Егоров.

Оба корпуса как бы входили в коридор, образованный с одной стороны глубоким логом, с другой - заболоченным яром. Сплошная гряда высот, минные и другие заграждения затрудняли танкам маневр. Но с помощью сапёров танкисты расчищали себе путь и постепенно увеличивали темпы продвижения. В эфире все чаще слышался властный голос командира головной, 32-й танковой бригады полковника А. А. Липева: "Сократить дистанции!", "Увеличить скорость!".

В середине дня первый эшелон 5-й гвардейской танковой армии, преодолев главную полосу обороны противника, начал обгонять боевые порядки пехоты. Выдвижение массы танков пехота встретила восторженно.

Сокрушительными были удары нашей артиллерии и авиации. Подъезжая с оперативной группой к высоте 227,6, на свой очередной наблюдательный пункт, я видел искромсанные, изрытые взрывами снарядов, мин и авиабомб траншеи и ходы сообщения, доты и дзоты, исковерканные, превращенные в груды металла орудия, сожженные танки противника, повсюду в разных позах валялись трупы захватчиков.

Ко мне на НП привели трясущегося от страха всем своим сухопарым телом связиста 328-го мотоциклетного полка 167-й немецкой пехотной дивизии.

- Мы не понимаем, что случилось! - лепетал он. - Еще вчера нам говорили, что наша дивизия будет наступать... А сейчас! - Обхватив голову костлявыми грязными пальцами, гитлеровец что-то бормотал себе под нос и ошалело таращил водянистые глаза.

А его 167-я с 332-й пехотной и 18-й танковой дивизиями откатывалась на юг. У меня на оперативной карте появлялись все новые и новые пометки о положении частей и соединений.

Солнце уже клонилось к закату. Затянутое облаком дыма и пыли, оно казалось изжелта-красным. Напряжение боя спадало. Прибывали один за другим офицеры связи. Настроение у всех было бодрое. Наша 1-я танковая и 5-я гвардейская армии к исходу дня прорвали вторую полосу обороны врага, продвинувшись на 25-30 километров. И что самое важное, главные силы наших корпусов совместно с войсками 1-й танковой армии вышли на рубеж железной дороги Томаровка Белгород, разъединив томаровский и белгородский узлы сопротивления врага{47}.

Это был большой успех. Его обеспечили своим неудержимым наступательным порывом гвардейцы-танкисты, пехотинцы, артиллеристы и минометчики, бойцы всех родов войск и служб. В достижение успеха внесли свой весомый вклад летчики 291-й штурмовой авиационной дивизии генерала А. Н. Витрука и 10-го истребительного авиационного корпуса полковника М. М. Головни.

В пять часов утра 4 августа 5-я гвардейская танковая армия продолжила наступление, стремясь как можно быстрее развить тактический успех в оперативный. Начало было многообещающим. К девяти часам передовые отряды уже подошли к Орловке и Козичеву. Но здесь их остановила 6-я немецкая танковая дивизия, усиленная частями других соединений противника. Гитлеровцы с отчаянным упорством цеплялись за каждый выгодный рубеж, а их здесь было немало. Множество высот, глубоких балок и. речек, в том числе труднопроходимая речка Гостенка, сами по себе представляли серьезные препятствия для наших танков. Все подступы к ним противник успел заминировать, а на высотах окопать танки и противотанковую артиллерию с круговым обстрелом.