Ришелье

Декаларация 10 февраля 1638 года касается всех жителей Франции и требует активного содействия гражданских, судейских (верховные суды), муниципальных (городских) и a priori церковных властей, обремененных организацией и обеспечением 15 августа каждого года, то есть «в день и праздник Успения Богородицы», большой мессы (с упоминанием об обете в проповеди) и вечерни, следующей за торжественным крестным ходом. Кроме того, следует возвести часовни Деве Марии в церквах, еще не посвященных Богородице. Король и министр-кардинал забывают лишь об одном: о существовании 900 тысяч протестантов, большинство которых не поклоняется матери Иисуса.

В депеше, адресованной шведскому двору, Гроций беззлобно иронизирует: «Если теперь Пресвятая Дева, как можно этого ожидать, сделает кардинала Ришелье своим главным наместником, королю останется лишь соблюдать хорошую мину при плохой игре». Но все подданные, включая протестантов, когда 5 сентября 1638 года родился дофин, не скрывают своей радости, превращая обет Людовика XIII в настоящий «Magnificat».

ДОФИН ЛЮДОВИК

Показывая венецианскому послу новорожденного дофина, счастливый Людовик XIII заявляет: «Вот чудесное проявление милости Божьей, ибо именно так следует называть столь прекрасного ребенка после моих двадцати двух лет брака и четырех выкидышей моей супруги». Будущий Людовик XIV появился на свет 5 сентября 1638 года в новом замке Сен-Жермен, поздним утром.

Задержка родов на несколько дней заставила кардинала опасаться появления девочки. Однако вся Франция вздохнула с облегчением: ребенок — мальчик, королевство перейдет в наследство дофину. Шавиньи пишет Ришелье, находящемуся в Сен-Кантене, посвящая его в мельчайшие подробности: радость короля «безмерна»; Его Величество пять раз в день приходит «посмотреть, как сосет грудь и дрыгает ножками… один из самых прекрасных принцев, какого он когда-либо видел». Отвечая Людовику XIII, кардинал поздравляет его с радостным событием и пишет счастливому отцу: «На самом деле я верю, что Господь, подарив его Вам, даровал его миру для великих свершений». По возвращении в Сен-Жермен Его Высокопреосвященство не скрывает своей радости, «видя между отцом и матерью это прелестное дитя, предмет своих желаний и последний предел своего удовлетворения».

Маленький дофин доставляет радость всем. Поэтому не случайно его называют Богоданным, то есть подарком Господа. Во всем королевстве одно Те Deum сменяет другое; звучат пушечные залпы, устраиваются фейерверки и иллюминация. При дворе бесконечно счастливы три человека: король (он счастлив как отец и успокоен как монарх, обретя надежду вопреки всякой надежде, признательный Деве Марии, которой посвятил свое королевство), министр-кардинал (его дело отныне имеет все шансы пережить Людовика XIII) и Анна Австрийская (отныне меньше испанка и по-настоящему королева).

Было ли чудом рождение Людовика Богоданного? В любом случае маленькое чудо все-таки случилось: кардинал отныне имеет все основания заключить мир с правящей королевой; королева вскоре догадается, а потом поймет, что всемогущий министр и пристальный наблюдатель превращается в ее преданного союзника. «Ля Газетт» — которой, как мы знаем, распоряжался кардинал — славит, как положено, появление дофина Богоданного; но кроме того, восхваляет «королеву, которой не хватало только материнства».

Недоволен лишь один человек — Гастон Французский, герцог Орлеанский, потерявший свое звание первого наследника престола. «Месье выглядел совершенно ошеломленным [он надеялся на рождение дочери], когда мадам Перонн [132] продемонстрировала ему физическое подтверждение того, что королева родила сына. Стоит простить его, — добавляет Шавиньи, — если он выглядел немного меланхоличным». Чтобы его утешить, Людовик XIII по совету Ришелье дарит своему вечно недовольному брату вознаграждение в шесть тысяч экю. Но Гастон никогда не утешится, тем более что его невестка 21 сентября 1640 года родит еще одного сына, Филиппа, герцога Анжуйского.

ДВОРЕЦ КАРДИНАЛА

Париж, как и следовало ожидать, праздновал рождение дофина, и особняк кардинала также был украшен декором и иллюминацией. Воспользуемся этим поводом, чтобы познакомиться со знаменитым зданием, задуманным в 1624 году и находящимся в строительных лесах с 1627 года вплоть до смерти своего хозяина; тогда его называли «Особняк Ришелье», теперь гордо именуют «Пале-Кардиналь» — дворец кардинала. Он высится к северу от Лувра, и его роскошный сад простирается до самых крепостных стен. У Ришелье были там скромные апартаменты из трех комнат, окруженные сотней чудес, поскольку «великолепному обрамлению» дворца не уступали «великолепные интерьеры» (зал стражи, две галереи, зал для спектаклей [133], часовня с изысканным декором, настоящее скопление произведений искусства).

Современный Пале-Рояль, в котором хватает и других прелестей, едва ли позволяет увидеть Пале-Кардиналь, составляющий его основу. Но достаточно представить современное здание в виде буквы «Н», основанием которой будет площадь Пале-Рояль, а левая вертикальная планка выходит на улицу Ришелье. Это огромное «Н» требовало кропотливого исполнения, чтобы покупать, сносить, реконструировать, чтобы украсить и расширить здания и парк. В период между 1640 годом и смертью Ришелье (декабрь 1642 г.) на северо-западе будет пристроен зал для спектаклей [134], а на востоке — большая библиотека.

Главным архитектором всего творения в целом называют Жака Ле Мерсье, «лучшего и самого известного архитектора своего времени» (Г. Соваль), также занимавшегося новой Сорбонной и ее церковью, завершением Квадратного двора в Лувре и такого же в Валь-де-Грасе. Но этот архитектор, опять-таки по свидетельству Соваля, отказался от авторства Пале-Кардиналь, заявив, что «единственным архитектором» дворца был сам Ришелье.

Две галереи, расположенные в западном крыле (левая стойка буквы «Н»), более всего способствуют славе кардинальского дворца. Первая имеет своей целью тактичное прославление Его Высокопреосвященства. Мы видим здесь не портреты прелата или министра, а символические полотна. Филипп Шампен, например, написал «Гения», «Проницательность», «Аполлона» (символ меценатства), «Всенародное счастье». Тем хуже для тех, кто не понимает точного смысла этих льстивых произведений. Другая галерея — на северо-востоке — поражает и очаровывает: ее называют галереей знаменитых людей. Эти персонажи, написанные Симоном Вуэ и Филиппом Шампеном, сопровождаются каждый «двумя бюстами белого мрамора… и множеством маленьких картин» (Пиганьоль де Ляфорс), прославляющих их деяния.

Знаменитых людей двадцать пять: три женщины (Орлеанская Дева, королева-мать и Анна Австрийская) и двадцать два мужчины. Королевский дом занимает пять позиций (Генрих IV и его супруга, Людовик XIII, Месье и Анна Австрийская). Здесь же находятся шестнадцать знаменитых воинов, например, Дюгесклен, Гастон де Фуа, Баярд, Монлюк, Ледигьер, и только четыре политика — Сюже, кардинал д’Амбуаз, кардинал Лотарингский и… Его Высокопреосвященство собственной персоной, скромно (?) помещенный среди этого знатного собрания. У Вуэ лучшим признан портрет Гоше де Шатильона, а у Филиппа Шампена — Гастона де Фуа.