Генерал де Голль

Однако в конце концов генерал де Голль реорганизовал комитет, введя в него коммунистов. Необходимо было накануне высадки десанта во Франции показать, что все антигерманские группировки и партии поддерживают его правительство, во всяком случае надо было создать такую видимость…

4 апреля 1944 года два коммуниста вошли в комитет — Франсуа Бийу в качестве государственного комиссара и Фернан Гренье в качестве комиссара по делам авиации. Таким образом, впервые со времени своего основания в 1920 году компартия участвовала в правительстве. Это вызвало удовлетворение в массах бойцов Сопротивления и способствовало росту их доверия к генералу де Голлю.

3 ноября 1943 года де Голль созывает в Алжире Временную консультативную ассамблею, некое подобие парламента. Испытывая с давних пор отвращение к парламентской демократии, он сделал все, чтобы ограничить ее права. Просто избежать создания ассамблеи он не мог, поскольку крайне нуждался в усилении представительного характера своей власти. Ассамблея должна была выработать рекомендации Комитету национального освобождения по вопросам ликвидации режима Виши и замены его новым государственным строем, выдвинуть проекты политических и социальных реформ, высказать свое мнение о формах помощи Сопротивлению, о внешнеполитических делах и т. п. Эти задачи сформулировал де Голль в своей речи в день торжественного открытия ассамблеи. Он изложил также свои политические планы, правда, в очень общей форме. Он сказал, что открытие ассамблеи «знаменует собой первый шаг по пути к возрождению французских представительных органов». Де Голль торжественно признал великую роль внутреннего Сопротивления, отметив, что оно «стало главным способом противодействия врагу».

Де Голль присутствовал примерно на 20 из 50 заседаний ассамблеи в Алжире, выступал с общими докладами или в прениях. И всегда он старался не поднимать острых вопросов, не возбуждать противоречий, всячески подчеркивая свою общность с Сопротивлением, превознося дух национального единства. Такой тон был естественным проявлением его стремления получить поддержку ассамблеи. Он нуждался в новых доказательствах того, что за ним идет Франция. И он это получил. Ассамблея одобрила его позицию в отношении союзников. Она признала тот факт, что возглавляемый де Голлем Комитет национального освобождения — это правительство Франции.

Все тогда испытывали естественное стремление к единству, и это смягчало противоречия и затушевывало разногласия. А их хватало, и проявлялись они в самых важных вопросах. Какой должна стать Франция после освобождения? Об этом очень много говорилось в алжирской ассамблее. Все считали, что режим Виши надо уничтожить. Но чем его заменить? Здесь мнения разделились. Люди традиционных буржуазных политических течений полагали, что надо просто восстановить систему Третьей республики. Предлагали даже созвать ту самую палату депутатов, которая проголосовала за Петэна. Она отменит это свое решение, и делу конец. Но представители основной массы бойцов Сопротивления мечтали о другом. Они хотели коренной демократизации республиканского строя, установления народовластия. Суверенное однопалатное Национальное собрание должно решить судьбу Франции.

«Я не разделял этих взглядов, — вспоминает де Голль. — Для предстоящего восстановления страны я, наоборот, полагал необходимым режим действия и ответственности… Надо, чтобы глава государства по самой системе его избрания, по его правам и прерогативам мог выполнять обязанности арбитра нации… Но не время было устраивать дискуссии на эту тему. Я дал излиться потоку различных теорий…»

Именно в Алжире начинает проявляться то расхождение между де Голлем и Сопротивлением по вопросу организации власти в послевоенной Франции, которое скоро, уже в Париже, превратится в зияющую пропасть. Глубоко укоренившиеся индивидуализм и аристократизм выражались у него в презрении к плебейскому народовластию. «Совещаться — можно многим. Действовать надо одному» — это концентрированное выражение политической философии де Голля своим антидемократизмом решительно противоречило самой сущности Сопротивления. Между тем властвовать ему одному в той ситуации давали возможность — именно действия многих самоотверженных, героических и бескорыстных бойцов Сопротивления. Представители Сопротивления в консультативной ассамблее явно не хотели, чтобы такое положение сохранилось и после освобождения, Де Голль прекрасно понял это пока довольно сдержанное настроение. «Пожалуй, среди них не нашлось бы никого, — писал он, — кто не старался придумать способ устроить так, чтобы замена Виши другим режимом не принесла торжества де Голлю».

Велико было различие между стремлениями большинства делегатов ассамблеи и намерениями де Голля и по вопросу об ответственности сообщников врага, о справедливом возмездии для предателей. Люди Сопротивления, видевшие своими глазами преступления вишистов, особенно горячо требовали их наказания. Де Голль не разделял этих стремлений, считая, что наказать надо только узкую группу высших сановников Виши, он стремился сдерживать стремление к возмездию. Это объяснялось не только социальной общностью де Голля и Петэна, совпадением многих взглядов де Голля с теориями идеолога Виши Шарля Морраса. Снисходительность к преступлениям Виши диктовалась конкретными политическими потребностями. Как раз летом 1943 года начался массовый переход вишистов на сторону де Голля. Ведь теперь он воплощал в себе ту самую социальную охранительную тенденцию, которая породила Виши. К тому же свора весьма практичных коллаборационистов хотела быть в лагере победителей. Де Голль не препятствовал этому «обращению в правильную веру» многих вишистов. Иначе ему пришлось бы обновить весь военный, административный и судебный аппарат. Например, почти весь командный состав французской армии и особенно флота в сущности был вишистским. Де Голль стремился установить во Франции порядок, а все «силы порядка» служили Виши. Присоединение множества людей, которые в свое время приняли капитуляцию и «национальную революцию» Петэна, влекло за собой изменение характера голлистского движения. Из «бунтарского» при зарождении око по мере приближения к своему торжеству превращалось в консервативное. Не удивительно, что среди буржуазии распространяются взгляды, согласно которым де Голль и Петэн якобы разными путями шли к одной цели и каждый по-своему защищал Францию.

Жан Мулен — председатель Национального совета Сопротивления

Большинство рекомендаций консультативной ассамблеи носили довольно общий характер, поскольку выполняться они должны были в основном после освобождения Франции. Однако ее требования звучали категорически и настойчиво, когда речь заходила об оказании немедленной помощи Сопротивлению, остро нуждавшемуся в оружии. До начала 1943 года вооруженную борьбу с оккупантами вела в основном руководимая коммунистами организация «франтиреров и партизан» (ФПТФ). Но в 1943 году и другие группировки Сопротивления развернули боевые действия. Активизация внутреннего Сопротивления и создание его Национального совета были важной опорой политической деятельности генерала де Голля.

Однако к осени 1943 года дела Сопротивления начинают серьезно беспокоить его. В июне немцы арестовали командующего «тайной армией» генерала Делестрена. Вслед за ним был схвачен и погиб под пыткой, ничего не выдав председатель НСС Жан Мулен. Эти люди объединяли Сопротивление и одновременно проводили линию де Голля. После их гибели он направляет нескольких новых своих представителей, но все они один за другим попадают в лапы гестапо. Связь де Голля с Сопротивлением слабеет. Особенно тревожил его рост влияния компартии. Во главе комитета военных действий оказался коммунист Жуэнвиль. Командующим ФПТФ был также представитель компартии. В исполнительном бюро НСС решающим влиянием пользовались коммунисты.

Де Голль и раньше с подозрением относился к компартии. Его опасения особенно усилились после того, как в сентябре 1943 года силы Сопротивления освободили от врага остров Корсику. Конечно, здесь тоже боевое ядро состояло из коммунистов. Если бы они намеревались захватить власть, то легко могли сделать это. Но, будучи истинными патриотами, они думали прежде всего об освобождении родины. Коммунисты, вопреки подозрениям де Голля, не собирались ослаблять расколом общенациональную борьбу. И все же освобождение Корсики усилило предубеждения де Голля против компартии. Теперь рост Сопротивления не столько радовал, сколько тревожил его. Естественно, что ярые антикоммунисты Пасси и Сустель, занимавшиеся связями с внутренним Сопротивлением, думали больше всего не о снабжении его оружием, а о том, как бы ослабить влияние коммунистов.