Геннадий Зюганов

Что с нами сделалось, братья? Почему лукавые и велеречивые властители, умные и хитрые отступники, жадные и богатые стяжатели, издеваясь над нами, глумясь над нашими верованиями, пользуясь наивностью, захватили власть, растаскивают богатства, отнимают у народа дома, заводы и земли, режут на части страну, ссорят нас и морочат, отлучают от прошлого, отстраняют от будущего — обрекают на жалкое прозябание в рабстве и подчинении у всесильных соседей? Как случилось, что мы на своих оглушающих митингах, в своем раздражении и нетерпении, истосковавшись по переменам, желая для страны процветания, допустили к власти не любящих эту страну, раболепствующих перед заморскими покровителями, там, за морем, ищущих совета и благословения?»

«Слово» было обращено «к представителям всех профессий и сословий, всех идеологий и верований, всех партий и движений», для которых все различия — ничто перед общей бедой и болью, перед нависшей угрозой гражданского раздора и войны.

«Начнем с этой минуты путь ко спасению государства. Создадим народно-патриотическое движение, где каждый, обладая своей волей и влиянием, соединится во имя высшей цели — спасения Отчизны.

Сплотимся же, чтобы остановить цепную реакцию гибельного распада государства, экономики, личности; чтобы содействовать укреплению Советской власти, превращению ее в подлинно народную, а не в кормушку для алчущих нуворишей, готовых распродать все и вся ради своих ненасытных аппетитов; чтобы не дать разбушеваться занимающемуся пожару межнациональной розни и гражданской войны.

Не пожалеем сил своих для осуществления таких реформ, которые способны преодолеть невыносимое отчуждение человека от власти, труда, собственности, культуры, создать ему достойные условия для жизни и самовыражения. Окажем энергичную поддержку прогрессивным новациям, нацеленным на то, чтобы продвигать наше общество вперед, достигнуть современных высот научно-технического прогресса, раскрепостить умы и энергию людей, чтобы каждый мог жить по труду, совести и справедливости. И мы будем выступать против таких проектов, которые тащат страну назад во мрак Средневековья, туда, где культ денег, силы, жестокости, похоти.

Наше движение — для тех, кому чужд разрушительный зуд, кто горит желанием созидать, обустраивать наш общий дом, чтобы жили в нем дружно, уютно и счастливо каждый народ, большой и малый, каждый человек, и стар и млад.

Не время тешить себя иллюзиями, беспечно надеясь на прозорливость новоявленных мессий, с легкостью необыкновенной сулящих нам то одну, то другую панацею от всех бед. Пора отряхнуть оцепенение, сообща и всенародно искать выход из нынешнего тупика. Среди россиян есть государственные мужи, готовые повести страну в неунизительное суверенное будущее. Есть знатоки экономики, способные восстановить производство. Есть мыслители, творцы духа, прозревающие общенародный идеал…»

Пройдет немного времени, и «Слово к народу» назовут «манифестом ГКЧП», «прологом августовского путча». Однако есть основания полагать, что у облеченных властью государственных мужей, решившихся на введение в стране чрезвычайного положения, были собственные мотивы действий. Авторы «Слова» предлагали иной путь спасения Отчизны — через всенародное движение, сплочение, единение всех здоровых сил страны. В документе не называются конкретные виновники того положения, которое сложилось в стране, но нетрудно увидеть его прямую связь с всколыхнувшим общественность страны письмом Зюганова «Архитектор у развалин». В письме Яковлеву — жесткая констатация фактов и анализ причин катастрофы, в «Слове» — поиск выхода из тупика. Это еще не программа — лишь первый шаг к спасению. Люди, подписавшие «Слово», прекрасно сознавали, сколь далеко страна зашла в своем ослеплении, сколь мучительным и долгим будут прозрение и возрождение. Без скорых побед и сиюминутных результатов. И все же каждая строка этого документа читается как призыв к немедленному действию, к восстанию. Не к бунту и насилию — к восстанию духа. Историческая ценность «Слова к народу» не только в том, что оно отражает характер противостояния в переломную для России эпоху, противоборства сил добра и зла, созидания и разрушения. Впервые в истории социальной борьбы произошло соединение социалистической идеи с традиционной русской общественной мыслью. В результате этого слияния слово наполнилось особым одухотворенным смыслом, приобрело жизнеутверждающее начало. По сути, прогрессивной общественности страны была предложена новая формула национальной идеи, основанная на принципах единства, народовластия, социальной справедливости.

Намеченный в «Слове» путь борьбы за достижение этих идеалов — это путь, который избрал для себя Зюганов. Сразу же после провала ГКЧП в интервью ИТАР-ТАСС он заявил, что не изменил своих взглядов, изложенных в «Слове к народу». Остался верен он и своим коммунистическим убеждениям, публично осудив решение Ельцина приостановить деятельность Компартии как проявление произвола и беззакония.

Анализируя события, предшествующие появлению на политической сцене ГКЧП, Зюганов с горечью отмечает, что «Слово к народу» не в полной мере оправдало те надежды, которые на него возлагались. Однако он не склонен объяснять это неудачным временем публикации обращения, которое совпало с периодом отпусков, когда мысли людей были заняты другими проблемами: отдыхом, огородами, дачами… Выбора не было, молчать дальше было нельзя. Люди тогда действительно устали, но устали они не от повседневных забот, а от бесконечных политических баталий, от газетной трескотни и навязчивых телевизионных шоу с митингами, заседаниями, резолюциями, протестами, пророчествами истеричных ораторов. Люди изверились. На них давила нависшая над страной атмосфера неопределенности, массового предчувствия скорой развязки и неизбежного погружения в пугающую неизвестность. При этом уже мало кто всерьез верил в способность Компартии или какой-либо другой силы переломить ход событий. Но, к сожалению, даже в этих условиях большинство честных и решительно настроенных коммунистов так и не смогли преодолеть идейные предубеждения и к планам сотрудничества, союза с иными политическими движениями, готовыми противостоять развалу страны, по-прежнему относились с холодной сдержанностью.

Тем временем политические противники не дремали. Еще в начале июля 1991 года лидеры демократов А. Яковлев, Э. Шеварднадзе, А. Руцкой, И. Силаев, Г. Попов, А. Собчак, С. Шаталин, А. Вольский, Н. Петраков выступили с заявлением о создании Движения демократических реформ. Вместо адекватного ответа ЦК КПСС на следующий день распространил информацию, в которой говорилось, что руководство КПСС «не исключает возможность конструктивного сотрудничества членов партии в рамках Движения демократических реформ, если провозглашенные им цели будут подтверждены практикой его действия». Такое «подтверждение» не заставило себя ждать: Шеварднадзе после своего избрания председателем оргкомитета ДДР заявил о выходе из КПСС. Яковлев снимать маску не спешил. Пришлось это сделать Центральной контрольной комиссии при ЦК КПСС, которая 15 августа 1991 года, рассмотрев вопрос о его публичных выступлениях, постановила: «За действия, противоречащие Уставу КПСС и направленные на раскол партии, считать невозможным дальнейшее пребывание члена КПСС А. Н. Яковлева в рядах КПСС». Убийство партии, которое он готовил и в котором принимал непосредственное участие, не дезавуировало это решение. Большинство коммунистов и сейчас расценивают его как первый акт возмездия.

25—26 июля состоялся последний в истории КПСС пленум ее Центрального Комитета. Несмотря на чрезвычайный характер обстановки в стране, вышедший накануне ельцинский указ о департизации государственных учреждений и констатацию горького факта, что численность партии резко сокращается, прошел он довольно спокойно. Причиной того, что члены ЦК на этот раз не стали «ломать копья», явилось решение пленума о проведении в ноябре — декабре 1991 года внеочередного XXIX съезда КПСС. «Выяснение отношений» откладывалось на конец года. Историкам еще предстоит выяснить, что означало на самом деле решение собрать съезд: то ли Горбачев действительно желал его проведения, чтобы протащить новую программу КПСС, которую он мечтал преобразовать по образу и подобию западноевропейских социал-демократических партий, то ли уже все было предрешено: августовское преступление готовилось и следовало усыпить бдительность коммунистов.