Жуковский

Напившись чаю, гости перешли в кабинет. Они составили документ, который бережно хранится и до сего дня, — первый протокол Аэро-гидродинамической секции Научно-технического отдела ВСНХ. Первый пункт повестки, записанный в этом протоколе, — выборы председателя. Жуковский был удостоен этой чести единогласно, а затем коллегия постановила «временно устраивать заседания в помещении, предоставленном заслуженным профессором Н. Е. Жуковским в его квартире».

Через день, 6 ноября, собрались снова. Коллегия рассмотрела вопрос о принципах организации аэродинамического института. Решение по этому поводу гласило: «Поручить А. Н. Туполеву подготовить материалы к открытию нескольких отделов института в ближайшее время».

Заседания коллегии проходили в понедельник и среду, а в четверг, 7 ноября, Москва праздновала первую годовщину Октябрьской революции. Как провел этот день Жуковский, мы не знаем. Быть может, он просто прошелся по городу, и тогда ему довелось видеть толпы народа, импровизированные концерты па улицах. Если Николай Егорович дошел до Советской площади, куда направлялись колонны демонстрантов, он присутствовал при открытии обелиска Свободы, воздвигнутого на том месте, где раньше красовалась конная фигура генерала Скобелева. А может быть, — повторяем, мы не знаем этого точно, — Жуковский присутствовал на Красной площади, над которой разнесся бой курантов Кремля, главных часов государства, оживших в этот день, чтобы сыграть не «Боже, царя храни», а «Интернационал», слышал Ленина.

— Почтим же память октябрьских борцов тем, — говорил Владимир Ильич, — что перед их памятником дадим себе клятву идти по их следам, подражать их бесстрашию, их героизму. Пусть их лозунг станет лозунгом нашим… Этот лозунг — «победа или смерть» [31].

9 ноября снова собирается коллегия секции и Туполеву поручается пригласить для работы необходимых институту сотрудников. Спустя два дня Туполев докладывает проект положения. В нем своеобразным сгустком ощущается все выношенное Жуковским за последние двадцать лет, начиная от постройки Кучинского института и организации воздухоплавательного кружка в Техническом училище. Бесценный опыт Николая Егоровича использован бережно и тщательно. Из строк положения встает четкий облик будущего института: на первом месте общетеоретический отдел, за ним авиационный, с экспериментированием и теоретическими изысканиями в области самолете- и моторостроения, отдел ветряных двигателей, отдел изучения и разработки конструкций (то есть, иными словами говоря, отдел прочности, отдел научно-технической специализации «с задачей организовать лекции и доклады по отдельным вопросам, также и цикл лекций и занятий для подготовки специалистов».

Во главе нового института решено поставить тех, кто руководил Аэро-гидродинамической секцией НТО.

На протяжении всего ноября Николай Егорович в хлопотах. Целый ряд заседаний коллегии посвящен обсуждению проекта положения. Хочется разработать его подробно и обстоятельно, ничего не упустить в том обширном хозяйстве, которым предстоит обзавестись.

1 декабря 1918 года стало днем рождения ЦАГИ.

С утра Жуковский и Туполев поехали на Мясницкую [32], где размещался Научно-технический отдел ВСНХ. Они поднялись на второй этаж и вошли в большую неуютную комнату. Разговор был кратким и деловым. Научно-технический отдел утвердил смету на 212650 рублей, поручив управлению делами «в спешном порядке перевести эту сумму в распоряжение Высшего Московского технического училища на содержание Аэродинамического института». Начальник отдела пожелал ученым успеха, сообщил им, что об учреждении нового института уже доложено Ленину и Владимир Ильич полностью одобрил это начинание.

«Из ВСНХ, — вспоминает Андрей Николаевич Туполев, — мы с Николаем Егоровичем пошли пешком. Он уже несколько устал, и на радостях, что удалось договориться об организации института, мне захотелось сделать ему приятное. Годы были трудные. Я предложил пойти по Кузнецкому и съесть в каком-нибудь кафе по стакану простокваши. С трудом мы нашли молочный магазин, нам подали простоквашу, но без сахара, а Николай Егорович и я любили, чтобы простокваша была очень сладкая. Пошел я к прилавку, и удалось мне достать немного меду. Мы очень обрадовались и вот этой простоквашей с медом и отпраздновали организацию ЦАГИ».

Работа закипела ключом. В общетеоретическом отделе, под руководством Ветчинкина, составлена обширная программа; разработка вопроса о посадке аэроплана, расчет амортизаторов и шасси, исследование сопротивления судов, исследования в области теории прочности, обработка кинематографических снимков планирующих ворон, сравнение расчетов самолета с результатами опытов. Не менее широкие планы и у руководителя авиационного отдела Туполева, среди них — определение размеров аэроплана на основе научных расчетов, изыскания наивыгоднейшего числа винтов и моторов, составление формул весового расчета, накопление технических данных разного рода самолетов для последующей обработки этого статистического богатства. В отделе винтомоторных групп Стечкин намеревается ставить опыты с аэросанями. В отделе ветродвигателей Красовский намечает испытание ветряков типа НЕЖ, составление карты ветров для всей территории России, исследование возможностей использования энергии ветра в разных областях народного хозяйства.

Планы обширны, но работать трудно. Зима уже вступила в свои права. Затрещали декабрьские морозы, и в отдел топлива Совета Рабочих Депутатов за подписью Туполева уходит письмо;

«Ввиду того, что заседания коллегии Центрального Аэро-гидродинамического института в настоящее время происходят в Мыльниковом переулке, д. 8, кв. Н. Е. Жуковского, Научно-технический отдел просит отдел топлива СРД городского района разрешить владельцу квартиры профессору Н. Е. Жуковскому вывезти закупленные им в вашем отделе дрова».

Каждое утро привычными, хорошо изученными маршрутами Жуковский спешил на занятия. Извозчики не ждали его у ворот. Что говорить о лошадях — в трудном 1918 году даже люди считали себя счастливыми, раздобыв пару горстей овса, чтобы размолоть его на кофейной мельнице. Единственным средством транспорта в Москве был трамвай, неизменно переполненный. Желая облегчить своему учителю поездки по городу, коллегия ЦАГИ специальным постановлением от 24 декабря 1918 года ходатайствовала о разрешении профессору Жуковскому ездить на передней площадке вагона.

Линии фронтов отрезали Россию от внешнего мира. Перестали поступать новые научные книги и журналы. Не пополнялось оборудование лабораторий. Кольцо вражеских сил окружало молодую республику. «Я наблюдал, — писал Алексей Максимович Горький, — с каким скромным героизмом, с каким стоическим мужеством творцы русской науки переживали мучительные дни голода и холода, видел, как они работали и как они умирали. Мои впечатления за это время сложились в чувство глубокого и почтительного восторга перед Вами, герои свободной, бесстрашно исследующей мысли». Одним из героев молодой советской науки стал Николай Егорович Жуковский.

К старости многие вещи становятся тяжелыми. Такой казалась Жуковскому шуба. Она давила на плечи и спину, заставляла громко и часто стучать сердце. Николай Егорович останавливался, переводил дыхание и снова шагал вперед. Долг торопил его к студентам. Даже подумать о том, чтобы пропустить лекцию или опоздать на занятия, было для него кощунством.

Жуковский всегда с удовольствием ходил на занятия со студентами, но сейчас его отношение к своим слушателям стало еще теплее. После реформы высшей школы, проведенной в августе 1918 года, новые люди пришли в стены старых учебных заведений. Неприязненно относилась к ним профессура. Но Тимирязев, Зелинский, Жуковский, Чаплыгин, Анучин, Каблуков тепло встретили этих слушателей. Руки, более привыкшие к зубилу и молотку, пальцы, в поры которых глубоко въелось машинное масло, теперь конспектировали лекции. Им не хватало знаний — молодым пролетариям, взявшимся за науку, а потому они были особенно прилежны, потому приходилось им работать с двойным напряжением. Разве мог пропустить Жуковский лекцию у таких благодарных слушателей?