Красный лик

Два энергичных, предприимчивых, решительных, смелых русских человека — братья Меркуловы тоже не избежали этой участи. В печати, в обществе против них выдвигаются самые нелепые обвинения. Земский Собор, предполагается, должен будет высказать своё авторитетное суждение на тот конец, что «они должны уйти». И самое интересное то, что никто не задаётся вопросом:

— Ну, а кто же их сменит?!

Приставка «щина» как бы оправдывает такое легкомыслие, толкает на него.

— Помилуйте, — кричат со всех сторон, — они ведь неприемлемы!!

Кому неприемлемы?

О, мы отлично знаем все мотивы против… Это грубость, невоспитанность, несдержанность в выражениях… Это легенды о каких-то золотых запасах, увозимых в чемоданах, рассказы барынь о русском стиле в доме правительства.

Если вы в упор спросите любого, обольщённого приставкой «щина», людей, орущих о недопустимости «меркуловщины», то увидите, собственно, только пустышку-орех. А вместе с этим увидите ясную, глубокую «веру угольщика» в то, что государственные дела идут сами собой, по-канцелярски, и что глубоко безразлично для них, кто, собственно, подписывает бумажки:

— Подписано, и с плеч долой…

Эти наивные люди, верящие в какие-то силы истории, спасающие общество и заставляющие его «совершенствоваться», никак не могут понять того, что только личность — вяжущее начало в обществе, что только через личность приходит глубокое, плодотворное завязывание исторических узлов.

Но это так, и с этой точки зрения братьев Меркуловых со счетов никак не сбросишь. Их нельзя заменить полутрупом Лихойдова, граммофоном Васьки Иванова или сопением Андрушкевича. Год существования Приамурской государственности — есть год центральной работы братьев Меркуловых.

Я, конечно, далёк от утверждения, что они — исключительно всё. Им содействовали и национальное течение, и армия, и вообще образумливание русских людей. Но я утверждаю, что не будь их резкой и властной воли, их страсти к работе — все эти распылённые возможности погибли бы так, как погибают они в несчастной голодной России.

— Братья Меркуловы — фирма, — кричат разночинцы-интеллигенты, — купцы они.

Но интересно — то, что почитается неблаголепным для жиденького российского интеллигента — фирма, то служит для привыкших взвешивать людей-иностранцев именно рекомендацией. Смените братьев Меркуловых, и вместо налаженной, работоспособной, получившей известный кредит фирмы вы увидите мелких папиросников или бакалейщиков, весь товар которых в их убогой рекламе.

И тут является воспоминание ещё об одной «шине» — об Азефовщине, «щине», на которой расцвела и выросла революция российская.

Не она ли тут снова сеет свои злобные, губительные цветы, не оттуда ли ползёт провокация политически невоспитанного русского народа, не от нового ли Азефа, этого дьявола в облике человека?

Во всяком случае, на Земском Соборе деятельность правительства встанет во весь рост. И тогда будет его веским делом обсудить деятельность «фирмы» или же признать за ней определённое достоинство.

Но выбирая в первом случае другую фирму, надлежит помнить:

— Всё равно недобросовестные и злобные людишки будут снова вешать на неё всех собак.

Или так творится русское дело?

Новое откровение

В номере 582 «Владиво-Ниппо» приводится опять новое интервью В. Ф. Иванова.

Новое интервью, новое откровение.

Потому что каждое интервью В. Ф. Иванова есть новое откровение.

Вопрос касается приглашения генерала Дитерихса и «соглашения его с Меркуловым» — как пишет простодушный интервьюер в заголовке.

По первому и по второму пункту красноречие В. Ф. не подымается выше обычного адвокатского красноречия. В общем, в двух первых пунктах им найден благополучный исход. Инициатива приглашения генерала Дитерихса исходила от военного командования ввиду его высокого военного авторитета. Что же касается соглашения генерала Дитерихса «с Меркуловыми», то, как полагает В. Ф. Иванов, оно имело целью установление власти через волеизъявление населения, а также дать почётный выход из создавшегося положения носителям власти этой.

Покамест всё идёт гладко, как вода, льющаяся во время дождя из водосточной трубы. Но пункт 3 о том, «как на это будут реагировать общественные организации, опирающиеся на Нарсоб», таит в себе киммерийские сумерки.

Дело в том, что генерал Дитерихс «принял своё решение слишком поспешно, без надлежащей ориентировки и ознакомления с историей происхождения власти Временного Приамурского Правительства».

Так говорит В. Ф. Иванов и заявляет дальше:

— Источник происхождения этой власти — революция.

По поводу этого тезиса, хотя В. Ф. Иванов и приводит ссылки на «Русский Край», мы должны сказать, что это абсолютная неправда.

Иванов не может не помнить, что в предварительных совещаниях во время первого Съезда было решено образовать Совет Несосъезда именно для того, чтобы он принял власть при той возможности, которая тогда предполагалась.

Что это было возможно — захватить власть, об этом свидетельствовал некоторый успех полковника Глудкина в выступлении его в ночь на 31 мая.

Вот тогда-то только и были предприняты переговоры с каппелевским командованием, в результате которых уже в апреле месяце было достигнуто следующее соглашение:

Вот этому-то правительству в лице его председателя и подчиняется безоговорочно армия. На что имеется документ.

Таким образом, заявление В. Ф. Иванова, что «Приамурское правительство получило власть от революционного комитета (национально-революционного — В. И.) по соглашению с командованием» — или слабая память В. Ф. Иванова, или нарочное запамятование и подтасовка фактов.

Думаем, что последнее.

Власть Временного Приамурского правительства стоит на глубоком, твёрдом общественном базисе, что доказали последние события, где общество было явно против переворотчиков, и не сбывчивым инсинуациям запутавшегося и дискредитировавшего себя политического деятеля отвести внимание генерала Дитерихса на ложный след.

Грядущая кровь

Социалисты-советчики с чемоданами в руках, со средствами в бумажниках, полученными от ободранных алмазов и жемчугов с окладов икон, вырученными от проданных «царских» драгоценностей, мечутся по Европе, с корабля на бал, из вагона люкс на конференцию.

Увы, как далеко миновало то время, когда все эти господа были твердокаменны в своих убеждениях зажечь революцией европейское море. Эти непримиримые идеи слезли с них, как через год революции слезли с красы и гордости русского страшного бунта — матросни их флотские шинели и бескозырки, и они на всём пространстве необъятной России обратились мало-помалу в самых обычных ободранных товарищей.

Идеи революции изношены. Советские дипломаты удивляют мир своим скромным поведением и переговорами. Блестящий цилиндр Чичерина виден на королевских приёмах, но вместо революционной идеи под ним сияет безглазыми дырами один череп.

Череп российского социализма.

Он умер, этот социализм. Он провалился с таким громовым треском, с такими стонами народными, что весь мир, присутствовавший на этих играх обречённых в русском колизее, должен был содрогнуться от ужаса.