Я – Малала

– Бог не будет помогать вам, если вы сами не будете стараться. Бог щедр и милостив только к тем, кто этого достоин.

Надо сказать, я старалась изо всех сил. Я всегда любила экзамены, потому что они давали мне возможность показать, на что я способна. Но в октябре 2012 года я сильно нервничала, потому что боялась, что снова стану второй, уступив Малке-и-Нур, как это случилось в марте. Она опередила меня не на один-два балла – таков был обычный разрыв между нами, – а на целых пять баллов! Не желая уступать первенство, я дополнительно занималась с учителем из школы для мальчиков, господином Амджадом. Накануне экзаменов я занималась до трех часов ночи и перечитывала учебник от корки до корки.

Первым экзаменом, который состоялся в понедельник, 8 октября, была физика. Я очень люблю этот предмет за то, что он изучает незыблемые и объективные законы Вселенной, которые не зависят ни от политической ситуации, ни от настроения в обществе, ни от положения дел в нашей стране. Пока мы ждали начала экзамена, я повторяла про себя священные стихи. Я быстро ответила на все вопросы, но, уже сдав экзаменационный лист, поняла, что допустила в одном ответе ошибку. От досады я едва не плакала. Неверный ответ на один вопрос стоил всего одного балла, но мне казалось, это настоящая катастрофа.

Вернувшись домой, я чувствовала себя очень усталой и хотела спать. Но на следующий день нам предстояло сдавать историю Пакистана – предмет, который всегда казался мне сложным. Мне не хотелось терять баллы, поэтому я сварила себе кофе с молоком, чтобы отогнать духов сна. Мама вошла в кухню, попробовала кофе, и он ей так понравился, что она выпила его без остатка. Не могла же я сказать:

– Бхаби, пожалуйста, не пей, это мой кофе.

Но, хотя больше кофе в нашем шкафу не осталось и мне не удалось сварить себе вторую порцию, я вновь просидела допоздна, изучая историю нашей независимости.

Утром родители, как обычно, вошли в мою комнату и разбудили меня. Не помню ни единого раза, чтобы я проснулась сама. Мама, как всегда, приготовила нам завтрак – яичницу, хлеб чапати и сладкий чай. Мы позавтракали все вместе – я, родители и мои братья Хушаль и Атал. Для мамы это был особенный день. Сегодня она собиралась начать заниматься с госпожой Ульфат, учительницей начальной школы, у которой в свое время училась я.

Отец дразнил восьмилетнего Атала, который ужасно трусил.

– Смотри, Атал, когда Малала будет премьер-министром, ты станешь ее секретарем, – сказал он. – На большее ты вряд ли способен.

Атал жутко обиделся.

– Ну уж нет! – заявил он. – Я не глупее Малалы. Скорее уж я буду премьер-министром, а ее, так и быть, возьму в секретари.

Из-за этой шутливой болтовни я слишком засиделась за столом и вскочила, не доев яичницу, когда поняла, что опаздываю.

Экзамен по истории Пакистана прошел лучше, чем я ожидала. Мне достались вопросы о том, как Мухаммед Али Джинна провозгласил Пакистан первым в истории государством для мусульман, и о национальной трагедии, в результате которой возникла новая независимая страна Бангладеш. Трудно было представить, что Бангладеш, которую отделяют от Пакистана тысячи километров, когда-то была частью нашей страны. Я быстро и уверенно заполнила экзаменационный лист. Радуясь тому, что экзамен остался позади, мы с подружками болтали и смеялись в ожидании школьного автобуса, который должен был развезти нас по домам.

Автобус каждый день совершал два рейса, и мы поехали вторым. Всем нам хотелось еще немного побыть вместе. Как сказала Мониба, «после экзамена поболтать особенно приятно». Я была с ней совершенно согласна. Сдав экзамен, я чувствовала такое облегчение, что позабыла обо всех своих тревогах. Правда, мне очень хотелось есть, а так как нам всем уже исполнилось четырнадцать лет, мы не могли выйти на улицу и купить себе перекусить. Пришлось попросить одну из маленьких девочек принести мне початок вареной кукурузы. Я откусила от него несколько раз и отдала другой девочке.

В 12 часов дня баба объявил по громкоговорителю, что прибыл автобус. Мы бегом спустились по лестнице. Все девочки, кроме меня, закрывали лица, прежде чем выйти за школьные ворота. А я ограничивалась тем, что покрывала голову платком.

Рассевшись по местам, мы стали ждать двух учителей, которые должны были поехать вместе с нами. Я попросила водителя, Усмана Бхай Джана, рассказать нам какую-нибудь забавную историю. У него всегда было в запасе множество анекдотов. Но в этот день он не стал ничего рассказывать, а показал нам фокус с исчезающими камешками.

– Расскажите, как вы это делаете! – просили мы, но Усман Бхай Джан не выдал своего секрета.

Наконец все собрались. Госпожу Руби и двух маленьких девочек водитель усадил в свою кабину. Еще одна малышка расплакалась, заявив, что тоже хочет ехать в кабине. Водитель говорил, там больше нет места, но мне было так ее жаль, что я уговорила всех немного подвинуться, чтобы она могла сесть.

Мама настаивала на том, чтобы Атал, который учился в начальной школе, возвращался домой вместе со мной. Поэтому он подошел к нашему автобусу и, по обыкновению, заявил, что поедет сзади, в маленьком открытом кузове. Иногда Усман Бхай разрешал ему прокатиться подобным образом, хотя и ворчал, что это опасно. Но сегодня он был непреклонен.

– Залезай в салон, Атал Хан, или я тебя не возьму! – воскликнул он.

Упрямец Атал заявил, что лучше пойдет пешком, и отправился домой в компании своих друзей.

Усман Бхай нажал на газ, и автобус двинулся с места. Я болтала с Монибой. Некоторые девочки пели, и я пальцами отбивала ритм по спинке сиденья.

Мы с Монибой любили сидеть у открытой задней дверцы и смотреть, что происходит на улице. В тот день на улице Хаджи Баба царило оживление: рикши, пешеходы и мотоциклисты совершали в толпе сложные маневры, бранясь и нажимая на гудки. Продавец мороженого на большом трехколесном велосипеде, разрисованном красными и белыми ядерными ракетами, ехал за нами, пока один из учителей не погрозил ему кулаком. Какой-то человек резал цыплят на обочине, кровь брызгала на улицу. Я постукивала пальцами. Чоп-чоп-чоп. Дрынь-дрынь-дрынь. Когда я была маленькой, мне часто доводилось слышать – жители долины Сват так миролюбивы, что здесь трудно найти мужчину, способного зарезать цыпленка. Похоже, за минувшие годы люди сильно изменились.

В воздухе носился запах дизельного топлива, горячего хлеба, кебаба, смешанный со зловонием, исходившим от гниющей реки. Несмотря на все кампании за чистоту окружающей среды, проводимые моим отцом, люди продолжали бросать в реку мусор. Скоро настанет зима, подумала я, выпадет снег, и все вокруг притихнет, станет белым и чистым.

Автобус свернул направо, к армейскому контрольно-пропускному пункту. На будке висел плакат «Разыскиваются террористы!» с фотографиями людей в тюрбанах, с длинными бородами и безумными глазами. Одним из этих людей был Фазлулла. Прошло больше трех лет с проведения операции по освобождению долины Сват от талибов. Мы были благодарны армии, положившей конец власти Талибана, но не могли понять, почему наша долина до сих пор находится на военном положении: на каждом шагу стояли контрольно-пропускные пункты, на крышах засели автоматчики. Для того чтобы приехать в Сват, людям требовалось официальное разрешение.

На дороге, ведущей на вершину холма, обычно было полно рикш и пешеходов, но в тот день она была непривычно пустынной.

– Интересно, куда все подевались? – спросила я у Монибы.

Все девочки пели и болтали, и автобус дрожал от гула наших голосов.

Я подумала, что сейчас мама, возможно, входит в двери школы, чтобы взять урок чтения – первый с тех пор, как в шестилетнем возрасте она бросила учиться.

Я не видела двух молодых людей, которые внезапно вышли на дорогу, преградив автобусу путь. Я не успела ответить на вопрос: «Кто из вас Малала?» Не успела объяснить им, что все девочки на свете, в том числе их сестры и дочери, имеют право ходить в школу.

Последняя мысль, промелькнувшая в моей голове, была о том, что нынешним вечером мне надо готовиться к следующему экзамену. А потом раздались три выстрела. Перед глазами у меня встал человек, резавший цыплят. Чоп-чоп-чоп. Дрынь-дрынь-дрынь. Три отрубленные головы упали на грязную землю.