Безнадежные войны

Я решил использовать на ярмарке новые средства: компьютеры, видеосистемы, кинопроекторы, а также распорядился подготовить пропагандистский фильм об Израиле на русском языке. Большинство членов делегации засомневались. «С чего вдруг требовать у советских властей разрешения демонстрировать фильмы на книжной ярмарке?» Мой ответ был: «Они не спросят, они все понимают. А формальную причину мы всегда найдем». Так и произошло. При подготовке фильма я потребовал, чтобы в нем был показан современный Израиль, не пустыня, не кибуц и не коровники, потому что в СССР никто не мечтает, чтобы дети стали колхозниками. Фильм вышел отличным и просто потряс тысячи евреев, которые смотрели его каждый день на выставке. Мы установили вокруг павильона огромные экраны, и на них постоянно демонстрировались наши фильмы в дни работы павильона. Количество и разнообразие привезенных книг было беспрецедентным. Советские власти пытались воспрепятствовать раздаче карт Израиля, поскольку границы Израиля на них не соответствовали признанным Советским Союзом, но я приказал Роберту Зингеру, главе делегации, стоять на своем и не уступать. В конце концов за полчаса до открытия выставки советские власти сдались, и карты были внесены в Израильский павильон.

Как я уже упоминал, главой делегации был Роберт Зингер, молодой парень, назначенный мной, и это была его первая операция в «Нативе». Роберт был целеустремленным и творческим человеком и обладал отличными организационными способностями. Зингер приехал в Израиль ребенком из Черновцов в семидесятых годах. В 15 лет он уже окончил израильскую среднюю школу, в 21 год – университет и призвался в израильскую армию. «Умники» из военной контрразведки позволили ему служить только в армейской службе воспитания, а не в разведке, куда он хотел попасть. Однако и там Роберт добился большого успеха. Когда я его «перехватил», ему было всего 32 года, и он уже был начальником отдела воспитания Южного округа в звании подполковника. Я убедил его перейти в «Натив». Мне хотелось, чтобы он создал отдел пропаганды для работы среди евреев Советского Союза, ввел его в действие и руководил им. Я считал, что разъяснительная работа – важнейший элемент в нашей деятельности среди евреев СССР. Форма и содержание материала должны были вывести евреев из равновесия и привести их к решению выехать в Израиль, конечно, в соответствии с их ожиданиями. Я верил, что у Роберта Зингера есть все необходимые качества, чтобы справиться с этой новой и сложной задачей. Я рад, что не ошибся в Роберте, и он превзошел все мои ожидания. Зингер создал великолепную систему, лучшую из всех подобных, когда-либо созданных в Израиле, и в кратчайшие сроки просто завалил Советский Союз нашими материа-лами.

Операция Московская книжная ярмарка стала тяжелым боевым крещением, однако Роберт Зингер выдержал его с честью. Он руководил делегацией, занимался подготовкой материалов, в конечном счете поставленные цели были достигнуты. И не случайно эту ярмарку назвали «Шестидневной ярмаркой» по аналогии с Шестидневной войной. Тысячи евреев толпились возле павильона, расхватывали материалы и со слезами на глазах впервые в жизни смотрели на кадры фильма об Израиле. Это вызвало невероятное потрясение и дало сильный толчок к увеличению просьб о выезде из СССР. Все материалы, все оборудование, включая компьютеры, которые нам удалось ввезти в Москву, как это и было принято на предыдущих ярмарках в Москве, мы оставили еврейским активистам. На протяжении каждого дня ярмарки и после члены делегации выходили из нашего павильона с полными портфелями и сумками, исчезая в огромной Москве, встречались с евреями, чтобы передать им тонны материалов и оборудования. В считаные часы, в соответствии с заранее разработанным планом, все материалы были распределены, доходя до самых отдаленных уголков СССР. В принципе, мы делали все то же, что и на предыдущих ярмарках, но в этот раз мы рассчитали, что мы можем вести себя намного более дерзко и советские власти уступят из-за своей прогрессирующей слабости. Мы просто перешли без зазрения совести все допустимые границы, и это сработало.

Тем временем в правительстве произошла ротация. Его снова возглавил Ицхак Шамир, а Шимон Перес сменил его на посту министра иностранных дел. Я познакомился с Пересом еще в 1969 году, когда приехал в Израиль, и относился к нему с уважением. Тем не менее, были несколько моментов, которые вызывали у меня неудобство по отношению к нему. Например, я так и не смог смириться с тем фактом, что Перес не служил в армии. В период пребывания на посту министра иностранных дел Перес внес важнейший вклад в дело выезда евреев Советского Союза в Израиль, вряд ли полностью сознавая и понимая огромное значение принятых им решений. В тот период вокруг Переса образовалась великолепная группа. На мой взгляд, никогда в израильской политике не было подобного собрания таких способных, творческих и чрезвычайно трудоспособных молодых ребят, так называемых пиджаков: Йоси Бейлин, Нимрод Новик, Амнон Нойбах, Боаз Аппельбаум и Ури Савир. У них были очень удачные идеи, и им удавалось использовать положительные качества Переса, затушевывая его недостатки, иногда даже скрывая часть из них от общественности.

С назначением Шимона Переса министром иностранных дел в МИДе начали проводить совместные совещания с представителями министерства, разведывательного сообщества и специалистами из университетов. Мы участвовали в совещаниях, посвященных Советскому Союзу. Их целью было обсудить проблемы отношений между Израилем и Советским Союзом со всех точек зрения и определить принципы политики Израиля в отношении СССР. Эти обсуждения велись, как правило, Йоси Бейлином или Нимродом Новиком. На одном из таких обсуждений Перес сделал заявление, которое, в сущности, изменило политику Израиля в отношении Советского Союза и привело к выдающимся результатам. Впервые в истории государства Израиль Перес официально определил, что главным государственным интересом Израиля в отношениях с СССР являются советские евреи и их выезд в Израиль. На лицах сотрудников Министерства иностранных дел и кое-кого из разведывательного сообщества и научных деятелей я заметил недоумение и скрытое недовольство. Однако никто из них не посмел возразить министру иностранных дел, даже те, кто не был согласен с его точкой зрения. Сотрудники Министерства иностранных дел, за исключением нескольких праведников, не особенно старались, мягко говоря, проводить в жизнь объявленную министром политику.

У меня сложились особые отношения с Пересом и его командой. Для них было очень важно получить своевременную и правильную оценку ситуации в СССР. Было ясно, что именно «Натив», постоянно держащий руку на пульсе происходящего в Советском Союзе, благодаря многочисленным систематическим анализам поступающей информации, многолетней деятельности в этой области, благодаря неустанно накапливающемуся опыту и знаниям, был способен наилучшим образом оценить ситуацию. Другие организации не располагали собственными источниками информации и пользовались данными из зарубежных источников и их оценками. У них также не было специалистов, способных разобраться в проблемах советской действительности. В израильской армии, Моссаде и даже в Министерстве иностранных дел большинство специалистов не только не владели русским языком, но и не всегда работали только на этом направлении. Только у нас сформировалась профессиональная преемственность, были накоплены опыт и знания благодаря постоянному профессиональному и организационному усовершенствованию с 1951 года!

Как только все, что связано с СССР, попало под мою ответственность, я начал принимать и продвигать молодых выходцев из Советского Союза, обладающих знаниями и профессиональным опытом. Я пригласил на работу в «Натив» несколько бывших офицеров, которые знали, что собой представляет СССР. Они обладали совершенно другой организационной и профессиональной культурой, радикально отличающейся от принятой до тех пор в «Нативе». Таким образом, сложился многогранный коллектив, высокопрофессиональный, работающий, как единый отлаженный механизм. Этому коллективу удавалось использовать преимущества и нейтрализовать недостатки каждого отдельного сотрудника. Все было нацелено исключительно на Советский Союз и на советских евреев. Тем более что часть принятых мной сотрудников, офицеров Армии Израиля, таких как Рафик Пизов или Ханан Ахитов, еще в СССР, до приезда в Израиль, занимались подпольной сионистской деятельностью.