Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»

Письмо Алексеева не достигло адресата: курьер, который вез его в Киев, был перехвачен советскими войсками, и оно вскоре появилось в «Правде» и других газетах.

Смерть атамана

28 января Каледин в последний раз обратился к казакам с воззванием.

«Граждане казаки! Среди постигшей Дон разрухи, грозящей гибелью казачеству, я, ваш Войсковой атаман, обращаюсь к вам с призывом – может быть последним.

Вам должно быть известно, что на Дон идут войска из красногвардейцев, наемных солдат, латышей и немцев, направляемые правительством Ленина и Троцкого. Войска их продвигаются к Таганрогу, где подняли мятеж рабочие, руководимые большевиками. Такие же части противника угрожают станице Кайенской и станциям Зверево и Лихой. Железная дорога от Глубокой до Чертково в руках большевиков.

Наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, подняли мятеж и в союзе с вторгшимися в Донецкий округ бандами красной гвардии и солдатами сделали нападение на отряд полковника Чернецова, направленный против красногвардейцев, и часть его уничтожили. После чего большинство полков, участников этого гнусного и подлого дела, рассеялись по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество.

В Усть-Медведицком округе вернувшиеся с фронта полки в союзе с бандой красногвардейцев из Царицына произвели полный разгром на линии железной дороги Царицыно – Себряково, прекратив всякую возможность снабжения хлебом и продовольствием Хоперский и Усть-Медведицкий округа. В слободе Михайловке, при станции Себряково, произвели избиение офицеров и администрации, причем погибло до 80 одних только офицеров.

Развал строевых частей достиг последнего предела и, например, в некоторых полках Донецкого округа удостоверены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Большинство из остатков уцелевших полевых частей отказываются выполнять боевые приказы по защите Донского края.

В таких обстоятельствах, – подчеркивал Каледин, – до завершения начатого переформирования полков с уменьшением их числа и оставлением на службе только четырех младших возрастов, Войсковое правительство, в силу необходимости, выполняя свой долг перед родным краем, вынуждено было прибегнуть к формированию добровольческих казачьих частей и, кроме того, принять предложение и других частей нашей области – главным образом, учащейся молодежи – для образования партизанских отрядов, усилиями этих последних частей и, главным образом, доблестной молодежи, беззаветно отдающей свою жизнь в борьбе с анархией и бандами большевиков, и поддерживается в настоящее время защита Дона, а также порядок в городах и на железных дорогах области. Ростов прикрывается частями особой Добровольческой организации.

Поставленная себе Войсковым правительством задача – довести управление областью до созыва и работы ближайшего Войскового Круга и Съезда неказачьего населения – выполняется указанными силами. Но их незначительное число и положение станет чрезвычайно опасным, если казаки не придут немедленно в составы добровольческих частей, формируемых Войсковым правительством.

Время не ждет, опасность близка, и если вам, казакам, дорога самостоятельность вашего управления и устройства, если вы не желаете видеть Новочеркасск в руках пришлых банд большевиков и их казачьих приспешников – изменников долгу перед Доном – то спешите на поддержку Войсковому правительству посылкой казаков-добровольцев в отряды.

В этом призыве у меня нет личных целей, ибо для меня атаманство – тяжелый долг. Я остаюсь на посту по глубокому убеждению необходимости сдать пост, при настоящих обстоятельствах, только перед Кругом. Войсковой атаман Каледин».

Ранним утром 29 января в Новочеркасск с фронта прибыл походный атаман А. М. Назаров. Несколько часов спустя Каледин собрал членов Войскового правительства и предложил ему раскрыть обстановку, сложившуюся на фронте за последние сутки. Назаров нарисовал совершенно безнадежную картину: противник в нескольких верстах от Новочеркасска, казаки сражаться с красногвардейцами не желают, фронт удерживает горсточка местной молодежи и две офицерские роты Добровольческой армии. Без существенной помощи спасти положение не представлялось возможным.

Выслушав доклад походного атамана, Каледин прочитал телеграмму, полученную ночью от генерала Корнилова из Ростова. В ней сообщалось, что Добровольческая армия, ввиду тяжелого положения и безнадежности дальнейшей борьбы на Дону, решила уходить на Кубань. Телеграмма заканчивалась просьбой немедленно снять из-под Новочеркасска сражавшиеся там офицерские роты и направить их в Ростов на воссоединение с главными силами Добровольческой армии.

Сообщив, что приказание добровольцам уже отдано, Алексей Максимович констатировал.

– На сегодняшний день для защиты Донской области от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Положение наше безнадежное. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Поэтому предлагаю Войсковому правительству сложить полномочия добровольно, не дожидаясь, пока оно будет разогнано силой.

Свои полномочия Войскового атамана я слагаю с себя с этой минуты.

Богаевский, а за ним и остальные присутствовавшие обменялись короткими репликами. Возникло мнение о необходимости передачи власти городскому самоуправлению. Подписание акта было намечено на 18 часов этого же дня. Возникла дискуссия и о том, стоит ли спешить с отречением Войскового атамана. Каледин поставил точку в этом вопросе.

– Считаю, что возвращаться к этому вопросу, только терять зря время, – заявил он. – Кончайте, господа, болтовню. Из-за нее и так уже Россия гибнет. У меня еще осталось немало дел. Позвольте завершить их сегодня.

Дальше говорить было не о чем. Члены Войскового правительства начали расходиться по домам. Каледин попросил задержаться только казначея и Богаевского, чтобы передать имевшиеся в его распоряжении незначительные денежные суммы. Проделав это, он облегченно вздохнул.

– Ну, слава Богу, и от этого очистился. Затем Алексей Максимович еще раз просмотрел бумаги в ящиках своего стола, некоторые из них уничтожил. Вид у него был настолько решительный, что у присутствовавших не оставалось сомнений о дальнейших намерениях генерала. Поэтому, выйдя в соседнюю комнату и застав там Назарова, Богаевский начал разговор о необходимости немедленной эвакуации Каледина из города. Походный атаман разделил его мнение.

В течение часа была создана небольшая группа офицеров, перед которой ставилась задача переправы Каледина и его жены из Новочеркасска в Ростов. Было решено в случае необходимости даже произвести этот акт вопреки воле Алексея Максимовича. И только начальник его штаба полковник Сидорин противился принятому решению.

– Это невозможно по двум причинам, – заявил он. – С одной стороны, это, вероятно, уже поздно. С другой – генерал не согласится покинуть город. Значит, придется прибегнуть к насилию или к обману. Но кто же из вас решиться на это по отношению к нашему атаману? Он сам должен решить свою судьбу.

Неожиданно на сторону начальника штаба стал и генерал Назаров.

– Нет, господа, насильственная эвакуация атамана невозможна. У генерала Каледина осталось только одно – это его большое чистое честное имя. И этим именем может распорядиться только он сам, по собственному усмотрению. Никто не имеет права мешать ему в этом…

На этом вопрос о насильственной эвакуации Каледина из Новочеркасска был снят. Офицерский конвой отпустили, Назаров убыл для организации обороны города. В Атаманском дворце осталось всего несколько человек.

Закончив с делами в своем рабочем кабинете, Каледин пригласил к себе полковника Сидорина и продиктовал ему приказ, который потребовал немедленно довести до войск. Он гласил:

«Части Добровольческой армии сосредоточиваются в районе города Ростова. Перед донскими партизанами на Сулинском фронте встает роковая необходимость стрелять в своих же донских казаков. Это недопустимо ни при каких условиях.