«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

Несколькими выстрелами немцы добивают все три Т-34. Боеприпасы летят высоко в воздух, и черные столбы дыма поднимаются над поверженными машинами. К танку Шумахера подвозят несколько снарядов, и он направляется к югу от Ново-Буды, где продолжается сражение. Унтерштурмфюрер СС использует передышку. Он вглядывается через оптический прицел из щели бронированной башни, чтобы сориентироваться в пространстве. И видит еще один вражеский танк, который ускользнул от его танкистов. Теперь он настойчиво следует за машиной Шумахера, стараясь уничтожить ее сзади.

— Стой! — приказывает он водителю. — Он не должен уйти от нас.

Танк останавливается, башня вращается на 180 °C, ствол орудия направляется на Т-34, который не может больше уклоняться, так как приближается к танку Шумахера с большой скоростью.

— Огонь! — приказывает Шумахер.

— Броня пробита! — немедленно сообщает башенный стрелок.

За короткое время унтерштурмфюрер СС Курт Шумахер со своей боевой машиной уничтожил 11 советских танков. За это он получил от оберштурмфюрера СС Рыцарский крест и Железный крест в придачу. Шумахер принимает командование над 3-й группой [18].

Гауптштурмфюрер СС Леон Дегрелль, новый командир бригады «Валлония», которая накануне выдерживала тяжелые сражения, как мог боролся с высокой температурой и усталостью. С красными глазами, стуча зубами, он направляется в штаб дивизии, куда его вызвал группенфюрер СС Гилле.

Начальник германских добровольцев смотрит на него из-под очков в роговой оправе неподвижным взглядом. Лицо его, изборожденное складками, неподвижно. Он по-прежнему выдает один и тот же приказ:

— Стоять. Не отступать без моей команды. Ни на один метр!

Сражающихся солдат в его дивизии осталось совсем мало. Не хватает и боеприпасов. За 20 дней ожесточенной борьбы погибло большинство подчиненных ему солдат. Герберт-Отто Гилле знает, что он должен выполнить приказ Генерального штаба и держать оборону до начала общего прорыва из котла. Каждый приступ слабости был бы катастрофой для его дивизии.

Группенфюрер СС с бледным лицом и механическими движениями похож на привидение. С ледяным спокойствием он принимает вождя рексистов.

— Мы, без сомнения, послезавтра начнем прорыв. Но до этих пор ваши солдаты должны выстоять.

Всегда одно и то же слово «выстоять», которое звучит как удар колокола. Леон Дегрелль ничего не может возразить против этого приказа. Для Герберта-Отто Гилле невозможное кажется простым. Вождь рексистов отвечает коротко:

— Мы будем держаться. Но нам не хватает боеприпасов, группенфюрер!

— Сколько? — спрашивает Гилле.

— На 50 000 выстрелов!

— Вы получите.

Военная авиация пока еще могла сбрасывать на парашютах для осажденных по несколько металлических ящиков, главным образом с боеприпасами. Теперь, по крайней мере, все снабжение переключилось на оружие.

Кивком головы командир дивизии «Викинг» отпускает Дегрелля. Затем он идет к начальнику штаба, который склоняется над картой, где нанесены последние сведения о продвижении русских войск.

Следующий день, 15 февраля, характеризуется сильным ветром на территории котла, который становится все теснее. Туда прибыли спасенные десятью днями назад грузовики, и они теперь сосредоточились на небольшой площади в неописуемом хаосе. Теперь каждое новое продвижение транспортных средств становится невозможным. Кроме того, со всего фронта сюда прибыли пехотинцы, которые должны задержать наступление Советов на Шендеровку, пытаясь ее сохранить. В то время как валлоны еще остаются воевать на юге Ново-Буды, деревня Стеблев на севере котла была сдана добровольцами. Теперь осажденные оказались в кругу диаметром едва ли больше четырех километров. Донесения, которые прибывают в штаб дивизии, одно пессимистичнее другого. Солдаты истощены. Они промерзли, изголодались и ни на что больше не надеются. Самоубийства становятся все более частыми. Некоторые германские добровольцы предпочитают выстрелить себе в голову, чем так страдать и дальше, тем более что, как кажется, нет никакого иного выхода, как плен или смерть. В бывших колхозных постройках Шендеровки разместили раненых. Их уже больше тысячи двухсот из дивизии «Викинг» и бригады «Валлония». При случае снаряд пробивает соломенную крышу и взрывается в середине сарая, где на больничных койках и просто на земле валяются раненые. Умрет один, а вслед за ним выносят другого. Кое-кто не выдерживает всего этого ужаса и боли и впадает в истерику. Изувеченные, с ампутированными ногами выползают на улицу в снег и грязь, чтобы выбраться из этого ада. В сарае что-то уже горит. Санитары, не слушая жалобных стонов и криков, начинают тушить огонь. Там и сям сгорает заживо кто-либо из попавших в этот лагерь. Падают подпорки, стены рушатся прямо на раненых.

Оставшихся в живых спасают, вывозя из сарая на украинских крестьянских телегах с наброшенными на них второпях скудными клочками соломы и завшивленными скатертями.

Термометр показывает 20 °C ниже нуля. Вся земля покрыта снегом и ледяной коркой. С наступлением темноты снова идет снег. В воздухе кружатся снежинки, падают на землю, и вскоре снежный покров толщиной в несколько сантиметров закрывает все вокруг: и замерзшего дозорного в дырявой шинели, и мертвых лошадей, и телеги, забитые ранеными и умирающими.

В среду, 16 февраля, в штабе дивизии, в Шендеровке, еще раз взвешивается обстановка. Немецкие солдаты вермахта и германские добровольцы вооруженных сил СС заперты теперь в кольце, диаметр которого с вечера составлял всего 30 км с севера на юг.

— Господа, все вы знаете, как складывается наше положение, — повторяет офицерам генерал Штеммерман, главнокомандующий находящихся в котле подразделений. — На севере нас защищает 110-я пехотная дивизия полковника Фуке, в центре 72-я пехотная дивизия, на юге у Ново-Буды дивизия СС «Викинг» с бригадой «Валлония» и на северо-востоке 57-я и 58-я пехотные дивизии.

Хотя главнокомандующий и говорит о частях, обороняющих котел, каждый из слушателей знает, что речь не об укомплектованных соединениях, а всего о тысячах или даже нескольких сотен солдат. На каждом направлении в лучшем случае действует пара-другая боевых групп.

— Вне кольца действуют деблокирующие соединения танковой дивизии лейбштандарта СС «Адольф Гитлер». Они находятся около деревни Лисянка, к западу от реки Гнилой Тикич, но, очевидно, не продвигаются дальше и могут выручить нас только в том случае, если мы подойдем к реке.

Генерал Штеммерман говорит уверенным тоном и упирается пронизывающим взглядом в лица командиров дивизий, которые собрались у него. Это генералы Лиеб и Тровиц, группенфюрер СС Гилле, полковники Хонн Бёрман и Фуке. Никто из них не питает никаких иллюзий. Серьезность момента видна уже по их лицам.

— Положение ясное. Враг появляется повсюду, твердо придерживаясь линии Джуржулешты — Потшапин. Пехота и танки создают мощный заслон деблокирующим войскам в Шперриегеле. Наша задача прорваться через него. — Штеммерман говорит это тоном, не терпящим возражения. — У нас нет никаких других шансов. Теперь или никогда. — К этому он добавляет: — Я намереваюсь выступить следующим образом: весь котел передвигается на юго-запад в направлении на Лысянку. Генерал Лиеб, командир XXXXII армейского корпуса, отвечает за прорыв. Мы разбиваемся на три колонны: вермахт справа, войска СС — слева, 72-я пехотная дивизия в центре, 57-я и 88-я пехотные дивизии образуют арьергард. Я буду с теми, которые выйдут из котла последними. Час X на начало операции устанавливается на сегодня, 16 февраля, в 23.00. Есть ли вопросы?

— Как мы используем транспортные средства, господин генерал? — спрашивает генерал Лиеб.

— Мы не можем взять их с собой, и они должны быть уничтожены. Только танки и бронетранспортеры принимают участие в операции.

— А как же раненые, господин генерал?

— Всех, кто транспортабелен, погрузим в сани. Остальные останутся в Шендеровке под присмотром нескольких врачей-добровольцев.