Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

Три месяца спустя: “Мэнсон превратился в некое подобие “стратега”. Он выполняет лишь необходимый минимум работы… Большую часть времени мальчик беспокоен, подвержен резким перепадам настроения и, видимо, предпочел бы общение с друзьями занятиям в классе”. В конце отчета — вывод: “Представляется очевидным, что данный юноша эмоционально неуравновешен и, несомненно, нуждается в психиатрической координации”.

Мэнсон мечтал о переводе в “Нэйчерал бридж онор кэмп”, учебно-исправительное учреждение с минимальными требованиями к охране. Учитывая список его побегов, руководство школы склонялось к противоположному решению, т. е. переводу в заведение полностью закрытого типа, но они решили воздержаться от действий до обследования ученика психиатром.

29 июня 1951 года Чарльз Мэнсон был освидетельствован доктором Блоком. Психиатр отметил “заметный уровень отторжения, нестабильности и перенесенной ранее психической травмы”. Комплекс неполноценности в отношениях с матерью был выражен настолько явно, писал Блок, что Мэнсон считал необходимым постоянно “подавлять любые мысли о ней”. Из-за своего небольшого роста, внебрачного рождения и отсутствия родительской любви “он постоянно стремится к приобретению высокого статуса среди других учеников”. Чтобы добиться этого, Мэнсон “развил определенную технику общения с людьми. Состоит она, по большей части, из хорошего чувства юмора и умения снискать расположение окружающих… Таким образом, создается поверхностное впечатление, что юноша “хитер” и хорошо социализирован, но это не умаляет того факта, что за всеми этими средствами приспособления прячется крайне чувствительный мальчик, который еще не оставил попытки добиться определенной любви и признания от внешнего мира”.

Хоть доктор и счел, что Мэнсон “однозначно не способен воспринимать любые указания авторитарного характера”, он все же подчеркнул, что юноша “с готовностью воспринял перспективу психиатрических бесед”.

Если подобная готовность и показалась доктору Блоку подозрительной, он никак не отразил этого в своем отчете. Еще целых три месяца он проводил с Мэнсоном индивидуальный курс психотерапии. Можно предположить, что Мэнсон также поработал над доктором Блоком, поскольку в отчете, составленном 1 октября, тот выразил убежденность, что Мэнсон более всего нуждается в опыте, который помог бы ему обрести уверенность в себе. Короче говоря, в доверии. Доктор рекомендовал перевод.

Кажется, Чарльз Мэнсон перехитрил своего первого психиатра. Тогда как руководство школы в лучшем случае сочло это “более-менее оправданным риском”, рекомендации доктора Блока были приняты к сведению, и 24 октября 1951 года Чарльз Мэнсон был переведен в “Нэйчерал бридж кэмп”.

В том ноябре ему исполнилось семнадцать. Вскоре после дня рождения его навестила тетя, уверявшая персонал школы, что она предоставит племяннику кров и работу, если того отпустят на поруки. Слушание об освобождении должно было состояться в феврале 1952 года, и шансы Мэнсона казались неплохими, учитывая ее предложение. Вместо этого, менее чем за месяц до слушания, Чарльз взял бритвенное лезвие и держал его у горла другого мальчика, одновременно насилуя его.

В результате этого нарушения он девяносто семь дней провел в изоляции и 18 января 1952 года был переведен в федеральное исправительное учреждение в Питерсберге, штат Виргиния. Там его сочли “опасным субъектом”, и кто-то из руководства заметил: “Ему не стоит доверять перейти через улицу и вернуться”. К августу Мэнсон восемь раз серьезно нарушал дисциплину, причем трижды это подразумевало гомосексуальные действия. “Рапорт об исправлении”, если этот документ действительно можно так называть, говорит: Мэнсон определенно имеет гомосексуальные тенденции и склонность к насилию”. Он “безопасен лишь под надзором”. Для защиты его самого, равно как и окружающих, руководство исправительного учреждения сочло необходимым перевести его в более тщательно охраняемое федеральное исправительное заведение в Чилликоте, штат Огайо. Туда его и отправили 22 сентября 1952 года.

Из отчетов, сделанных в Чилликоте: “Водит дружбу с другими нарушителями дисциплины… относится к тому типу воспитанников, чьи непредсказуемые действия требуют надзора и во время работы, и в часы досуга… Вопреки возрасту, имеет обширный криминальный опыт и знания… по мнению сотрудников, не может содержаться в исправительном учреждении открытого типа вроде чилликотского… ” Это написано менее месяца спустя после перевода туда Мэнсона.

Затем, совершенно внезапно, Мэнсон меняется. За остаток года — ни одного серьезного нарушения дисциплины. Не считая мелких нарушений распорядка и стойко “негативного отношения к работникам”, Мэнсон хорошо ведет себя и в 1953 году. Составленный в октябре рапорт гласит: “Мэнсон демонстрирует значительный прогресс в общем отношении к офицерам, сотрудничает с ними, выказывает активный интерес к образовательной программе… Предметом его особой гордости является тот факт, что он поднял свой [образовательный уровень с четвертого класса до седьмого] и теперь может самостоятельно изучать большинство учебного материала, равно как и пользоваться простейшей арифметикой”.

Продвижение в образовании и положительные рабочие навыки в транспортном блоке, где Мэнсон ремонтировал и поддерживал в рабочем состоянии принадлежащие учреждению автомобили, привели к получению Мэнсоном (1 января 1954 года) официальной похвальной грамоты. Гораздо важнее для него самого, впрочем, стало освобождение, дарованное Мэнсону 8 мая 1954 года. Ему было девятнадцать лет.

Одним из условий освобождения было то, что Чарльз поселится у дяди и тети в Макмехене. Какое-то время он действительно жил там, но затем, когда его мать перебралась в Вилинг, по соседству, он переехал к ней. Казалось, что-то притягивает их друг к другу, но они оба не способны выносить друг дружку сколько-нибудь продолжительное время.

С четырнадцати лет Чарльз Мэнсон имел лишь гомосексуальный опыт половых контактов. Вскоре после освобождения он повстречал семнадцатилетнюю девушку из Макмехена, Розали Джин Уиллис, работавшую медсестрой в местной больнице. Они поженились в январе 1955 года. Чтобы прокормить семью, Мэнсон работал кондуктором автобуса, помощником на станции техобслуживания, служащим автостоянки. Еще он угонял автомобили. Позже он признается в угоне шести транспортных средств. Казалось, жизнь ничему его не научила: по меньшей мере два автомобиля он перегнал за границу штата. Один, угнанный в Вилинге, Западная Виргиния, был брошен Мэнсоном в Форт-Лодердейле, Флорида. Другой — “меркури” 1951 года выпуска — он привел из Бриджпорта, Огайо, в Лос-Анджелес в июле 1955 года, в компании с забеременевшей женой. Так Мэнсон все-таки оказался в “Золотом штате”. Его арестовали менее трех месяцев спустя, и Чарльз сознался в обоих нарушениях “акта Дайера”.

На слушании дела в федеральном суде Мэнсон признал себя виновным в угоне "меркури" и попросил психиатрическои помощи, сказав: “Меня отпустили из Чилликота в 1954-м, и, пробыв в заключении девять лет, я крайне нуждался в лечении у психиатра. Я испытывал сильные умственные затруднения и угнал автомобиль, чтобы постараться освободиться от того сложного состояния рассудка, в котором пребывал”.

Судья постановил провести психиатрическую экспертизу. 26 октября 1955 года Мэнсон был обследован доктором Эдвином МакНилом. Чарльз выдал врачу сильно сокращенную версию своего прошлого, заявив, что впервые попал в исправительное учреждение из-за того, что “был груб с матерью”. О своей жене Мэнсон сказал: “Она — лучшая жена, о которой можно мечтать. Я не понимал, насколько она хороша, пока не попал сюда. Колотил ее иногда. Она постоянно пишет мне письма. У нее скоро будет ребенок”.

Мэнсон также сказал МакНилу, что “провел в исправительных учреждениях столько времени, что так и не успел выяснить подлинного смысла “настоящей жизни на свободе, безо всяких решеток”. Он говорит, что теперь, когда у него появилась жена и он сам вскоре станет отцом, для него стало крайне важно оставаться на свободе, с женой. Он говорит, жена — единственный человек в его жизни, который ему небезразличен”.