Огненные версты

Механик-водитель Шкловский, заряжающий Ковригин и радист Филиппов также показали себя отважными воинами.

Стремительно продвигаемся вперед. На юге уже засинели горы. Чаще встречаются засады. Рота Полегенького дважды вступала в бой.

К вечеру бригада подошла к населенному пункту Гелегстхайзен, раскинувшемуся в низине. Полегенький докладывает:

— Из засады бьют танки.

Головная походная застава приняла бой. Танк Котова укрылся за длинным высоким сараем. Немцы засекли машину. Зажигательным снарядом подожгли сарай. Пополз густой черный дым.

Танк пошел в обход «пантер» и с первых выстрелов поджег одну из них. Другую подбили танкисты экипажа Буракова.

С крыш домов густо ударили пулеметы.

— К бою! — скомандовал разведчикам старшина Соколов.

Вперед побежали разведчики Рехин, Ефремов, Лавриков, Рябченко. Дружно ударили автоматные очереди. Разведчиков поддержали танкисты. От прямых попаданий снарядов загорелись хаты, вспыхнули соломенные скирды. Огонь охватил сарай. Фашисты заметались в панике, начали поспешно убегать.

Гелегстхайзен взят. Смельчаки пленили более ста солдат, но мы потеряли лучшего разведчика — рядового Рябченко. Мы отомстим за тебя, дорогой друг!

Спидометры отсчитывают новые километры. На исходе дня разведдозор вступил в деревню Зайда. Теперь до границы братской Чехословакии рукой подать.

Еще рывок — и танки бригады достигли чехословацкой границы. На горизонте неровными зубцами вырисовывались Рудные горы. Они не высоки, но очень отвесны и преграждают нам путь. За ними — Чехословакия. Предстоит преодолеть самый трудный участок пути: крутые подъемы и спуски, узкие дороги, обрывы, горные реки.

— Кого пошлем первым? — спрашиваю я у офицеров штаба.

— Разрешите мне повести бригаду? — просится коммунист Михаил Акиншин, командир третьего танкового батальона.

«Пожалуй, лучшей кандидатуры не подобрать», — подумал я.

— Добре, Михаил Григорьевич, веди бригаду.

На рассвете 8 мая снова зарокотали моторы танков. Машины двинулись по крутым отрогам, по дороге, зажатой горными массивами. Немцы упорно сопротивлялись. На поворотах то и дело встречались зенитные орудия. Автоматчики и пулеметчики батальона, которым командовал майор Старостин, смело взбирались на горные кручи и внезапными ударами сверху выводили из строя расчеты вражеских орудий, заставляя их сдаваться в плен, открывали путь танкистам.

Горная речушка пенится. Сердито бурлит вода. Спуститься к ней невозможно: крутизна не менее 40 градусов. Бьют орудия. Вот так пекло!

О возвращении назад и думать не приходится. Поди найди обход в этих горах. Кто пойдет первым? Ко мне подходит коммунист старший сержант Василий Иванович Кружалов.

— Разрешите мне?

— А ты видел, что тебя ждет?

Он еще раз поглядел вниз:

— Нам все пути проходимы.

Василий Кружалов вел танк первым через Вислу и Одер. Это он, оставшись один в экипаже, храбро сражался с немцами на подступах к немецкому городу Зорау. Этого отважного бойца мы представили к высшей награде — званию Героя Советского Союза.

Василий попросил членов экипажа выйти из машины, развернул орудие назад. Старший сержант медленно начал опускаться вниз и одолел спуск. За ним танк повел Герой Советского Союза коммунист Федор Сурков. Он благополучно преодолел преграду. И так всегда. Где было трудно — первыми шли коммунисты.

Вдруг новое препятствие: узкую горную дорогу, что вьется над самой пропастью, противник завалил соснами, обмотав их колючей проволокой, и заминировал. Я вызвал старшину Пасынкова и приказал расчистить дорогу. В пропасть полетели деревья, и танки снова устремились вперед.

Крутой подъем. Пройдут ли танки? Навстречу разведчикам вышла группа крестьян. Старший из них мне представляется:

— Мы — чешские партизаны.

Крепкие объятия. Горячо жмем друг другу руки. Партизаны крайне удивлены нашим намерением преодолеть крутой подъем.

— Это невозможно, — сказал один из них. — Тем более сейчас, когда прошли такие ливни.

— Пройдем, — услышав наш разговор, твердо сказал комсомолец Иван Гончаренко.

За рычагами машины Гончаренко — доброволец Шкловский. Комсомолец. Храбрый солдат, беззаветно влюбленный в свою профессию. В одном бою на территории Польши немцы подбили танк — прямым попаданием снаряда был выбит ленивец, порвана гусеница. Члены экипажа заняли круговую оборону, отбивая натиск гитлеровцев. Шкловский тем временем отремонтировал гусеницу. И снова в бой.

Экипаж танка № 123. Справа налево гвардии старший сержант И. Шкловский, гвардии лейтенант И. Гончаренко, гвардии сержант П. Батырев, гвардии сержант Н. Ковригин, гвардии сержант А. Филиппов.

Мы спешим. Ведь Челябинская танковая бригада идет в авангарде корпуса. Мы пробиваем дорогу на Прагу гвардейцам 4-й танковой армии.

9 часов утра. Позади остается чешская граница. Рудные горы доставляют нам много хлопот. Танки с большим трудом одолевают высокогорный хребет. Вот и село. Первое чешское село Бистрица. На окраине остановились. К танкистам бросились группы нарядно одетых крестьян. Они обнимают, целуют добровольцев.

— Наздар, Руда Армада! — кричали молодые и старые.

К Саше Соколову подошла пожилая женщина. Она поклонилась русскому воину и тихо сказала:

— Спасибо, сыночки, что вы нас освободили. Долго мы ждали этого дня. — Соколов обнял старушку и трижды по-русски поцеловал.

Задерживаться некогда. Только вперед. До Праги — 100 километров. Головной батальон Михаила Коротеева, сбивая заслоны противника, рвется к чешской столице.

Благоухает весна. Все в цвету. Улыбки на лицах ликующих чехов. Люди от радости плачут и смеются. Наиболее ловкие вскакивают на броню машин, обнимают автоматчиков, дарят цветы.

После полудня бригада вошла в Лоуни. Море красных знамен. На домах — трехцветные флаги Чехословацкой Республики. Через всю центральную улицу полотнище: «Ать жие Руда Армада! Да здравствует Красная Армия!»

К лейтенанту Гончаренко, на минуту выскочившему из танка, подбежала старушка. Она целовала его замасленную руку, приглашала зайти в дом.

Мальчишки с наполненными водой ведрами бегали от танка к танку. Никогда холодная колодезная вода не казалась нам такой вкусной.

А сигналы из Праги становятся все тревожнее: «…На помощ, на помощ!.. Руда Армада!.. Прага… Зовет чешская Прага!»

Неужели опоздаем? На предельной мощности работают моторы. Люди измотались тяжелыми переходами и боями, но никакие силы и трудности не могли остановить стремительного броска.

После Лоуни в бригаду приехал командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Д. Д. Лелюшенко. Он взял мою рабочую карту, прочертил красную стрелу на Прагу, обвел окраину города пунктирной линией и надписал:

Мы поняли свою задачу. Штаб тут же ее довел до командиров, отдал распоряжение по боевому обеспечению.

Начался стремительный марш. Перед заходом солнца Полегенький доложил:

— Колонна немецких танков. Атакуем!

Но пробиться вперед первый батальон не смог. Выдвигаю на помощь второй батальон старшего лейтенанта Пупкова. С фланга гитлеровцев атакуют танки Акиншина. Дружная атака. Спустя час от колонны остались груды искореженного металла, сотни трупов. Многие гитлеровцы были взяты в плен.

Ночь. Город Слони. Фашисты облили бензином дома, узкие мостовые. Языки пламени лизали асфальт. Из-за укрытий огонь ведут фашистские артиллеристы. Короткий встречный бой. Немцы, прижатые огнем наших танков и орудий, отошли вправо. Но уйти на запад, к американцам, удалось лишь немногим. Делаем остановку. На площади толпы чехов. Играет оркестр волынщиков. Громко бьют барабаны. На броню танков летят букеты сирени.

Ко мне подходит радист штабной машины старшина Владимир Войкин.

— Только что передали по радио: в Берлине подписан акт о капитуляции.