Обрученные с севером. По следам «двух капитанов»

— Смотрите, еще один мыс! А вот и медведь. Братцы, да это же наш медведь!

Все более замедляя шаг зверь пытался уйти за очередную морену, но движения его уже были не столь уверенными. Наконец, споткнувшись в очередной раз, медведь беспомощно завалился набок, неуклюже дернул лапами и замер.

— Больше ты меня не проведешь, — Максимов подошел к распластавшейся на камнях туше, со злорадством ткнул ее стволом и в упор выстрелил медведю за ухо, — ну, вот теперь баста!

Мигом достали нож и топор и освежевали зверя. Кружка с дымящейся кровью пошла по кругу, приятно согревая своим содержимым спавшиеся желудки. Не считая яиц, добытых на Земле Александры, и нескольких полусырых костлявых птиц, люди уже не помнили, когда ели досыта. Захмелев от обильной еды и неслыханной удачи, они попадали спать прямо среди теплого мяса. Сон был глубоким и долгим. Пробуждение вернуло всех к суровым реалиям: вьюга затевала очередную канитель. Отряд укрылся между больших камней в середине небольшого мыса, перетаскав сюда куски своей драгоценной добычи. Собрали весь имеющийся на мысе плавник — теперь можно было рассчитывать на настоящую горячую похлебку. Пока готовили обед, погода сжалилась и ветер утих. Максимов поднялся, закинув за плечо винтовку. На немой вопрос своих спутников кивнул в сторону следующего ледника:

— Пойду посмотрю…

Никто не отговаривал его, никто не захотел сопровождать — решил, значит, решил. Через два часа его еще не было, но люди, расслабившись, потеряли, казалось, счет времени. А когда Максимов не появился и к вечеру, стало понятно — случилась беда Завалив остатки медвежьего мяса камнями, пошли все. До ледника не более километра. Шагнув на его белую твердь, моряки застыли от ужаса — таких ледников им еще видеть не приходилось.

Следов своего старшего рулевого найти так и не удалось, но никто не сомневался, что Максимов обрел свой последний приют где‑то в одном из тех бездонных ледяных склепов, которые они видели.

— Ну, что теперь, — Ян Регальд неуверенно посмотрел на товарищей, — в обход?

— Перестань, без карты нам в обход не дойти. А теперь вот еще и ружья нет, — Губанова опять начинало лихорадить.

— Нужно ждать, они обязательно за нами вернутся. Вот только найдут эту чертову базу Джексона и сразу вернутся. Они вернутся… — Павел Смиренников и сам очень хотел верить в это, но, сообразив, что сказанное прозвучало как‑то неубедительно, добавил уже твердо, — нужно ждать!

И они ждали еще много дней. Сколько, точно из них уже не помнил никто. Когда перестали дымиться последние угли, Регальд вдруг осознал, что его спутников больше нет, а рядом с ним лежат два бездыханных измотанных тела. Поцеловав покойников в лоб и прихватив ненужные им теперь личные вещи, он тяжело распрямился:

— Эх, вы! — Регальд с укоризной взглянул на своих товарищей в последний раз и побрел к вершине морены, уныло волоча за собой походный рюкзак с заветрившимися остатками медвежьего мяса. Подранная малица упала с его плеч, но он уже не замечал холода. Поднявшись наверх, нащупал в нагрудном кармане свисток и часы — все, что осталось теперь от Смиренникова, положил рядом с собой финку и застыл за–травленным невидящим взглядом в направлении моря. Еще через какое‑то время все вокруг подернулось туманной кисеей. Сухие обветренные губы скривились в горькой усмешке:

— Эх вы… — отяжелевшая голова корабельного стюарда глухо уткнулась ничком в холодные камни…

Такова моя личная точка зрения. Думаете, было иначе? Но оснований считать, что это было так или почти так, у меня более чем достаточно. Это объясняет, откуда на мысе Ниля взялись две винтовочные гильзы, почему при останках Регальда оказались дневник Губанова и вещи Смиренникова, куда подевалось ружье, которое не могло не откликнуться на металлоискатели при наших тщательных поисках на мысу, почему все находки располагались по одной линии и, наконец, как здесь оказались костные фрагменты того же самого медведя, что и найденные почти в центре мыса у недогоревшей нодьи [101]. А тела Губанова и Смиренникова до сих пор лежат под скалами того безымянного мыса, надежно похороненные многометровой базальтовой осыпью. Возможно, когда‑нибудь современные технологии или волевое решение кого‑нибудь наверху помогут обнаружить то место, где упокоился их прах. Очень хочется верить, что это время обязательно настанет. Человечество вступает в новую эпоху освоения Арктики и, хотя теперь уже превалирует коммерческий интерес исследований, мы не имеем права предать забвению тех, кто начинал прокладывать для нас этот путь!

Сытый ухоженный тигр, долгое время запертый в клетке, едва ли поймет своего свободного собрата, слоняющегося впроголодь по бескрайним просторам Уссурийской тайги. Чем больше разнятся условия, тем меньше понимание. Увешанные, как пулеметной лентой, спутниковыми телефонами, рациями, навигаторами и другими достижениями милой нам цивилизации, мы можем лишь очень приблизительно понять и оценить все то, что выпало на долю наших предшественников.

И что бы теперь ни говорили, но если бы не выжившие штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад, то о «Св. Анне», так же как и о русановском «Геркулесе», вообще ничего не было бы известно. А вместе с тем мы еще долго не узнали бы и о глубинах Северного Ледовитого океана в районе Карского и Баренцева морей, о дрейфе льдов в этом районе, о том, что Земли Короля Оскара и Петермана в действительности не существуют, и о многом чем еще. Воодушевленный полярным подвигом экспедиции Г. Л. Брусилова, Вениамин Александрович Каверин не написал бы свой замечательный роман «Два капитана», который вдохновлял и продолжает вдохновлять уже многие поколения людей на чувства и поступки, делающие человека Человеком.

Такова печальная судьба экспедиции Георгия Львовича Брусилова. Экспедиции, организованной во имя того, что зовется духом первооткрывателя и что так мало кому понятно из живущих ныне. С самого начала несчастья накручивались как снежный ком, и все закончилось именно так, как должно было закончиться. Несмотря на это, хочу еще раз напомнить слова замечательного российского флотоводца, вице–адмирала Российского флота Степана Осиповича Макарова, достойные быть высеченными на каменных скрижалях:

«Все полярные экспедиции в смысле достижения цели были неудачны, но если мы что‑нибудь знаем о Ледовитом океане, то благодаря этим неудачным экспедициям».

Вот и перевернута последняя страница истории загадочного исчезновения «Св. Анны» и ее экипажа. Шагнули в бессмертие «последние из могикан» отечественного парусного флота. Упокой, Господи, их мечущиеся души и не дай предать забвению их беспримерное мужество и отвагу. А у меня и моих беспокойных товарищей до сих пор остается целый ворох нерешенных вопросов по этой теме. Но, очевидно, существуют такие вопросы, которые не имеют ответов. Хотя…

ЭПИЛОГ

У покрытого мхом покосившегося креста, прямо на сырой земле сидел человек, по старой привычке зажав пожелтевшими зубами давно потухшую папиросу. Его затуманенный взгляд скользил от креста к позеленевшей от времени табличке на камне, а оттуда на склон морены, уже покрытый снегом. Ему подумалось: «Снег в этом году как‑то уж слишком рано!» Колючие снежинки, не стесняясь, падали на непокрытую, давно поседевшую голову, застревали в бороде, но тут же таяли, превращаясь в мельчайшие серебряные бусины. Человек с грустью и нежностью смотрел на камни, а камни смотрели на него. Они давно привыкли понимать друг друга без слов. И эта безмолвная беседа старых приятелей приносила собеседникам какую‑то тонкую умиротворенность, обнажая саму суть сотворения мира. Как же быстро проносится время! Ведь это все те же ручьи, те же чуть тронутые первыми морозами полярные маки, что и сорок лет назад. Такими они были и раньше, в далеком 1914–м. За спиной торжественно и неумолимо отсчитывал морской прибой: год, год… еще год… десять… сто… Вечность!..