Мой мир

Я не настолько наивен, чтобы не понять, что она хотела этим сказать. Меня часто видят в обществе хорошеньких женщин, я ухаживаю за любой знакомой женщиной — от семнадцати лет до семидесяти. В то же время я женат уже много лет, поэтому ответил тогда той журналистке и всем: «Я не в разводе, но свободен». Она ожидала услышать совсем другое. Подозреваю, что своим вопросом ей хотелось меня смутить, поэтому я решил смутить ее.

Меня также часто спрашивают о письмах, которые я получаю от своих почитателей, о том, что многие женщины предлагают мне свою любовь. Может быть, журналистам нравится выдумывать подобное об известных людях? Одного репортера интересовало, правда ли, что я получаю столько же предложений такого рода, сколько какая-нибудь рок-звезда? Пришлось сказать: «Если бы это было так, то я бы только посочувствовал этим рок-звездам». Я поскромничал, конечно. Иногда такие письма ко мне приходят, но не всегда они столь откровенны.

Какая-нибудь женщина может написать, что ей так нравится мое пение, что она готова для меня на все. Под этим «на все» можно понимать разные вещи. Если я позвоню и приму ее предложение, истолковав его превратно, дама может быть шокирована. А может быть, она скажет, что именно свою любовь и предлагала. Во всяком случае, я никогда не пытался узнать, что подразумевается в таком случае. Поэтому все остается романтической загадкой.

Многие считают нужным указывать на привлекательных молоденьких секретарш, которые обычно сопровождают меня. Мне действительно нравится быть в окружении женщин. А если они к тому же интеллигентны и красивы — тем лучше. Во времена моего детства среди шестнадцати семей, живших в нашем многоквартирном доме, я был единственным мальчиком. Мужчины весь день были на работе, а женщины заботливо опекали меня, и, сколько себя помню, я чувствовал себя главным в таком «гареме». Не скажу, что это было неприятно, и боюсь, я к этому привык.

В каком-то смысле женщинам я обязан всем. Они занимали в моей жизни большое место: это и моя мама, и сестра, и замечательная бабушка Джулия. Но, конечно, Адуа и дочери занимают главное место в моей жизни. Многие женщины помогли мне в профессиональной карьере. Среди них — Мирелла Френи, доказавшая, что простая девушка из моих родных мест может добиться успеха в оперном мире. Знаменитая Джоан Сазерленд научила меня многому в вокальном искусстве, а Джоан Ингпен ввела меня в «Ковент-Гарден», который стал началом моей большой карьеры оперного певца.

Другая причина, объясняющая, почему мне нравится бывать среди женщин, это то, что они гораздо чувствительнее мужчин. Для артиста это имеет большое значение. Женщины схватывают все на лету: ты еще не успел сказать, а они уже знают, что у тебя на уме. В напряженной, нервной жизни артиста такое понимание очень важно.

У женщин есть еще одно привлекательное качество — они оберегают тебя. Мужчины думают, что если я тоже из их числа, то меня не нужно опекать. Это не так. Женщины понимают все правильно. Когда они видят, что ты нуждаешься в их защите, то будут делать это самозабвенно и никому не позволят высмеять тебя или как-то задеть. И уж если речь пойдет о защите, то я всегда предпочту женщину мужчине.

Но полагаясь на женщин, все же стоит опасаться некоторых вещей. Женщины любят командовать мужчиной или заставлять его делать то, что хотят они. Если такое случается, нужно просить их не делать этого. В итальянском языке существует выражение о том, как женщины повреждают две части тела, очень важные для мужчины. Многие женщины знают, как надо обращаться с человеком, чтобы он перестал ощущать себя мужчиной. Когда такое вам грозит, следует попросить женщину пощадить вас.

Мои секретарши, как правило, не пытаются проделывать со мной что-либо подобное. Они очень предупредительны и переоценить их значение в моей жизни трудно. Им приходится продумывать мое рабочее расписание, следить за диетой, сидеть до трех часов утра, играя со мной в карты. Нередко они должны поднимать меня на два часа раньше, чтобы мы могли успеть на самолет или на важную встречу. Секретарши занимаются также и моим костюмом, а когда мне предстоит выступать перед многотысячной аудиторией, то следят, чтобы я выглядел соответственно: рубашка застегнута, волосы причесаны…

Вместе с этими молодыми женщинами нам пришлось пережить очень многое. Они помогают мне, когда я (как мне кажется) нездоров и не могу петь. Во время поездок мои секретарши — это мои менеджеры, телохранители и товарищи. Они вместе со мной скрываются от толпы, убегая из отеля через запасную лестницу. Я считаю их членами моей семьи. Люди же могут думать о них, что хотят.

Работа секретарей — жить моей жизнью. Но мне хочется знать все и о их жизни тоже: кому они назначают свидания, какие сложности в их семьях — вообще все, что их заботит.

Моя теперешняя секретарша Николетта Монтавани очень переживала из-за болезни своей собаки. Работая у меня, она вынуждена была все время оставлять собаку одну. Я видел, что она беспокоится и расстраивается, особенно когда узнала, что собаке нужна операция. Наконец я не выдержал, купил ей авиабилет и сказал: «Поезжай, навести свою собаку». Она была очень благодарна (может быть, и ее собака тоже — потому что выздоровела).

Эти женщины — часть моей жизни. Они не только видят всю ее целиком, но и должны жить этой жизнью вместе со мной. Мы невольно становимся очень близкими людьми. Именно поэтому хорошо, что они не служат у меня слишком долго: я очень привязываюсь к ним, а они ко мне. За последние двадцать лет у меня сменилось восемь секретарей. Надеюсь, что все они остались моими друзьями.

Когда берут интервью у Адуи, ей задают такие же вопросы о частной жизни. Как и мне, ей удается уходить от попыток обсуждать с посторонними людьми сугубо личные темы, о которых не хочется читать в газетах. В то же время надо стараться не высказывать недовольства, когда интервью становится тягостным.

Любопытная дама-репортер из журнала мод «Уиминз Вэр Дейли» спросила Адую о молодых женщинах в моей жизни и получила хороший ответ. Адуа сказала, что я все время путешествую и нет ничего страшного, если во время поездок я порой взгляну на миску спагетти или на хорошенькое личико. «Но, — добавила она, — все же дома много лингюни». Адуа — очень находчивая и очень сильная женщина.

Журнальному или газетному репортеру нелегко вывести ее из себя или заставить сказать то, что она не хочет говорить.

У нас с Адуей удивительные взаимоотношения. Мы полюбили друг друга еще подростками и были помолвлены целых семь лет до женитьбы. Для многих молодых итальянцев быть помолвленными значит не слишком много. Это формальность, которая позволяет молодым людям бывать вместе. Разорвать помолвку несложно. У нас с Адуей все было иначе. Мы всегда знали, что поженимся, когда будут деньги или появится надежда их заработать.

К сожалению, в ожидании этого прошло целых семь лет. Хотя я победил на конкурсе Акилле Пери в 1961 году и получил возможность спеть в «Богеме» в постановке театра Реджо-нель-Эмилия, моя карьера могла тут же и закончиться. Я хорошо спел в тот вечер, но если ты никому не известен, то как бы хорошо ты ни пел, об этом быстро забывают. Мне же просто повезло, что в тот вечер на спектакль пришел (послушать другого певца) очень известный миланский агент Алессандро Зилиани. Когда я стал его клиентом и он начал подыскивать мне работу, то я почувствовал, что будущее мне улыбается и мы с Адуей наконец можем пожениться. Итак, в тот 1961 год я выступил с дебютом в опере, женился и, что самое главное, приобрел свой первый автомобиль.

О машине это, конечно, шутка. Может быть, именно из-за таких шуток мы с Адуей все время сражаемся. И наша семилетняя помолвка тоже была подобна долгому спору. Утром накануне свадьбы я спросил себя: «Что ты делаешь, Лучано? Ты что, решил сражаться всю оставшуюся жизнь?» Подумалось тогда, что я совершаю большую ошибку, но исправлять ее было уже поздно. Конечно, женитьба на Адуе — это лучшее, что мне удалось сделать в жизни. После свадьбы мы продолжали бороться, но уже как взрослые: теперь это были бои за что-то. До этого же двое юных влюбленных просто испытывали друг друга, избавляясь от избытка энергии.