Кульбиты на шпильках

Все, что происходило на манеже, можно было назвать реалити-шоу. Ведь для эфира все номера снимались с колес. В этом-то и фишка, что все надо было сделать с первого раза, без дублей.

У меня был страшный момент, когда я сорвалась с трапеции, и меня еле-еле успели поймать… Даже зал ахнул… А помните, как Лена Корикова закричала под куполом цирка – от испуга. Выполняя номер, она должна была сделать «обрыв» – такое неожиданное для зрителя падение, в котором ты, бросая руки, должен мгновенно зацепиться ногами за перекладину. Понятно, что в номере все просчитано, но чувство самосохранения у обычного человека срабатывает мгновенно. И у Лены именно в этот момент вырвались душераздирающие звуки… Надо отметить, что именно эти крики безотказно подействовали и на судей. Тогда же Стычкин сказал, что цирковой артист тем и отличается от артиста кино, что у него нет права на второй дубль. Так что везде должна быть ювелирная работа. И умение обыграть любую неточность или падение так, чтобы зритель не понял: запланирована была ошибка или случайность… Это, кстати, мне было хорошо знакомо по спорту. И еще в цирке принято из уважения к зрителям, если у тебя какой-то элемент не получился, обязательно его повторить и постараться выполнить чисто. Поэтому, сорвавшись с трапеции, я и полезла на нее снова и сделала элемент как положено. Хотя в тот момент я даже не знала об этой цирковой традиции. Во мне лишь взыграло спортивное самолюбие! И я была счастлива, что в цирке осуществлялись мои детские грезы. Я с детства мечтала побыть клоуном и узнать, как делаются фокусы, мечтала побыть воздушной гимнасткой…

В прошлом году, когда проект в цирке проводился Первым каналом впервые, я летала на кольце под куполом без страховки.

В этом году дирекция цирка поставила условие: либо убирать сложные элементы, либо использовать страховку. И в этом году я видела, что Ира Чащина, чемпионка мира и призер Олимпиады по художественной гимнастике, выполняла упражнение в кольце под куполом цирка со страховочным тросиком… На самом деле, я ведь далеко не дурочка, у меня сильные руки, которыми я могу уверенно держать себя на весу, прошло два месяца тренировок, я снова была в тонусе и хорошо знала, как использовать свое тело и его возможности, чувствовала его и знала, когда могу работать без страховки. Кстати, страховка иногда очень сильно мешает, в ней можно запутаться. А у меня была очень эффектная «вертушка». И я заявила, что буду исполнять свой номер без страховки. Меня предупредили, что я очень сильно рискую. Но я твердо заявила, что отвечаю за свои действия и реально понимаю, что смогу. И после этого номера, который я делала в последний день нашего проекта, вдова Юрия Никулина собрала нас в своем кабинете в цирке, подарила книги своего мужа, а мне заявила: «А тебя, Хоркина, надо просто отшлепать за твои выкрутасы под куполом без страховки! Ты заставила меня пить сердечные капли…»

Но ведь доля риска в цирке всегда велика, и я была очень расстроена, когда соскользнула с плеча партнера и упала на акробатическом номере Анита Цой. У меня ведь тоже было аналогичное случайное падение с трапеции. Это лишний раз говорит о том, что в таких экстремальных экспериментах надо прежде всего надеяться на себя и четко контролировать весь номер от начала и до конца, не давая себе расслабляться.

Когда же подошло время готовиться к жанру цирковой дрессуры, передо мной встала проблема выбора животных. Всех самых простых животных уже разобрали: Ксения Собчак первой отхватила пуделей, которым только махнула рукой – а они уже сели на задние лапки или прыгнули сальто… А вот нам с Кориковой не повезло: Лене достался медведь, ну а мне… Много кого предлагали: и удавов, и леопардов – но, посмотрев, как Стоцкая с Лазаревым пытались дрессировать своих диких кошек, мне стало их, с одной стороны, жалко, а с другой – появилось какое-то внутреннее чувство, что это совсем не мое. И тогда дрессировщики заговорили о слонихе.

Я, конечно, каталась на слонах, когда была в Африке. Но чтобы дрессировать это огромное животное – разве могла когда-нибудь такое предположить? Я помню, мы ездили на сафари на машине, а в это время слон, видимо, обедал, и мы ему помешали. Он на нас разозлился и как попер навстречу – прямо как танк, ушами машет – того и гляди затопчет! И на удивление быстро бежал. Жутко стало.

И когда я работала один на один со слонихой – все сразу вспомнилось, но я и этот страх преодолела.

Мы отправились на ВДНХ, в цирк-шапито, где квартировала предложенная мне слониха Чайни – цирковая артистка со стажем. Я, конечно же, запаслась угощениями – взяла кочан капусты, батон хлеба, бананы – для Чайни, поговорила с ней, погладила по хоботу, а потом попробовала выйти с ней на манеж. Первые шаги я от нее шарахалась – меня пугала эта громила рядом. А потом вдруг она решила показать свой норов: замахала ушами, затрубила своим хоботом, начала размахивать им в разные стороны и попятилась назад – меня от страха тут же с манежа как ветром сдуло. Я не на шутку перепугалась, ведь нечто подобное я уже видела в Африке… Все вокруг смеялись, но мне совсем было не до смеха. После этого я уже опасалась выходить к слонихе один на один – только в сопровождении дрессировщика.

Потом я решила попробовать работу с обезьянкой. И хотя мы с Иосифом очень быстро сдружились: он висел на мне, как кенгуренок, мы делали кувырки, прыгали, он обнимал меня и целовал… – но животное оказалось к выступлению неготовым, дрессировщик убедил меня, что обезьяна неопытная и дебютировать на арене должна все-таки с профессиональным дрессировщиком. И тогда мне снова пришлось вернуться к слонихе. Почти каждый день я ездила к Чайни с яблоками, бананами и рафинированным сахаром, который она просто обожала. Постепенно она ко мне привыкла, мы нашли общий язык и стали работать на манеже. Она и на хоботе меня потом катала, и обнимала, под руку водила… Если я приезжала на занятия с Чайни в каком-то неважнецком настроении или состоянии, то уезжала после репетиции в совершенно другом расположении духа. Она настолько меня энергетически вылечивала и очищала, что я чувствовала себя рядом со слонихой абсолютно счастливой. Представьте, когда Чайни садилась своим огромным задом на тумбу, ставила задние ноги на манеж, а верхние поднимала вверх, я подходила к ее теплому, нежному, бархатному животу, прислонялась к нему спиной и также поднимала вверх руки, – ей стоило только опустить передние ноги, и от меня бы ничего не осталось. Но я не испытывала ни капельки страха, потому что Чайни ни разу не дала мне повода усомниться в ее послушании и доброжелательности по отношению ко мне.

И номер у нас получился просто шикарный: я была такая миниатюрная в розовом костюмчике, и эта большая тётька с белым маникюром на когтях – ей когти выкрасили побелкой! И Чайни была большим молодцом – она и слушалась меня с первого слова, и помогала мне – и всю программу сделали на одном дыхании.

А потом – взрыв аплодисментов…

Когда же потом, после выступления, мне рассказали об инцидентах, происходивших с этой слонихой, и о том, что она пару человек затоптала – я просто не могла в это поверить, настолько доброй и ласковой была Чайни по отношению ко мне.

Тем не менее я все-таки склонна считать, что с человеком общий язык найти проще. Некоторые животные вообще не показывают своих эмоций, в отличие от слонов, которые, хотя бы ушами машут, когда сердятся. Собака может оскалиться. А вот медведь, к примеру, ничего не показывает. Кстати, их в цирке называют «хомяками», а удавов – «шнурками». Это для меня тоже стало смешным открытием. Цирковое образование я получала с большим интересом. Я рада, что на этом проекте мои контакты с цирком и телевидением не закончились. И у нас были и еще будут совместные гала-представления со всеми участниками проекта, которые выбывали из него на разных этапах, по городам бывшего СССР. Осенью уже состоялось несколько представлений в Таллине и в Риге.

Когда в 2008 году стартовал уже второй телепроект «Цирк», нас, бывалых циркачей, попросили вспомнить что-то из своих прошлогодних номеров, чтобы передать эстафету новому набору. Каждый, естественно, выбрал лучшее из того, что у них было. Конечно, былая форма ушла, мы ведь специально к этому выступлению не готовились. Но у меня был номер, который можно было исполнить в любое время суток без особой специальной подготовки, – иллюзия, где меня, спрятавшуюся в черный ящик, «протыкали» тремя самурайскими мечами… Да у меня, при нынешней нагрузке, связанной с работой в Государственной думе, просто реально не хватило бы времени, чтобы заново отрепетировать номер под куполом в кольце или со слонихой.