Война, какой я ее знал

В 14.00 26 декабря генерал Гэффи попросил моей санкции на прорыв в Бастонь силами штурмовой бригады «Б» полковника Блэнчерда и получил согласие. В 18.45 бригада Блэнчерда и наши части в Бастони вошли в соприкосновение, однако образовавшийся коридор не превышал в ширину трехсот метров.

Во время налета немецкой авиации в ночь на 26-е сотня пленных, бросившись на охранявших их солдат, попыталась вырваться на свободу. Многие пленные поплатились за свою дерзкую и бессмысленную попытку жизнями, но сбежать не удалось никому.

Я с помощью генерала Брэдли старался сделать все возможное, чтобы заполучить если не все три дивизии – 11-ю бронетанковую, 17-ю воздушно-десантную и 87-ю пехотную, – то хотя бы одну из них, находившихся в тот момент в резерве Штаба командующего союзническими экспедиционными силами под Реймсом. Я считал, что в результате нашего прорыва в Бастонь немцы были обречены, а потому надлежало вывести все резервные части и обрушить на врага все силы, которыми мы располагали.

Утром Брэдли отправился на встречу с Эйзенхауэром и Монтгомери. Мы с Брэдли очень надеялись, что Эйзенхауэр назначит его командовать Первой и Девятой армиями, поскольку чувствовали, что Монтгомери никогда не будет наступать. Я также попросил Брэдли выйти с предложением перевести 11-ю бронетанковую и 17-ю воздушно-десантную из Реймса на позиции вдоль реки Семуа, где бы эти дивизии выполняли сразу две задачи: прикрывали левый фланг Третьей армии и служили заслоном для всех американских частей на линии фронта, проходящей по реке Маас.

После совещания с Мидлтоном и Милликином в Арлоне было решено, что до прояснения ситуации части 8-го корпуса в Бастони будут переданы под оперативное управление командира 3 корпуса. Кроме того, мы запланировали наступление 30-го числа на Гуффализ одной бронетанковой дивизией, усиленной одной пехотной штурмовой бригадой, а также атаку одной бронетанковой и двумя пехотными дивизиями на Сен-Вит 31-го. В целях обеспечения проведения операции командование 8-го корпуса должно было вернуть себе контроль над 101-й воздушно-десантной и приданными ей силами для прикрытия левого фланга наступления. Все это время меня не покидала уверенность, что передача мне еще трех дивизий способствовала бы крайне быстрому завершению операции. [180]

По возвращении Брэдли мы с ним и генералом Андерсоном, заместителем начальника штаба 8-го воздушного корпуса, составили план наступления через реку Сюр в районе Эхтемаха и далее на Бонн. Воздушному налету должен был предшествовать рейд подразделений 20-го корпуса на Саарбург с целью отвлечения внимания неприятеля в южном направлении. Возможность такого маневра представлялась нам крайне привлекательной, однако, чтобы он оказался по-настоящему успешным, потребовалось бы по меньшей мере еще три дивизии – то есть еще три в дополнение к 11-й бронетанковой и 87-й пехотной, которые Брэдли удалось для меня выбить. Еще три дивизии взять было неоткуда, и шоу провалилось.

Я направил генерала Гроу и полковника Харкинса в Бастонь, чтобы под покровом ночи передвинуть в ее окрестности 6-ю бронетанковую дивизию для использования в спланированном нами марше на Сен-Вит – появление 6-й должно было стать неожиданностью для противника. 11-й бронетанковой и 87-й пехотной предстояло передислоцироваться к юго-западу от Бастони в 24.00 29-го, чтобы утром наступать в направлении Гуффализа через расположения частей 101-й воздушно-десантной. Ситуация на участках фронта, где находились 12-й и 20-й корпуса, оставалась без изменений.

30-го пошли на прорыв 11-я бронетанковая и 87-я пехотная (последняя на леном фланге), которые немедленно ударили в левый фланг контратакующим 130-й учебной танковой дивизии (Panzer Lehr) и 26-й народно-гренадерской дивизии. Данное столкновение не только приостановило продвижение противника, но задержало и наше наступление, хотя в целом сыграло положительную роль, поскольку, если бы наши части не атаковали немцев, те могли бы закрыть Бастонский коридор. Все генералы, подразделения которых принимачи участие в той атаке, уговаривали меня отложить ее на двадцать четыре часа, но, послушайся я их, немцам удалось бы достигнуть своих целей.

В тот же самый день немцы осуществили еще две попытки прорыва силами двух дивизий – 1-й дивизии СС (бригаденфюрер Т. Виш, штандартенфюрер Монке{179}) и 167-й дивизией вермахта (генерал-лейтенант Ганс-Курт-Хёккер{180}) – наступая с северо-востока на участке 35-й и 26-й, а также третью против защитников северных рубежей Бастони. Пожалуй, это была самая масштабная координированная [181] атака на нескольких направлениях одновременно, которую только приходилось выдерживать моим ребятам. Удача сопутствовала нам в том деле.

В тот день были уничтожены четверо переодетых в форму военнослужащих американской армии немцев, а еще об одной группе численностью в семнадцать человек, также в американской форме, из 35-й дивизии доложили буквально в следующих выражениях: «Один усиленный пост засек семнадцать немцев в американской военной форме. Пятнадцать были уничтожены, а еще два неожиданно скончались».

Я направился в Бастонь через коридор, проезжая в непосредственной близости от немцев, которые, по счастью, не стреляли. Прибыв в город, я наградил крестами «За отличную службу» командира 101-й воздушно-десантной бригадного генерала Маколиффа и командира 502-го полка десантников подполковника С. А. Чэппиуса. Затем мы проехали перед расположениями дивизии, чтобы солдаты могли нас видеть, чему они были очень рады. 25-го немцы прислали Маколиффу белый флаг с требованием сдаться, на что он ответил им коротко и доходчиво: «Черта с два!»

31-го противник предпринял против нас семнадцать контратак, которые мы все отразили. Мы практические не продвигались, если не считать 6-й бронетанковой дивизии, заставшей противника врасплох и сумевшей оттеснить его на четыре километра по дороге на Сен-Вит.

В течение нескольких дней активно распространялись слухи о том, что немцы, летающие на захваченных Р-47, обстреливают наши позиции. Разумеется, мы не могли не понимать, какую опасность могут заключать в себе подобные слухи. Для обсуждения проблемы прибыли генералы Спаатс, Дуллитл и Ванденберг, и мы сообща решили, что 1-го числа ни один Р-47 не поднимется в воздух на участке 12-го и 20-го корпусов, так что, если самолеты данной модели будут замечены в том районе, значит, это совершенно точно машины врага. Нам удалось также добиться направления в состав Третьей армии 17-й воздушно-десантной, взамен которой мы отдали 28-ю пехотную дивизию.

Приводимый ниже приказ кратко и живо рассказывает обо всех обстоятельствах кампании 1944 г:

ПРИКАЗ НОМЕР 1 от 1 января 1945 г.

ЛИЧНОМУ СОСТАВУ ТРЕТЬЕЙ АРМИИ И НАШИМ ТОВАРИЩАМ ИЗ 19-й ТАКТИЧЕСКОЙ ВОЗДУШНОЙ БРИГАДЫ

Авраншский коридор, Брест, затем вся Франция от самых восточных до самых западных ее границ, Саар, затем рейды в пределы Германии и вот теперь Бастонь – таковы звенья в цепи ваших побед. Вы не только неизменно побеждали хитроумного, изобретательного [182] и беспощадного врага, но вы с вашим мужеством и выносливостью преодолевали препятствия, создававшиеся на вашем пути ввиду крайне сложного ландшафта местности и отвратительной погоды. Ни жара, ни пыль, ни потоки воды, ни снег не смогли остановить вас. Скорости и стремительности, подобных тем, что отличали ваши атаки, военная история еще не знала.

Совсем недавно мне была оказана великая честь – я получил из рук командующего 12-й группы армий генерал-лейтенанта Омара Н. Брэдли вторую «Дубовую ветвь» в дополнение к моей медали «За отличную службу». Однако награду эту мне пожаловали не за то, что сделал я – не за мои, а за ваши заслуги и достижения. Потому благодарю вас от всей души.

Каковы мои новогодние пожелания вам? Я желаю – и уверен, вы это желание исполните, – чтобы вы, опираясь на помощь всемогущего Господа Бога, воодушевленные верой в нашего президента и верховного главнокомандующего, продолжали свой победный марш во имя свержения тирании и наказания зла, ради мести за ваших павших товарищей и наступления мира в измученном войной мире.